Книга: Петербургские окрестности. Быт и нравы начала ХХ века

«Царь» столкнулся с «Царицей»

«Царь» столкнулся с «Царицей»

Тревога по поводу состояния пароходов на водных артериях Петербургской губернии усиливалась едва ли не каждый год, когда начиналась навигация. Как оказывалось, в «горе-флотилии» пассажирских судов, курсирующих по Ладожскому озеру, многие корабли могли поспорить друг с другом по ветхости.

«У всех пароходов на Ладоге ни разу не менялись котлы, и состояние их вследствие этого просто ужасное, – писал в конце апреля 1907 года обозреватель "Петербургской газеты". – И на таких-то развалинах пассажирам приходится ехать по Ладожскому озеру, которое вследствие частых бурь требует особенно крепких пароходов».

«Первенство» по ветхости принадлежало пароходу «Кивач», построенному лет сорок назад (от 1907 г.) и имевшему довольно любопытную историю. Вскоре после спуска на воду «Кивач», называвшийся тогда «Царицей», столкнулся на Ладожском озере с другим кораблем, по иронии судьбы носившим имя «Царь». Результат оказался символичным: «Царь» пошел ко дну, а «Царицу», страшно исковерканную, притащили на буксире в док. Проходив по Ладоге после починки полтора десятка лет, «Царица» налетела на камни и затонула. Она пролежала на дне осень и зиму, затем ее извлекли и снова приспособили к плаванию, однако публика, не доверяя этому «чудо-пароходу», стала избегать на нем путешествовать.

Тогда администрация пароходства, говоря современными словами, произвела «ребрендинг»: она переименовала «Царицу» в «Кивач», как будто бы рассчитывая на то, что смена вывески сделает корабль более надежным. Тем не менее выпускали пароход на Ладогу только в безветрие или при слабом ветре. Даже при небольшой волне было заметно, как корпус этой «посудины» с трудом сдерживал удары волн…

Другим «горе-кораблем», бороздившим воды Ладоги, являлся пароход «Геркулес» (до этого – «Повенец»). Когда-то он служил просто баржей, затем его переделали в грузовой парохода, а потом – в пассажирский. Более крепким суденышком на Ладоге считался пароход «Петербург», однако и с ним случилась беда: летом 1906 года во время сильного ветра у него сломался весь рулевой аппарат, и пароход носился по волнам, пока его не выбросило на берег. Пассажиры с минуты на минуту ждали казавшейся неминуемой гибели, а один из пассажиров помешался от ужаса. Подвела надежда на «авось»

Чрезвычайное происшествие случилось в июле 1902 года на реке Луге в Петербургской губернии. В то лето по реке ходил пассажирский пароход «Луга», принадлежавший действительному статскому советнику Дашкову. Пароход отличался крайне ненадежной конструкцией и был настолько неустойчив на воде, что плавание на нем сопрягалось с большой опасностью. Временами он зарывался в воду даже от собственного хода. В таком случае команда обычно поговаривала, что пароход «захлебывается».

Тем не менее, несмотря на это, начальник судоходной дистанции инженер Налегако разрешил рейсы этому злополучному пароходику, а заведующий инспекцией судоходства в бассейне Чудского и Псковского озер инженер Олехнович, после осмотра признал судно годным для плавания. Хозяину корабля только это и надо было: он, как водится, полагался на традиционное русское «авось» – вдруг пронесет в этот раз, не потонет. Но однажды надежда на «авось» подвела Дашкова, и в один несчастный миг утлое суденышко наконец-таки «захлебнулось» и пошло ко дну. Жертвами страшной катастрофы стали пятнадцать пассажиров «Луги».

Дело обстояло так: 29 июля 1902 года при совершенно ясной и тихой погоде пароход «Луга» вдруг внезапно накренился на левый борт, зачерпнул воды и почти моментально стал погружаться в воду. Авария эта произошла напротив деревни Вязь Ямбургского уезда.

Все произошло так неожиданно, что пассажиры, находившиеся в каюте второго класса, не успели выбраться наружу и все погибли. Другие пассажиры бросились с палубы в воду, но из-за возникшей паники и просто неумения плавать не все из них сумели спастись.

Проведенное затем расследование установило, что в свой последний роковой рейс пароход взял на борт 75 пассажиров, 5 человек команды и несколько сот пудов различной клади. Грузы в основном сложили на палубе, что еще больше увеличивало неустойчивость парохода. Доходило до того, что при каждом повороте руля пароход кренился набок, и вода заливала всю нижнюю палубу, проникая даже в окна кают.

До трагической катастрофы на пароходе «Луга» не раз ездили и сами инженеры Олехнович и Налегако, в чьи обязанности входил контроль за состоянием судна, однако никаких указаний насчет безопасности плавания они не сделали. Точно так же не предприняли они и необходимых мер для проверки конструктивных качеств «захлебывающегося» на ходу парохода.

В своем заключении эксперты признавали, что причиной катастрофы стали конструктивные недостатки корабля. На основании этого совет Министерства путей сообщения сделал инженеров Олехновича и Налегако «крайними» – их привлекли к уголовной ответственности как допустивших плавание негодного парохода, последствием чего стала авария с человеческими жертвами.

Оба подследственных, тем не менее, не признавали себя виновными. Они настаивали на том, что их вины в катастрофе нет: пароход, по их мнению, погиб из-за неумелого управления командой, а наблюдение за конструктивным устройством парохода вообще, утверждали инженеры, не входит в круг их обязанностей. Из-за сложности вопроса рассмотрение дела серьезно затянулось не только на месяцы, но и на годы. Зимой 1906 года, когда прошло уже больше трех лет после трагедии, в петербургских газетах появлялись сообщения о ходе процесса.

Следствие выяснило много любопытных подробностей. Так, оказалось, что Министерство путей сообщения не издавало никаких технических инструкций относительно права пароходств совершать рейсы. Благодаря этому начальник судоходной дистанции не мог запретить какому-либо пароходу рейсы, даже если бы этот пароход и представлял опасность для плавания. После катастрофы с «Лугой» в министерстве возбудили вопрос о выработке инструкций, но для этого надо было иметь чертежи каждого парохода. Это потребовало бы больших затрат, поэтому необходимые правила так и не удалось выработать.

Очевидцы гибели «Луги» подтверждали на суде, что пароход сильно раскачивался на ходу и при поворотах задевал бортами воду. Неустойчивость его была настолько большая, что пассажиры даже боялись переходить от одного борта к другому. По показаниям пароходной команды, авария произошла после того, как рулевой сильно повернул пароход, а машинист не успел вовремя уменьшить ход. Из-за этого пароход зачерпнул воды и сразу же пошел на дно.

В число экспертов по делу входили восемь инженеров и специалистов по кораблестроению. Экспертиза пришла к заключению, что погибший пароход «Луга» отличался плохой конструкцией, а в день своей гибели был неправильно нагружен кладью и неумело управлялся. Однако определить остойчивость парохода, по мнению экспертов, могли только специалисты завода-изготовителя. Для обычного же инженера такое определение являлось более чем трудным.

Основываясь на данных судебного следствия, сторона защиты доказывала, что обвиняемые Олехнович и Налегако были столь же виноваты в гибели парохода с людьми, сколько и стрелочник на железной дороге. По словам защитников, действительных виновиков следует искать «повыше».

1 марта 1906 года в прессе сообщалось о завершении судебного процесса. После совещания петербургская судебная палата постановила подвергнуть Олехновича и Налегако аресту – каждого на месяц в крепость. Им инкриминировали «бездействие власти», выразившееся в том, что они допустили к плаванию небезопасный пароход.

Ходили разговоры, что во время рассмотрения дела Олехновичу не раз делали предложение заплатить круглую сумму, дабы купить свое освобождение и оправдательный приговор. Однако Олехнович отказался, не считая себя виновным. После вынесения приговора защита обжаловала его, и спустя некоторое время Сенат прекратил дело за отсутствием состава преступления, тем самым полностью сняв все обвинения с инженера Олехновича. Его восстановили в правах, инженер уже ожидал нового назначения на должность инспектора судоходства и начальника Псковского отделения петербургского округа путей сообщения. Назначение даже подтвердил министр, однако тут Олехнович пал жертвой процветавшей в чиновничьей среде коррупции.

В ноябре 1907 года он него потребовали через юрисконсульта министерства взятки в размере десяти тысяч рублей под угрозой «увольнения от службы без прошения». Олехнович снова, как и прежде, отказался давать взятку, и в результате… был уволен.

В феврале 1908 года он вновь получил предложение от юрисконсульта заплатить десять тысяч рублей, чтобы вернуться на службу. На сей раз Олехнович поторговался и согласился на сумму в семь тысяч рублей. Тем не менее его просто-напросто обманули: увольнение от службы осталось в силе, а деньги ушли неизвестно куда. Тогда Олехнович обратился с жалобой на вымогателя-юрисконсульта к прокурору Петербургского окружного суда. В декабре 1909 года «сенсационное дело о вымогательстве», жертвой которого стал Олехнович, слушалось в первом отделении столичного окружного суда.

Но и на этом история не закончилась. После катастрофы парохода «Луга» прошло уже больше десяти лет, а отзвуки того дела все тянулись и тянулись. В ноябре 1912 года в окружном суде слушалось дело бывшего делопроизводителя Министерства путей сообщения Усова по вымогательству им денег у Олехновича…

Оглавление книги