Книга: Вокруг Кремля и Китай-Города

34. Кулишки

34. Кулишки

Слово «кулишки» означает топкое, болотистое место. Возможно, в древности здесь было настоящее болото, где водились кулики. Во всяком случае, грунт в этом месте и вправду очень рыхлый, и за те несколько веков, что стоит здесь церковь, она ушла в землю на три с половиной метра и колокольня её заметно отклонилась от вертикали.

Принято думать, что церковь была построена в память русских воинов, павших в 1380 году в Куликовской битве. Вполне возможно, поскольку именно здесь пролегал путь Дмитрия Донского с дружиной из Кремля на поле сражения, и этой же дорогой князь возвратился с победой. Но в любом случае построенная при Дмитрии Донском церковь была разрушена в Смутное время и отстроена заново лишь в 1687 году.

Существует легенда, что в 1666 году – когда храм пребывал в запустении – в этом районе расплодилась нечистая сила, вытворявшая здесь всякие мелкие пакости и прочие полтергейсты, в связи с чем и появилось выражение «у черта на Куличках», ведь 666 – это «число Зверя», как известно. Версия по-своему интересна, но сильно уязвима. Ведь в 1666 году русские люди считали, что живут в 7174 году от сотворения мира, поскольку на Руси летоисчисление от Рождества Христова было введено только при Петре I.

Закрытую в 1930 году церковь не уничтожили, потому что она находилась в распоряжении Наркомата внутренних дел. Какие у НКВД были дела, всем известно, и в 1994 году никто не удивился, когда в подвале храма, возвращённого патриархии, были обнаружены человеческие скелеты с пулевыми отверстиями в черепах.

Церковь Всех Святых в Кулишках. Фото из альбома Н. А. Найдёнова «Москва. Соборы, монастыри и церкви». М., 1882

Было и ещё одно трагическое событие, тоже связанное с Всехсвятской церковью.

Варварские ворота назывались ещё и Всехсвятскими, потому что к этой же церкви принадлежала часовня чудотворной Боголюбской иконы Божией Матери.

Традиционное ежегодное празднование, о котором я рассказывал, летом 1771 года не состоялось из-за эпидемии чумы.

Страшная инфекция распространялась по городу, в котором не было ни водопровода, ни канализации, и практически бессильны были против болезни московские доктора. После нескольких случаев самосудных расправ над лекарями солдатам приказали повсюду сопровождать их, но сил у медицины от этого не прибавилось. Паника охватила не только простонародье – даже генерал-губернатор граф Салтыков покинул город.

Петербург отделился от Москвы карантином, и москвичам стало ясно, что они брошены на произвол судьбы. Люди искали спасения в молитвах, и тут какому-то простолюдину приснился сон, всё объяснявший. Выходило, будто чума наслана на москвичей в наказание за недостаточное почитание Боголюбской иконы Божией Матери. И ежели всем миром воздать чудотворной иконе почести, то мор непременно прекратится.

Усевшись у ворот, сновидец начал собирать пожертвования на эту «всемирную свечу», пылко объясняя всем свой путь к спасению. Настоятель собора его если и не поддержал, то и не воспрепятствовал никак; слухи разнеслись по отчаявшемуся городу, и вскоре к Всехсвятским воротам повалили толпы богомольцев, желающих приложиться к чудотворной иконе. Притащили лестницы, приставили к стене – и в зачумлённом городе началось такое, хуже чего и придумать было невозможно.

Архиепископ Амвросий, приказавший икону убрать в церковь, а кружки для сбора пожертвований опечатать, принял решение правильное… но самоубийственное. Толпа впала в ярость, ощутив себя преданной властью не только светской, но и духовной. Ворвавшись в Кремль, разгромили резиденцию архиепископа – Чудов монастырь, ударили в набат, и вскоре весь город впал в безумство, поскольку винные погреба тоже были захвачены. На другой день добрались до Донского монастыря, где пытался укрыться Амвросий, нашли его и растерзали. Начались грабежи и бесчинства – а чего ж, коли Отец Небесный от нас отступился, а владыки земные и вовсе разбежались.

Если и оставалась в Москве какая-либо власть, то сосредоточилась она в руках генерал-поручика Петра Еропкина. Вышедший в отставку после Семилетней войны, он возглавлял Главную соляную контору и одновременно надзирал «за здравием всего города Москвы». Военный опыт ему очень пригодился 16 сентября 1771 года, когда бунтовщики снова попытались ворваться в Кремль, а в ответ на требование разойтись схватились за булыжники. Ударил пушечный выстрел – сперва для острастки, а затем и картечью, прямой наводкой. Толпа разбежалась, а кто не успел, тот был схвачен солдатами и посажен под арест.

Однако на другой день волнения продолжились: горожане требовали освобождения арестованных и отмены карантинов. Не дожидаясь подмоги из Петербурга, Еропкин снова применил силу, и бунт вскоре был подавлен окончательно. Прибывшему из столицы для наведения порядка Григорию Орлову было доложено, что порядок восстановлен, 78 человек убито и около 300 находятся под арестом в ожидании суда. Суд был скорый и суровый, ибо целью имел нагнать страху на бунтовавший город.

Четверых приговорённых к смертной казни немедля повесили, тела порубили на куски и, закоптив, чтоб не сгнили, оставили на всеобщее обозрение. Дюжину подростков прилюдно выпороли самым жестоким образом, а ещё 160 человек были подвергнуты экзекуции в соответствии с прегрешениями. За грабежи и прочий разбой отрубали приговорённому кисть правой руки, обрубок вешали на шею, и в таком виде возили по городу на вонючей телеге золотаря. Уличённых в распространении слухов били кнутом, а прочим бунтовщикам выжигали на щеках буквы ВОРЪ и отправляли на каторгу.

Петра Еропкина Екатерина II произвела в чин генерал-аншефа и назначила московским генерал-губернатором, отправив в отставку 70-летнего графа Салтыкова.

Оглавление книги