Книга: Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная…

Традиции милосердия

Традиции милосердия

Природно-географические особенности Лесного обусловили сосредоточение в нем в начале XX века значительного количества различных благотворительных заведений – приютов для взрослых и детей, богаделен и т. п. И хотя, как уже отмечалось, Лесной являлся прежде всего своего рода академическим пригородом Петербурга, благотворительные заведения также служили существенной частью Лесного. Большинство благотворительных заведений Лесного в первые десятилетия XX века располагались на Большой Объездной (ныне улица Орбели) и Новосильцевской (ныне Новороссийская улица), 2-м Муринском и Мориса Тореза проспектах.

Старейшим благотворительным заведением Лесного являлась Орлово-Новосильцевская богадельня. Ее создание связано с трагической историей дуэли между флигель-адъютантом Александра I Владимиром Новосильцевым и поручиком лейб-гвардии Семеновского полка Константином Черновым. Она произошла в сентябре 1825 года и вызвала много толков в обществе[2]. Чернов входил в круг тех, кого позже назовут «декабристами».

Мать Новосильцева, Екатерина Владимировна, урожденная Орлова, была дочерью Владимира Григорьевича Орлова – одного из пятерых братьев Орловых, участвовавших в возведении на престол Екатерины II 29 июня 1762 года, за что его пожаловали в Графское Всероссийской Империи достоинство 22 сентября 1762 года в день ее коронации. Владимир Орлов пользовался благосклонностью при дворе Екатерины, но придворная жизнь не пришлась ему по вкусу.

Его внук В.П. Орлов-Давыдов писал, что предметом желаний его деда служила жизнь семейная, с досугом для умственных занятий. В 1768 году, получив согласие старших братьев (заменивших ему умершего отца), он женился на фрейлине при дворе Екатерины II Елизавете Ивановне Штакельберг. Они прожили 49 лет счастливой семейной жизни и имели двух сыновей (Александра и Григория) и трех дочерей (Екатерину, Софию и Наталью).

Старшая дочь Екатерина родилась в ноябре 1770 года, ее крестила Екатерина II. И так получилось, что именно фрейлина Екатерина Орлова дежурила у тела Екатерины II в первую ночь после смерти императрицы. В 1799 году Екатерина вышла замуж за бригадира (чин между полковником и генерал-майором) Дмитрия Александровича Новосильцева. Но в отличие от брака родителей, ее брак не стал счастливым – через год супруги разошлись.

В 1799 году у Екатерины Владимировны родился сын, названный в честь деда Владимиром. Свою жизнь она целиком посвятила заботам о нем. Когда сын подрос, Новосильцева переехала из Москвы в Петербург, чтобы отдать сына в лучшее учебное заведение того времени – иезуитскую школу. Новосильцев окончил курс одним из первых и вообще подавал самые лучшие надежды. Окончив школу, Владимир Новосильцев поступил на службу в лейб-гусарский полк, вскоре получил назначение адъютантом к главнокомандующему первой армии фельдмаршалу графу Сакену, а затем в 1822 году сделан флигель-адъютантом. Но такую быструю карьеру он сделал не только благодаря личным качествам, но и из-за того, что графа Сакена в свое время облагодетельствовала Е.В. Новосильцева.

Став флигель-адъютантом, Новосильцев переехал в Петербург, но, с прохладой относясь к высшему свету, ограничил свое знакомство кругом приятелей, занимался музыкой, рисованием и на этой почве познакомился с Галяминым – превосходным музыкантом и рисовальщиком. Среди знакомых Галямина был поручик Главного штаба H.A. Скалой. Летом 1824 года, проводя съемки окрестностей Петербурга, он познакомился с семейством генерал-майора П.К. Чернова в его имении Большое Заречье. Семейство Черновых состояло из пяти сыновей и четырех дочерей. Одна из них, Екатерина, выделялась незаурядной внешностью. Приехав в Петербург, H.A. Скалой расхваливал Екатерину Чернову, как единственную в мире красавицу. Галямин побывал в Большом Заречье, затем пригласил туда В. Новосильцева. Тот влюбился в Екатерину и сделал предложение, не спросясь отца и матери.

По другим сведениям, знакомство произошло в Старом Быхове Могилевской губернии, где в штабе 1-й армии служил В. Новосильцев, а генерал-майор П.К. Чернов жил с женой и дочерью. Именно здесь Новосильцев познакомился с Черновой, влюбился в нее, она ответила ему взаимностью. Когда Новосильцев стал флигель-адъютантом и уехал в Петербург, Чернова с дочерью вскоре тоже перебралась в столицу. Здесь молодые люди сблизились, и Новосильцев сделал предложение.

Сговор и обручение Владимира Новосильцева и Екатерины Черновой состоялись в августе 1824 года. Новосильцев написал обо всем матери в Москву, но она ответила категорическим отказом и приказала немедленно прекратить всякие сношения с семейством Черновых. Возможно, здесь повлиял личный жизненный опыт Е.В. Новосильцевой – несчастные месяцы ее семейной жизни, последовавшие после краткого знакомства с бригадиром Д.А. Новосильцевым.

Владимир Новосильцев решил съездить в Москву и уговорить мать дать согласие на женитьбу. Пообещав Черновым вернуться через три недели, он, подчиняясь требованиям матери, прекратил переписку и не только не вернулся к назначенному сроку, но оставил семью Черновых в течение трех месяцев без всякой вести о себе. Когда Черновы узнали, что Новосильцев приезжал в Петербург, но не сообщил им об этом, они поняли, что он хочет порвать с их семейством без всяких объяснений. Подобная ситуация была бесчестьем для девушки. Братья Екатерины Черновой – Константин и Сергей – решили потребовать удовлетворения от оскорбителя.

В декабре 1824 года Константин отправился в Москву, послав вызов Новосильцеву, туда же из Старого Быхова приезжает и Сергей. Дуэль назначили на январь 1825 года. Е.В. Новосильцева приложила все усилия, чтобы предотвратить ее. Она обратилась к посредничеству московского генерал-губернатора князя В.Д. Голицына, и в присутствии князя Новосильцев объявил, что никогда не оставлял намерения жениться на Черновой. В ответ К. Чернов извинился за свои сомнения в его честности. Тогда же Е.В. Новосильцева написала родителям Е. Черновой о своем согласии на брак сына с их дочерью. Свадьба должна была состояться в течение шести месяцев, чтобы не думали, как объяснил Новосильцев, что его вынудили угрозами к согласию на брак.

Однако отношения между Новосильцевым и Черновым продолжали обостряться. Новосильцев обвинял Константина Чернова в распространении слухов о том, что тот будто бы вынудил Новосильцева жениться. Срок, назначенный для женитьбы, истек, а Новосильцев опять не спешил, вероятно, подчиняясь матери – та, несмотря на свое разрешение, пытается предотвратить неравный брак. К. Чернов получил письмо отца, где говорилось, что фельдмаршал граф Сакен, очевидно, по просьбе матери Новосильцева, под угрозой больших неприятностей, заставил его послать Новосильцеву письменный отказ. После этого К. Чернов снова решает вызвать Новосильцева на дуэль. Его секундантом вызвался быть Кондратий Федорович Рылеев.

Кроме Рылеева, в деле Чернова с Новосильцевым принял участие и другой член тайного общества – А. Бестужев. Оба они сумели придать поединку общественную окраску в преддверии готовившегося выступления заговорщиков. Поединок бедного и незнатного дворянина с баловнем двора использовали для возбуждения общества против придворной знати. Рылеев написал последнее письмо Чернова к Новосильцеву, а Бестужев – предсмертную записку Чернова. В этой записке, в частности, говорилось: «…Стреляюсь на три шага, как за дело семейственное, ибо, зная братьев моих, хочу кончить собою на нем, на этом оскорбителе моего семейства, который для пустых толков еще пустейших людей преступил все законы чести, общества и человечества. Пусть я паду, но пусть падет и он в пример жалким гордецам, и чтобы золото и знатный род не насмехались над невинностью и благородством души».

Дуэль состоялась 10 сентября 1825 года в 6 часов утра на окраине парка Лесного института. Условия дуэли установили самые тяжелые: стреляться с 8 шагов. Кроме участников дуэли и секундантов присутствовало еще несколько десятков человек – офицеров-семеновцев и членов Северного тайного общества, желавших своим присутствием выразить поддержку Чернову.

Развязка оказалась жестокой: противники смертельно ранили друг друга. Рылеев увез Чернова к себе на квартиру в Семеновских казармах, где, несмотря на проведенную операцию, тот скончался через двенадцать дней, 22 сентября 1825 года.

Новосильцева перенесли в ближайшую от места дуэли харчевню (постоялый двор).

Похороны Чернова состоялись 27 сентября. Тайное общество превратило их едва ли не в первую в России политическую демонстрацию, прозвучавшую на весь Петербург. Похоронная процессия, состоявшая из более чем двухсот карет и нескольких тысяч людей прошла через весь город от казарм Семеновского полка до Смоленского кладбища на Васильевском острове. На кладбище Вильгельм Кюхельбекер прочитал стихотворение, заканчивавшееся словами:

«Все, что мыслило, чувствовало, соединилось тут, безмолвно сочувствуя тому, кто собой выразил общую идею, сознаваемую каждым – идею о защите слабого против сильного, скромного против гордого», – писал в воспоминаниях Оболенский. Таким образом, дуэль получила политический оттенок, при этом был забыт повод дуэли и сама Екатерина Чернова. Уже мало кого интересовало, что вскоре она вышла замуж за полковника Н.М. Лемана.

У всей этой истории была и другая сторона: мать Новосильцева потеряла единственного сына. К раненому Новосильцеву пригласили известного медика Николая Федоровича Арендта – того самого, который спустя двенадцать лет попытается спасти смертельно раненного на дуэли Александра Сергеевича Пушкина. Арендт объявил, что рана Новосильцева смертельна. Перед смертью Новосильцев сказал: «Сокрушаюсь только о том, что кончиною моей наношу жесточайший удар моим родителям, но вы знаете… честь требовала, чтобы я дрался, я уверен, что для них легче будет видеть меня в гробу, нежели посрамленного, и что они простят мой поступок, судьбами мне предназначенный».

Новосильцев умер 14 сентября, последними словами его стало несколько раз повторенное: «Моя бедная мать». В начале октября катафалк с покойным был отправлен в Москву: тело забальзамировали, а сердце, закупоренное в серебряном ковчеге, мать везла с собой в карете. В.П. Шереметева, следовавшая из Москвы в Петербург и встретившая в дороге эту похоронную процессию, писала: «На всех станциях только и разговору, что о покойном Новосильцеве, так как везде тут они проезжали, и я не могу Вам сказать, как кончина этого молодого человека и грустное положение его матери всех занимали. На последней станции мы встретили одного офицера, который вчера выехал из Петербурга. Он нам сказал, что весь Петербург против мадам Новосильцевой».

Е.В. Новосильцева похоронила единственного сына в фамильном склепе Новоспасского монастыря. Рядом она заготовила место для себя. Над могилой сына она поставила памятник – бронзовую плачущую фигуру, а на стене склепа повесила его портрет. Оплакивая утрату сына, мать вся отдалась молитвам и делам благотворения и до самой своей кончины в 1849 году не снимала траура.

Почти через девять лет после дуэли, 1 мая 1834 года, на месте постоялого двора близ места дуэли, куда перенесли смертельно раненного сына, Е.В. Новосильцева заложила церковь во имя св. Равноапостольного князя Владимира. Именно в это время по проекту министра финансов К.Ф. Канкрина Лесной институт получил возможность отдавать участки в нижней части территории Института в аренду. Участки, примыкавшие к Граничной улице и Выборгскому шоссе, приобрела Е.В. Новосильцева.

Строительство церкви закончилось в 1838 году. 1 мая 1838 года московский митрополит Филарет рукоположил сюда первого священника Т.С. Валдайского (из дьяконов павловского кадетского корпуса), а 15 мая храм освятили. В богослужении участвовал священник церкви Сампсония Странноприимца на Выборгской стороне Ф. Барсов, исповедывавший В.Д. Новосильцева перед смертью 14 сентября 1825 года. Со временем у петербургских офицеров сложился обычай: в случае грозящей им опасности (например перед дуэлью) приходить молиться в эту церковь.

Достопримечательностями храма служили подаренные Е.В. Новосильцевой золотая утварь, бархатная ризница, украшенное серебром, эмалью и полудрагоценными камнями Евангелие. Кроме того, в церкви находились серебряный ковчег с частицами святых мощей, икона «Воздвижение» с деревянным крестом, содержавшим частицу Древа Господня, и два образа – греческий, с изображением Георгия Победоносца, и Скорбящей Богоматери. На стенах храма установили бронзовые доски: на одной из них рассказывалась история постройки, а другая увековечивала память действительного статского советника Е.П. Пражевского, наблюдавшего за возведением храма и похороненного в склепе под ним. К храму приписали деревянную Преображенскую часовню, находившуюся на углу Большой и Малой Спасской улиц (ныне в районе площади Мужества). В праздник Преображения Господня к ней устраивался крестный ход.

…По желанию Новосильцевой, непосредственное место дуэли было отмечено круглыми гранитными плитами без надписей. Спустя более полутора веков на месте дуэли установили гранитную стелу с надписью: «10 сентября 1825 года на этом месте состоялась дуэль члена Северного тайного общества К.П. Чернова с В.Д. Новосильцевым. Секундантом К.П. Чернова был К.Ф. Рылеев. Похороны К.П. Чернова вылились в первую массовую демонстрацию, организованную членами Северного тайного общества – декабристами».

В зданиях, стоявших рядом с храмом, Новосильцева устроила богадельню, открывшуюся 8 февраля 1842 года. По просьбе Новосильцевой заведение поступило в ведение Совета Императорского Человеколюбивого общества. В соответствии с проектом, оно предназначалось для содержания десяти отставных воинов, «имеющих нужду в призрении по преклонности лет, или по причине полученных ран и увечия», десяти человек «из других званий, также имеющих нужду в призрении по беспомощной старости, или по болезням и увечьям не могущих снискать себе пропитание» и больницу для десяти человек бедных. К началу XX века здесь призревалось около шестидесяти мужчин православного исповедания.

«Дабы обеспечить навсегда существование этого заведения, – говорилось в проекте учреждения Орлово-Новосильцевского благотворительного заведения, – учредительница полагает предоставить навсегда в ведомство Императорского Человеколюбивого общества собственное недвижимое имение: 500 душ мужского пола, с принадлежащей им пахотной, сенокосной и лесной землею, Ярославской губернии, в разных уездах и имениях, дошедших к учредительнице от родителя ее, графа Владимира Григорьевича Орлова, в приданое, приносящее к оброку 4000 рублей серебром в год, арендного дохода за землю и дома отпущенных на волю 500 рублей серебром». После кончины Екатерины Владимировны Новосильцевой в 1849 году прекратились ее дополнительные пожертвования в пользу заведения. В связи с этим первое время Императорское Человеколюбивое общество занималось финансированием заведения, а затем Совет общества обратился к наследникам Новосильцевой с предложением «обеспечить существование заведения согласно с изъявлением на то самою учредительницей желанием, которого она при жизни исполнить не успела».

В 1851 году наследники – действительный тайный советник граф Виктор Никитич Панин, вдова и дети графа Александра Никитича Панина и действительный статский советник граф Владимир Петрович Орлов-Давыдов – стали вносить ежегодно по полторы тысячи рублей в кассу Совета Императорского Человеколюбивого общества независимо от доходов с имения. В 1862 году, вскоре после отмены крепостного права, доход с имения прекратился, и благотворительное заведение перевели на содержание из средств Императорского Человеколюбивого общества и взносов наследников.

В 1861 году при заведении открылась бесплатная начальная школа для приходящих детей – в выстроенном на средства частных пожертвователей деревянном доме. Она снабжалась учебными пособиями и другими принадлежностями от тех же пожертвователей, а преподавание в школе принял на себя причт церкви. В 1896 году в школе обучалось восемьдесят мальчиков и девочек.

В 1869 году определили новый устав и штат Орлово-Новосильцевского заведения. Согласно новому уставу, цель заведения состояла в призрении престарелых мужчин, без различия званий, лишенных возможности искать пропитание собственным трудом, преимущественно же отставных раненых и увечных воинов. «Комплект» призреваемых был определен в шестьдесят человек. Кроме того, заведению разрешалось иметь «пансионеров» за плату 100 руб. в год и 25 руб. единовременно на «первоначальное обзаведение».

В 1881 году произошла выкупная операция имения, которое было когда-то пожертвовано Новосильцевой. Выкупная сумма составила 44 600 руб., и она послужила основанием для собственного капитала Орлово-Новосильцевской богадельни. В 1884 году капитал увеличился еще на 22 500 руб., внесенных графами Паниным и Орловым-Давыдовым вместо производившихся ими ранее ежегодных взносов. К 1896 году капитал заведения возрос почти до 82 000 руб. Перед революцией одним из последних попечителей заведения являлся действительный статский советник Альберг Рафаилович Хари.

Постройки Орлово-Новосильцевского заведения сохранились до наших дней в начале проспекта Энгельса, а храм во имя св. Равноапостольного князя Владимира, стоявший между ними, был уничтожен в 1932 году…

В начале XX века в Лесном находилось не меньше десятка всевозможных приютов. При многих из них существовали собственные церкви.

На Большой Объездной улице (ныне улица Орбели), невдалеке от Серебряного пруда, находилось отделение несовершеннолетних Санкт-Петербургского Дома милосердия, состоявшего под покровительством принцессы Е.М. Ольденбургской. Свою историю Дом милосердия вел с открывшегося в 1833 году в Петербурге частного Магдалинского убежища для «раскаявшихся публичных женщин», преобразованного в 1864 году в Дом Милосердия под покровительством великой княгини Марии Николаевны. Его разделили на взрослое отделение, расположившееся на Петербургской стороне, и на отделение для несовершеннолетних, для которого в 1865–1867 годах выстроили деревянное здание в Лесном на 50 девочек. В 1914 году в Лесной переехало и взрослое отделение.

В отделение для несовершеннолетних принимались дети до 16 лет, а в «предупредительное» – от 5–6 лет. Как отмечалось в документе, «в оба эти отделения жертвы распутства доставляются врачебно-полицейским комитетом, членами состоящего при Доме милосердия комитета, членами-благотворителями и родными и остаются в отделениях до 18-летнего возраста». Целью Дома милосердия являлось «приучение к труду несовершеннолетних девушек, впавших в порок, и взрослых, изъявивших желание исправиться». «Средствами исправления» во всех отделениях Дома милосердия служили религиозно-нравственные беседы, занятия «домохозяйством» и рукоделиями, обучение грамоте и общеобразовательным предметам элементарного курса.

Почетные члены общества обязывались вносить не менее 300 руб. в год или единовременно 5000 руб. При отделении несовершеннолетних работала школа. В том же доме помещалось частное убежище г-жи Урлауб, принимавшее «нервных, недоразвитых и ненормальных детей».

Домовую церковь при Доме милосердия в Лесном освятили в 1868 году в деревянном здании отделения для несовершеннолетних. «Крохотная зала, отведенная под церковь, не вмещала в себя молящихся, в особенности в летнее время, когда вся местность Лесного корпуса наполняется дачниками, – рассказывалось в журнале „Всемирная иллюстрация“. – Долго бы еще пришлось ограничиваться этим скромным храмом, если бы не проявилось особой заботливости высокой покровительницы Дома милосердия о религиозных нуждах учреждения и энергии местного настоятеля, протоиерея В.А. Славницкого. Их усердием, при щедрой благотворительности частных жертвователей, создан ныне весьма красивый храм».

Двухэтажный каменный храм во имя Преображения Господня построили в 1880-х годах. Его заложили 25 мая 1887 года и строили по проекту недавнего выпускника Академии Художеств Василия Агатоновича Пруссакова, ставшего с 1883 года архитектором Дома милосердия. «Это – первый труд молодого зодчего, который может гордиться первым своим произведением», – говорилось в статье во «Всемирной иллюстрации», посвященной истории храма.

Однако строительство подстерегали неожиданные трудности: на месте, выбранном для постройки, оказался засыпанный пруд, и поэтому храм пришлось перенести восточнее. Стройка затянулась, и храм освятили только в мае 1889 года. Церемонию проводил епископ Выборгский Антоний, присутствовала на освящении покровительница Дома милосердия принцесса Е.М. Ольденбургская.

Кроме главного придела в храме находился еще один, освященный во имя Сергия Радонежского, – в память о герцоге Сергее Максимилиановиче Лейхтенбергском, погибшем во время русско-турецкой войны. В этот придел перенесли иконостас из прежней церкви, куда он, в свою очередь, попал из церкви Николая Чудотворца в Мариинском дворце.

Иконы для одноярусного главного иконостаса, вырезанного мастерами Лебедевым и Медведевым по рисунку архитектора В.А. Пруссакова, исполнил H.A. Ликунин, он же являлся автором росписи. Запрестольным образом служил витраж «Воскресение Христово», а икона в память спасения Александра III и императорской семьи при железнодорожной катастрофе в Борках была последней работой академика Д.Н. Мартынова.

Перед революцией во главе причта находился отец Александр Николаевич Филомафитский. (Любопытная деталь: несколько лет назад автору этих строк довелось приобрести в «букинистическом подвальчике» на Литейном проспекте несколько почтовых открыток, отправленных отцу Александру Филомафитскому в Дом милосердия на Большую Объездную улицу в Лесном…)

Среди частных благотворителей, жертвовавших на Дом милосердия и на храм во имя Преображения Господня, в разные годы было немало известных в Петербурге личностей – статский советник Е.Н. Сивохин, генерал-майор В.Н. Зубов, П.П. Вейнер, И.И. Глазунов и др. Жертвовали они не только деньгами, но и материалами. И.И. Глазунов, в бытность директором Дома милосердия, подарил в ризницу золоченые сосуды.

Одно время пост директора Дома милосердия в Лесном занимал Николай Васильевич Латкин – известный в России золотопромышленник, видный ученый-географ, автор многочисленных статей, брошюр и книг по географии и статистике различных регионов России, а также Балканских стран, Северной и Южной Америки. Он являлся членом Русского географического общества, которое удостоило его Малой золотой медали, а также состоял членом Бременского, Лейпцигского и Венского географических обществ.

Храм Дома милосердия на Большой Объездной улице. Рис. А. Шильдера, «Всемирная иллюстрация», 1889 год

Письмо священнику Александру Филомафитскому. Из коллекции автора

С 1877 по 1881 год Н.В. Латкин занимал должность гласного Петербургского земского собрания, затем был директором Дома милосердия в Лесном, а в 1893–1897 годах являлся гласным Петербургской городской думы. По всей видимости, Латкин являлся одним из лесновских землевладельцев, поскольку его имя долгое время сохранялось в топонимике Лесного: бытовало понятие «Латкинские места», на Большой Объездной улице существовал парк Латкина.

…На той же Большой Объездной находилось еще несколько детских благотворительных заведений. В доме № 18 помещался приют попечительства о бедных Рождественской части в память св. Антонины (покровительницей попечительства являлась принцесса Е.М. Ольденбургская). Этот приют в Лесном служил одним из трех постоянных учреждений, содержавшихся попечительством. Он был рассчитан на 50 девочек от 5 до 16 лет с отделением для детей сирот нижних чинов, пострадавших во время войны с Японией.

Попечительство имело целью «оказывать помощь нуждающемуся населению Рождественской части как единовременными и постоянными денежными пособиями, обувью, платьем, дровами и пр., так и работой» – при рукодельной мастерской попечительства на 5-й Рождественской улице, дом № 12, и «помещением бедных детей сирот в приюты, школы и т. д.». Председателем попечительства была A.B. Пантелеева, жена генерал-адъютанта, выполнявшая также обязанности попечительницы Александровского детского приюта общества для пособия бедным женщинам в Петрограде, и «товарища» (заместителя) председателя благотворительного общества великой княгини Ольги Александровны.

Еще один детский приют, рассчитанный на 20 девочек от 8 до 15 лет, помещался в доме № 6 по Большой Объездной улице.

Невдалеке, на Малой Объездной улице, на углу Старо-Парголовского проспекта (ныне участок по проспекту М. Тореза, дом № 38, корп. 1) находилось Общество попечения о бедных детях, их матерях, больных и пожилых женщинах в Лесном «Лепта» (здание снесли во время реконструкции в 1960-х годах). Оно имело целью «дать приют детям, лишенным домашнего призора». Общество располагало дневным убежищем для детей обоего пола в возрасте от 2 до 14 лет. При нем – ясли, детский сад и школа с классом ручного труда по столярному и башмачному ремеслу и рукоделию, а также небольшая богадельня. Председателем правления «Лепты» была М.Д. Алферова – жена потомственного почетного гражданина, купца первой гильдии A.A. Алферова. Оба они – известные в Петербурге благотворители.

При обществе «Лепта» на средства Алферовых устроили домовую церковь. Ее открыли по инициативе братства святого Питирима Тамбовского, существовавшего при церкви приюта М.Н. Евреинова на 2-м Муринском проспекте. Устройством церкви занимался священник приюта М.Н. Евреинова – отец Николай (Русаков). Храм освятили как временный в марте 1916 года, а в мае следующего года в связи с перестройкой дома храм освятили как постоянный. Достопримечательностью храма служила икона святителя Питирима, освященная на его мощах в Тамбове.

На Большой Спасской улице находилось летнее отделение приюта принца П.Г. Ольденбургского, устроенное в начале 1880-х гг. председателем попечительного совета приюта миллионером и благотворителем Ф.И. Базилевским. В 1880 году он приобрел здесь участок для летнего отдыха приютских детей, где на свои средства построил деревянные двухэтажные дома.

Сам же приют Ольденбургского существовал еще с 1846 года, когда принц «переустроил» по своим идеям малоизвестный Сиротский ночлежный приют на Песках. В 1848 году вступил в силу Высочайше утвержденный устав о «Детском приюте принца Петра Георгиевича Ольденбургского». Часть детей призревалась в приюте бесплатно, другие каждый год платили по 60 рублей. Затем, по новому уставу 1857 года, увеличилась плата за «пансионеров» и изменена учебная программа: в мужском отделении ввели преподавание в объеме четырех классов реальной прогимназии, а в женском – курс женских институтов и гимназий. Затем еще больше усилилось преподавание математики и естествоведения.

Большое внимание в приюте Ольденбургского уделялось изучению ремесел. В частности, в женских отделениях занимались различными видами рукоделия. С 1880 года выпускницы приюта получали права домашних учительниц.

Приют принца П.Г. Ольденбургского на Большой Спасской улице. 1911 год, фотограф К. Булла. Фото из фондов ЦГАКФД СПб

Воспитанники приюта принца П.Г. Ольденбургского во время работы в саду. 1913 год, фотограф К. Булла. Фото из фондов ЦГАКФД СПб

Воспитанницы приюта принца П.Г. Ольденбургского во время выступления на празднике. 1913 год, фотограф К. Булла. Фото из фондов ЦГАКФД СПб

С 1884 года программу мужского отделения расширили до «курса реальных училищ», а девушек стали готовить «к предстоящим им в жизни обязанностям, воспитывая их в строго религиозном духе», дабы «научить их кулинарному искусству, домоведению и гигиене». А с 1890 года выпускники мужского отделения приюта получали «права оканчивающих низшие механико-технические и реальные училища Министерства народного просвещения… Персонал был уравнен в правах… службы с чиновниками прочих ведомств, а в женском отделении был прибавлен педагогический класс».

Отделение приюта Ольденбургского на Большой Спасской улице состояло из целого комплекса построек. В 1892 году перед корпусом для служащих появилась деревянная часовня. В январе 1893 года ее обратили в церковь на триста человек (предположительно, работы вел архитектор Евгений Львович Лебурде, известный как автор дома П.А. Бадмаева на Поклонной горе и церкви и здания санатория «Халила» на Карельском перешейке).

Церковь, выдержанную в «русском стиле», украшали красивая высокая главка и одноярусная звонница. 20 июля 1893 года церковь освятил епископ Гдовский Вениамин в честь святого покровителя Ф.И. Базилевского – великомученика Федора Стратилата. Первое время в церкви служили только летом, но когда при отделении приюта открылась школа, она стала действовать круглогодично.

Церковь во имя св. Федора Стратилата отделения приюта принца П.Г. Ольденбургского на Большой Спасской улице. 1911 год, фотограф К. Булла. Фото из фондов ЦГАКФД СПб

В 1900 году летнее отделение приюта принца П.Г. Ольденбургского хотели перевести в Лугу, однако это намерение не осуществили, поскольку под Лугой попечитель приюта Александр Петрович Ольденбургский выстроил большое здание приюта и рядом с ним церковь во имя св. блаженной княгини Ольги. А спустя несколько лет, как уже говорилось, при приюте принца П.Г. Ольденбургского на Большой Спасской открылась женская гимназия.

По воспоминаниям старожила Гражданки Галины Владимировны Михайловской (внучки купца Георгия Акимовича Шиканова, от фамилии которого шло название Шикановской улицы на Гражданке), именно эту школу закончила ее мать, о чем свидетельствует сохранившийся в семейном архиве уникальный документ – аттестат, выданный 24 мая 1913 года.

«Ученица Рукодельни Императрицы Марии Александровны Императорского женского патриотического общества по „Отделу для подготовки учительниц рукоделий“, – говорится в нем, – девица Ольга Шиканова, дочь личного почетного гражданина, 20 лет, вероисповедания православного, обучалась в Рукодельне с 1-го сентября 1910 г. на счет отца, где и кончила полный курс учения, равный по объему курсу 4-х основных классов школ Общества».

Перед революцией в помещении приюта принца П.Г. Ольденбургского размещалась женская гимназия

Далее следовали оценки за успехи в «научных и рукодельных предметах и искусствах». К «научным» относились русский и церковно-славянский языки, арифметика, геометрия, русская история, география, основные сведения о природе, педагогика, рисование и черчение, чистописание и пение. В числе «рукодельных предметов» значились вязание, вышивание, штопка, шитье и кройка белья, шитье и кройка платьев. На первом месте среди всех предметов значился, разумеется, Закон Божий.

В соответствии с Уставом Императорского женского патриотического общества, этот аттестат давал право на получение от попечителя учебного округа свидетельства на звание учительницы народных училищ и право переходить, выдержав повторный экзамен по иностранным языкам, в соответствующий класс женских гимназий ведомства учреждений императрицы Марии.

Аттестат О.Г. Шикановой об окончании «Рукодельни Женского Патриотического общества», 1913 год (из семейного архива Г.В. Михайловской)

Ныне от комплекса построек приюта принца П.Г. Ольденбургского уцелело лишь кирпичное здание бывшей школы. Теперь оно находится за высоким забором на территории завода «Красный Октябрь» – напротив дома № 6 по проспекту Непокоренных…

Близ Политехнического института проходила Приютская улица, чье название связано с несколькими детскими приютами, находившимися на ней. Здесь помещались в одном и том же доме, построенном в 1902–1903 годах по проекту архитектора A.A. Шевелева, приют Белосельских-Белозерских, основанный в 1839 году на Песках, и Александро-Невский приют, учрежденный в 1838 году и помещавшийся сначала на Гончарной улице, а потом на Невском проспекте.

В Лесном продолжилось существование обоих приютов, а в 1915 году их объединили в один детский приют «в память великого князя Олега Константиновича», погибшего в 1915 году в бою в Польше. Олег Константинович – сын Константина Константиновича Романова, известного русского поэта, писавшего под псевдонимом «K.P.», флотского офицера, командира лейб-гвардии Преображенского полка. Еще в 1903 году в верхнем этаже здания приюта освятили церковь во имя св. Благоверного князя Александра Невского. Ее устроили на средства почетного старосты купца П.А. Ульриксона. Одно время приютская церковь являлась приходской. Ныне на месте этого приюта находится корпус Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе.

И еще несколько детских приютов находилось в Лесном и его окрестностях. Среди них – Ольгинский приют трудолюбия в память барона О.О. Буксгевдена на Дороге в Гражданку, предназначенный на 35 мальчиков и на столько же девочек в возрасте от 7 лет; убежище для бесприютных на Яшумовом переулке (ныне улица Курчатова) на 15 мальчиков от 3 до 8 лет и 30 девочек от 3 до 12 лет; приют Петроградского общества призрения неимущих детей на Английском проспекте (ныне проспект Пархоменко). Целью последнего служило «призрение девочек, преимущественно круглых сирот, для подготовления из них образцовой домашней прислуги». Принимались девочки не моложе 6 лет.

Близ Орлово-Новосильцевской богадельни, в начале Новосильцевской улицы (ныне Новороссийская улица, дом № 1/107), в 1899 году был выстроен приют для хронически больных детей, принадлежавший Е. Евреиновой – дочери действительного статского советника, владелицы нескольких домов в центре Петербурга. Приют представлял собой комплекс из пяти построек с погребами и другими хозяйственными постройками, сооруженный архитектором Э.И. Жибером. От парка Лесного института приют Е. Евреиновой отделялся протокой, часть ее ныне засыпана. В 1923 году комплекс зданий бывшего приюта передали Лесному институту.

Немало разместилось в Лесном и приютов для взрослых жителей столицы. На 2-м Муринском проспекте, около Светлановской площади, до сих пор сохранилось (правда, в перестроенном виде) здание приюта для вдов и сирот офицеров гвардейского корпуса имени генерал-майора М.Н. Евреинова, завещавшего деньги на приют. Здание освятил 8 марта 1914 года военный протопресвитер Г.И. Шавельский в присутствии главнокомандующего войсками гвардии великого князя Николая Николаевича и командиров гвардейских полков.

Одновременно освятили храм во имя Николая Чудотворца, расположенный в центре второго этажа и увенчанный высоким шатром с крестом и звонницей с пятью колоколами. При храме существовало братство св. Питирима Тамбовского, содержавшее женскую гимназию, профессиональное училище, курсы прогимназии. Заведование приютом находилось в руках комиссии из числа представителей войск гвардии. Во время Первой мировой войны здание приюта заняли «увечные воины».

Перестроенное и надстроенное здание бывшего приюта М.Н. Евреинова на 2-м Муринском проспекте. Фото автора, март 2006 года

На Старо-Парголовском проспекте помещалось Общество попечения о выздоравливающих и слабосильных. Его создали для «оказания помощи женщинам без различия национальности и вероисповедания, выбывшим из лечебных заведений, находящимся в периоде выздоровления и нуждающимся в продолжительном отдыхе». Председателем Общества попечения являлась баронесса Вера Илларионовна Мейендорф. Одновременно с этим она занимала пост попечительницы Голицынской школы Императорского женского патриотического общества и председателя главного правления российского общества покровительства животным. «Товарищем» председателя Общества была графиня Вера Васильевна Толстая, жена гофмейстера Высочайшего Двора.

В соседнем доме по Старо-Парголовскому проспекту (дом № 53-6) Общество открыло «санаторию». Здание построили в 1899–1900 годах и торжественно освятили и открыли 5 марта 1900 года. «Обилие воздуха и света, хорошая вентиляция помещений и многие другие требования гигиены, по-видимому, предусмотрены при постройке санатории, сооруженной по плану и под руководством архитектора Гильденбандта», – сообщал вскоре после открытия «санатории» обозреватель журнала «Огонек».

«Представляя из себя большой деревянный в два этажа дом скромной архитектуры в русском стиле, новое здание по внутреннему устройству вполне соответствует своему назначению, – продолжал он. – Весь дом делится как бы на два отдельных здания каменной частью, в которой находится столовая и лестница, ведущая в верхнее помещение. Нижний этаж состоит из десяти комнат, размещенных по обе стороны широкого светлого коридора, прорезывающего все здание, в нем же находится общий приемный зал, гостиная и библиотека. В верхнем этаже также целый ряд отдельных комнат, выходящих в коридор, и кроме того, общая палата на десять кроватей для бедных, ванная комната, помещение для начальницы санатория и общая рабочая комната». Особенное впечатление производила гостиная – «большая, светлая комната, очень комфортабельно обставленная», напоминающая богатый салон, и столовая – «скромная, но уютная, чистая и светлая».

В эту «санаторию» принимались «женщины как образованного класса, так и из простонародья, всех национальностей и всех вероисповеданий», не принимались «чахоточные, эпилептики, поправляющиеся после заразных болезней или требующие особого ухода и лечения».

Однако со временем это здание, рассчитанное на 45 человек, не могло уже вмещать всех желавших провести время в «санатории». Поэтому возникла необходимость в постройке еще одного здания «санатории». В 1913 году Общество попечения о выздоравливающих и слабосильных, под председательством баронессы В.И. Мейендорф, устроило уличный сбор – день цветка «Звездочка», сбор составил 15 000 руб. Кроме того, в пользу Общества ряд пожертвований поступил от меценатов. На собранные деньги удалось выстроить новое здание «санатории», оно обошлось в сумму около 25 000 руб. Торжественное освящение новой постройки, рассчитанной на 27 человек, состоялось 11 мая 1914 года.

Как сообщалось в «Петербургской газете», «новое здание построено со всеми техническими усовершенствованиями». В торжествах участвовали члены различных благотворительных обществ, в том числе доктор H.H. фон Кубе, доктор А.П. фон Зельгейм и др.

…На Политехнической улице, напротив Политехнического института, находилась Еленинская бесплатная больница «для бедных женщин христианского вероисповедания, страдающих злокачественными опухолями». Она была рассчитана на 90 коек. Средства на постройку больницы пожертвовали петербургский миллионер Александр Григорьевич Елисеев и его жена Елена Ивановна. Строительство шло в 1909–1911 годах по проекту архитектора А.К. Гаккеншмидта, а 12 декабря 1911 года больницу освятил епископ Нарвский Никандр.

Благодаря серьезной финансовой поддержке больницу удалось оснастить новейшей для того времени медицинской аппаратурой и экспериментальной лабораторией. Всего постройка больницы обошлась в полмиллиона рублей. На содержание больницы шли проценты с положенных Елисеевым в банк трехсот тысяч рублей.

Вместе со зданием больницы освятили и домовую церковь в ней во имя небесной покровительницы Елены Ивановны Елисеевой. В дни рождения, ангела и кончины Елисеева и его жены в церкви служились заупокойные литургии. Бывшее здание больницы сохранилось до сих пор – ныне в нем находится филиал Научно-исследовательского института фтизиопульмонологии по адресу – Политехническая улица, дом № 32.

Перед самой революцией возле Политехнического института появилось «убежище для престарелых неимущих потомственных дворян». На его постройку в 1912 году губернское Дворянское собрание ассигновало 200 000 руб., а по Высочайшему соизволению от 25 сентября 1912 года убежищу присвоили имя «в память 300-летия дома Романовых». Здание строилось «в строго историческом стиле» по проекту архитектора Г.Д. Гримма. Дом на сорок призреваемых был готов в 1916 году, на верхнем этаже устроили церковь. Однако грянула революция. В 1920 году здание передали Физико-техническому институту, и в перестроенном виде оно сохранилось и по сей день на Политехнической улице, дом № 26.

«Ольгин приют» на бывшей Ново-Спасской улице, основанный графиней В.Б. Перовской. Фото автора, март 2006 года

Сохранилось и здание бывшего «Ольгина приюта для больных», построенное в начале 1910-х годов на средства известной петербургской благотворительницы, графини Веры Борисовны Перовской – двоюродной племянницы террористки Софьи Перовской, участницы убийства Александра II. Этот двухэтажный особняк в стиле модерн, чем-то отдаленно напоминающий голландско-северогерманскую архитектуру, находится за бывшей богадельней имени генерал-майора М.Н. Евреинова. Современный адрес бывшего «Ольгина приюта» – 2-й Муринский проспект, дом № 12, корпус 3. Прежде приют числился по Ново-Спасской улице, дом № 5. Эта улица начиналась от 2-го Муринского проспекта и с 10 сентября 1935 года носила название Светлановская (по заводу «Светлана», в направлении которого проходила). В мае 1965 года улицу упразднили, но как проезд без названия она существует и сегодня.

Основательница приюта Вера Борисовна Перовская – фрейлина императорского двора, дочь генерал-адъютанта Бориса Алексеевича Перовского – блестящего боевого генерала, в юности награжденного золотым оружием за храбрость, личного друга Александра II, воспитателя Александра III, члена Государственного Совета. Еще в молодости Вера Перовская основала «Общество доставления дешевых квартир» и «Общество попечительства о бедных и больных детях». Старшая ее сестра, графиня Ольга Борисовна, основала в Царском Селе детскую больницу. При одном из ее посещений она заразилась дифтерией и умерла. После кончины сестры Вера Борисовна переехала с Моховой улицы в Лесной, где в доме № 14 по Спасской улице основала приют для больных, назвав его «Ольгиным» – по имени своей покойной сестры. Уникальную историю этого благотворительного заведения проследил петербургский исследователь, член петербургского Союза ученых и Союза писателей Санкт-Петербурга Евгений Шведов.

В «Ольгином приюте» лечили все болезни, кроме заразных, а содержание и лечение больных являлось бесплатным. Лечебница была маленькой, рассчитанной всего на 26 человек. Пациентами стали дети и женщины. Персонал приюта состоял из нескольких человек. Сама Перовская являлась заведующей. Должность врача занимал действительный статский советник Генрих Иванович Арронет – доктор медицины, автор нескольких книг о санаторно-курортном лечении и «карманной книжки» для сестер и братьев милосердия. «Надзирательницей» являлась Александра Ивановна Пейнер, а сестрой милосердия – Эмма Августовна Грабовская.

Старый деревянный дом на Спасской улице, где помещался «Ольгин приют», не устраивал Перовскую, однако денег на «развитие проекта» не было. По трагическому стечению обстоятельств, как раз в это время покончил с собой племянник В.Б. Перовской – молодой офицер Григорий. Все свое состояние он завещал своей тетушке – графине Вере Борисовне, и она использовала его наследство на благотворительные цели.

Для строительства нового здания приюта она купила в Лесном большой участок земли на Ново-Спасской улице (дом № 5). Проект здания Перовская заказала известному петербургскому архитектору Вильгельму Ивановичу Ван-дер-Гюхту, а тот привлек к проектированию своего «однокашника» по Академии художеств архитектора Григория Евграфовича Гинца. Кроме здания приюта, они спроектировали рядом с ним парк с естественным прудом, летними павильонами для больных и деревянным двухэтажным домом для медицинского и обслуживающего персонала. В 1913 году в построенном здании открылся «Ольгин приют для больных в память Григория», предназначенный для лечения детей и женщин с болезнями опорно-двигательного аппарата.

«…Мраморные камины, изысканная мебель, палаты, больше похожие на детские, украшенные шторами с кистями, картинами, пуфами и коврами, на которых сидели красивые куклы и лежали игрушки – все это было оригинально и создавало особую атмосферу домашнего уюта, благодаря которому пациенты ощущали себя одной семьей, главой которой, доброй феей и матерью была графиня В.Б. Перовская, – отмечает исследователь Евгений Шведов. – Она искренне этому радовалась. Бархатную амазонку и шляпу со страусовыми перьями, столь любимые ею в молодости, Вера Борисовна сменила на скромное платье, фартук и кокошник сестры милосердия. И с этого времени более никто не видел ее в другом наряде». Сама Вера Борисовна Перовская лето проводила в Китайской деревне в Царском Селе, являясь фрейлиной Высочайшего Двора, а все остальное время жила в «Ольгином приюте».

Когда началась Первая мировая война, в здании «Ольгина приюта» открылся рассчитанный на 75 коек лазарет Красного Креста под № 64 для раненых нижних чинов. Содержался этот лазарет также на средства Перовской, она работала в нем палатной сестрой милосердия, поскольку имела сестринский стаж еще с 1905 года.

Особое отделение в лазарете № 64, рассчитанное на 25 коек, финансировалось преподавателями и учениками училища св. Анны, среди которых были сын и дочь врача «Ольгина приюта» – Г.И. Арронета, работавшего врачом и в училище, а также граф и графиня Бобринские, баронесса Крюденер, князь Макаев, барон Шиллинг. Единовременные и ежемесячные взносы вносили также бывшие ученики – князь Н. Оболенский и П.А. Бартмер, а пожертвования – прапорщик 34-й пешей Смоленской дружины В.В. Залеман и Фальц-Фейн.

По данным исследователя Евгения Шведова, всего ученики, преподаватели и жертвователи истратили на содержание раненых в лазарете, а также на различные расходы, связанные с ним, 11 697 руб. 40 коп. В лазарете организовали библиотеку, устраивались развлечения в виде благотворительных концертов и вечеров в пользу раненых воинов, новогодние елки, на которых раненым раздавались подарки – кисеты, рукавицы, фуфайки. Кроме того, раненых пытались занять посильной работой, за что те получали денежное вознаграждение.

Лазарет Красного Креста в здании «Ольгина приюта» просуществовал до весны 1918 года, когда его пришлось закрыть из-за недостатка средств. Перовская обратилась в Женский Медицинский институт с предложением передать принадлежащее ей здание со всем оборудованием и земельным участком институту для устройства здесь хирургической ортопедической клиники. В итоге на совещании представителей Губздравотдела и Наркомпроса приняли решение передать здание со всем имуществом Выборгскому райздравотделу. В марте 1919 года «Ольгин приют» передали в ведение Губздравотдела для устройства в нем медицинского учреждения для больных костно-суставным туберкулезом – под наименованием «Санитарно-хирургической клинической больницы».

Главным врачом туда в 1919 году назначили Петра Георгиевича Корнева – впоследствии заслуженного деятеля науки, действительного члена Академии медицинских наук СССР, лауреата Государственной и Ленинской премий. Что же касается основательницы приюта Веры Борисовны Перовской, то, по особому постановлению Губздравотдела, ее оставили в больнице, где она выполняла обязанности сестры-воспитательницы до 1923 года, когда ей пришлось из-за болезни оставить службу. Последние годы бывшая графиня провела в деревянном доме для персонала, располагавшемся рядом с теперь уже бывшим «Ольгиным приютом». Ее квартиру в самом здании приюта занял Корнев, переселившийся туда с Петроградской стороны. (Он прожил здесь до своей кончины в 1974 году.) По сведениям Евгения Шведова, В.Б. Перовская доживала свои дни в нищете, распродавая картины и другие фамильные ценности и реликвии. Она скончалась 16 марта 1931 года, похоронили ее на семейной площадке Казанского православного кладбища Царского (тогда Детского) Села.

В 1924 году в бывшем «Ольгином приюте» разместилось детское отделение научно-исследовательского института хирургического туберкулеза. Ныне здесь располагается Детская хирургическая клиника костно-суставного туберкулеза.

Среди благотворительных приютов Лесного перед революцией выделялась и особая группа – для иноверцев. На Новосильцевской улице находилась богадельня для женщин имени императора Вильгельма I, рассчитанная на 30 человек. На Большом Сампсониевском, в доме № 99, помещалась богадельня для мужчин имени императора Вильгельма I и Евангелическое убежище для неизлечимо больных мужчин на 3 мальчиков и 30 мужчин. Рядом, на Большом Сампсониевском, дом № 97, действовал Евангелический Дом Трудолюбия в Санкт-Петербурге на 100 мужчин.

Около Лесного института, на Институтском переулке, находилась мужская Евангелическая богадельня, где содержались 60 мужчин в возрасте от 50 лет, не способные к труду. За нынешней площадью Мужества, на Старцевой улице (на Гражданке), существовали еще две богадельни – при Евангелическо-Лютеранской церкви св. Анны (одна – на 48 женщин, другая, Фридриха Гартоха, – на 12 хронически больных женщин).

…Специальные приюты для раненых воинов появились в Лесном во время Русско-японской войны. С июня по август 1906 года на даче в Сосновке находился частный лазарет, устроенный полковником гвардейской пешей артиллерии Д.А. Скрябиным и его женой О.Н. Скрябиной. При выписке каждого воина из лазарета ему выдавалось, кроме запаса провианта, необходимого для питания в дороге при поездке на родину, белье, а также небольшое денежное пособие. Впрочем, происходили и исключительные случаи. Лечившемуся в лазарете солдату Ариничеву, благодаря щедрости графини Карловой, удалось получить при помощи Белевского уездного предводителя дворянства пособие в размере 125 рублей на покупку земли. Кроме того, редакция газеты «Новое время» выдавала находившимся в лазарете раненым денежные пособия в различных размерах.

Во время Первой мировой войны в Лесном снова появились лазареты. Один из них разместился в зданиях первого и третьего общежитий Политехнического института. Этот госпиталь был рассчитан на 900 мест. 1 октября 1914 года в него поступила первая партия раненых. Вскоре на территории института появился еще один госпиталь – Петроградский госпиталь № 1 Красного Креста имени ее императорского величества государыни императрицы Марии Федоровны. Его открыли 5 октября 1914 года. На тот момент он являлся самым крупным среди петроградских лечебных заведений. За все время своего существования госпиталь принял свыше 4 тысяч раненых.

Появились в Лесном и другие лазареты – госпиталь при Лесном институте, лазарет правления постройки железной дороги Петроград – Токсово, лазарет Всероссийского Земского союза, лазарет французского общества Красного Креста «Союза женщин Франции» и др. В «Сосновских бараках» разместился лазарет имени короля Италии Виктора Эммануила III.

В годы Первой мировой активную благотворительную деятельность развернули земские уездные попечительства по призрению семейств лиц, взятых на военную службу. В их числе было и Лесновское пригородное попечительство. Оно организовало ясли на 100 детей, столовую, которая ежедневно выдавала 350 обедов, имело два общежития. «В Лесном попечительстве отмечается чрезмерный прирост населения, – отмечалось в 1916 году в журнале „Призрение и благотворительность в России“. – Между прочим, это происходит и оттого, что деревенского жителя привлекает столичный паек… Но и паек столичный недостаточен, если принять минимальный бюджет взрослого 15 рублей, а ребенка 10 рублей в месяц… При таком положении, когда паек не обеспечивает, трудовые организации незначительны и женщины обременены детьми, ничего не остается, как организовать помощь».

Кроме того, Лесновское пригородное попечительство оказывало бесплатную медицинскую помощь, помощь лекарствами, а также материальную помощь – на квартиру и дрова. Оно организовало также четыре детских площадки, призванные «хоть отчасти заменить городскому ребенку прелесть деревни, продлить его детство, наполнить его игрой и забавой».

Как уже говорилось, подавляющее большинство храмов Лесного существовало при различных благотворительных заведениях. Приходской храм находился у Круглого пруда на углу Институтского и 2-го Муринского проспектов.

История его весьма любопытна. Поскольку Лесной долгое время не имел приходского храма, группа местных домовладельцев во главе с тайным советником В. Евреиновым в 1900 году выступили с ходатайством о разрешении построить у Круглого пруда временный деревянный храм. Власти пошли навстречу. Лесной департамент предоставил участок. Строительный комитет возглавил известный церковный деятель, подвижник и проповедник отец Философ Орнатский[3].

В 1901 году на берегу Круглого пруда освятили деревянную часовню. Ее авторами стали архитектор городской управы, много работавший для артиллерийского ведомства, В.В. Сарандинаки и архитектор И.Т. Соколов. Последний выступал автором проекта построенной рядом в древнерусском стиле деревянной приходской церкви, ее 17 июня 1901 года во имя апостолов Петра и Павла освятил епископ Нарвский Никон.

На углу Большой Спасской улицы (ныне проспект Непокоренных) и Дороги в Гражданку (ныне Гражданский проспект) находилось подворье Лютикова Свято-Троицкого монастыря Калужской епархии. Сам монастырь основали в первой половине XVI века на правом берегу реки Оки, в шести с половиной верстах от уездного города Перемышля. Особо почиталась в этом монастыре икона «Скоропослушница», привезенная в 1872 году из Афона.

Церковь св. Петра и Павла у Круглого пруда. Фото начала XX века (из фондов ДЦИВ)

Монастырь не отличался богатством, и в 1890-х годах в Петербург за сбором пожертвований прибыл иеромонах Амвросий. Вскоре он получил от купеческой вдовы Н.Ф. Петровой и некой Т.Г. Чертковой в дар два участка земли в Лесном участке. 4 августа 1897 года на них по благословлению отца Иоанна Кронштадтского заложили подворье с деревянным храмом во имя Пресвятой Троицы. 12 февраля 1898 года его освятил игумен Герасим. В том же 1898-м году, 4 августа, в стенах этого храма произошло весьма знаменательное событие: возвращаясь с военных маневров, государь император Николай II «осчастливил» церковь своим посещением. В память события в храме установили бронзовую доску.

24 октября 1899 года, после окончательной отделки небольшой двуглавой церкви со звонницей, ее освятили еще раз малым освящением. 20 августа 1900 года в церкви появился придел Греческой Божией Матери, преподобного Исидора Пелусиота и праведницы Анны Пророчицы, освященный епископом Нарвским Никоном. В октябре 1907 года церковь пострадала от пожара, однако вскоре ее восстановили.

Рядом с деревянной церковью Пресвятой Троицы 2 октября 1905 года епископ Калужский и Боровский Вениамин заложил каменный пятиглавый храм во имя Тихвинской иконы Божией Матери, посвященный коронованию государя императора. Проект церкви с высокой шатровой колокольней над входом выдержан в стиле московских храмов XVII века. Разработал его известный петербургский архитектор H.H. Никонов, а работами руководил его сын – гражданский инженер H.H. Никонов (он несколько упростил проект).

Большую часть средств на строительство храма пожертвовали князь Оболенский и Колокутикова. Однако денег оказалось мало, и сооружение церкви продвигалось очень медленно. В 1910 году трехпридельный храм был готов вчерне, кроме колокольни, а в 1911 году в его подвале устроили усыпальницу и возвели главки. Главный придел с трехъярусным иконостасом освятили в 1913 году, затем освятили придел св. Ольги, а левый освятить не успели. Перед революцией на Лютиковом подворье жили пять монахов и три послушника, управлял иеромонах Валериан…

На углу Большой и Малой Спасских улиц, в районе нынешней площади Мужества, с начала XIX века стояла деревянная Преображенская часовня. В 1864 году ее обновили и расширили. Она была приписана к церкви во имя Равноапостольного князя Владимира при Орлово-Новосильцевском благотворительном заведении на Большом Сампсониевском проспекте. В праздник Преображения Господня к этой часовне устраивался крестный ход.

Тихвинская церковь Лютикова подворья. Фото 1920-х годов

Свои церкви имели и находившиеся в Лесном высшие учебные заведения. В здании Лесного института в 1834 году освятили церковь, а после перестройки главного корпуса института по проекту архитектора К.А. Тона, в нем в 1840 году освятили церковь во имя Всемилостивейшего Спаса и Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня. В престольный крестовоздвиженский праздник из церкви шел крестный ход по парку для водосвятия, совершавшегося в нижнем пруду, – в деревянной часовне, простоявшей до 1924 года.

Еще одна «вузовская» церковь существовала при Политехническом институте. В конкурсе на проект церкви победил преподаватель института гражданский инженер И.В. Падлевский. Она была заложена в 1912 году в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Этот церковный праздник имел для Политехнического института особое значение: именно в праздник Покрова, 1 октября, в 1902 году открылся институт. В 1913 году храм освятил епископ Гдовский Вениамин. Построенная в древнерусском стиле, церковь резко контрастировала с неоклассикой главного корпуса Политехнического института, рядом с которым она стояла.

На нынешней Светлановской площади находилась часовня Божией Матери Утоли Моя Печали, приписанная к основанному в 1634 году Арзамасскому Новодевичьему Алексея Человека Божьего женского монастыря Нижегородской епархии. Часовню освятили осенью 1906 года. Впоследствии решили обратить часовню в храм. В декабре 1915 года утвердили проект, разработанный Альфредом Августовичем Бибером, а осенью следующего, 1916-го, года была готова деревянная шатровая церковь. Освящение ее провел 7 октября 1918 года иеромонах Иерофей, несмотря на то что тогда уже начались гонения на религию. В апреле 1920 года в церкви, при которой в то время жили одна монахиня и четыре послушницы, разрешили служить литургии. Сюда перевезли чтимую икону из закрытого новыми властями Арзамасского монастыря.

…После революции храмы Лесного разделили участь многих российских церквей. Постепенно в Лесном не стало ни одной действующей церкви – сначала их закрыли, а затем либо уничтожили, либо приспособили под хозяйственные нужды.

В 1919 году закрыли церкви в Лесном институте и при обществе «Лепта». Тем не менее, по воспоминаниям старожилов, само название «Лепта» еще долго было на слуху лесновцев, примерно до начала 1930-х годов, хотя сама благотворительная организация «Лепта» уже давно не существовала.

В марте 1923 года закрыли Покровскую церковь при Политехническом институте. Ее передали под клуб института, а впоследствии под военную кафедру. Купол и внутреннее убранство храма подверглись уничтожению. В 1922 году ликвидировали церковь при Еленинской больнице. Эту церковь закрыли еще 1 мая 1917 года для ремонта, и с тех пор она не открывалась из-за смерти служившего в ней протоиерея Павла Васюковича и последовавшего вскоре декрета советской власти о закрытии домовых церквей. 21 апреля 1923 года закрыли церковь Федора Стратилата при бывшем летнем отделении приюта принца П.Г. Ольденбургского. Впоследствии ее снесли так, что от нее не осталось и следа.

Авторский проект часовни Божией Матери Утоли Моя Печали

Роковым для лесновских церквей, как и для церквей всего Ленинграда, стали 1929-й и 1932-й годы. В 1929 году закрыли церковь при бывшем приюте для вдов и сирот офицеров гвардейского корпуса имени генерала М.Н. Евреинова на 2-м Муринском проспекте. В июне 1932 года взорвали храм во имя св. Равноапостольного князя Владимира при бывшей Орлово-Новосильцевской богадельне.

В том же году закрыли храм Преображения Господня на Большой Объездной улице (с 1919 года он являлся приходским). В его помещении сначала разместился «детский очаг», а затем – различные организации. В Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга среди других документов по истории этого храма сохранилась копия выписки из протокола № 60 заседания Президиума Всероссийского Центрального Исполнительного комитета Советов от 20 октября 1932 года. Документ предельно лаконичен и состоит из двух пунктов. Первый: «Слушали: Постановление президиума Ленинградского облисполкома от 9 июля 1932 г. о ликвидации Преображенской церкви по Объездной ул. в Ленинграде». И второй: «Постановили: Постановление президиума Ленинградского облисполкома утвердить, указанную церковь ликвидировать».

В фондах того же архива сохранился еще один любопытный документ – выписки из наказов к 13-му созыву Ленинградского совета депутатов, касающиеся Преображенской церкви на Большой Объездной. Из него видно, кто же просил о закрытии этого храма. Среди «активистов-безбожников» оказались завод имени Энгельса, завод «Светлана», Гидровтуз, Металлургический и Машиностроительный институты, а также «просвещенцы всего района». По описи изъятия церковных ценностей при закрытии церкви демонтированы 154 иконы и 7 колоколов, из них самый большой весил 10 пудов 34 фунтов, два других – 4 и 2 пуда, а маленькие – по 1 пуду.

Весной 1934 года закрыли Тихвинский храм возле пересечения нынешних Гражданского проспекта и проспекта Непокоренных. Его имущество передали в Музей истории религии, а здание заняло промышленное предприятие. По воспоминаниям старожила Гражданки Галины Владимировны Михайловской, двумя годами ранее, в 1932 году, с колокольни Тихвинского храма сбрасывали колокола и кресты. Смотреть на это собралось много местных жителей. Крест, по воспоминаниям, был настолько тяжелый, что при ударе ушел довольно глубоко в землю.

9 августа 1935 года, по решению Президиума ВЦИК, закрыли приходскую церковь Петра и Павла у Круглого пруда. К тому времени пруд уже засыпали, но трамвайные пути все равно делали две символические полуокружности, проходя по бывшим берегам водоема. По воспоминаниям петербуржца Евгения Шапилова, заставшего последние годы существования этого храма, «внутри церковь была светлой, нарядной с большими венецианскими окнами». Ликвидацию церкви власти провели в кратчайшие сроки: спустя три дня после постановления Президиума ВЦИК сожгли иконы, а вскоре разобрали и само здание.

3 апреля 1930 года власти закрыли церковь Божией Матери Утоли Моя Печали, что находилась на месте нынешней Светлановской площади, и передали под «Ленинский уголок». По воспоминаниям старожилов, долгое время перед этим в ней жили монахини и изготавливали тут стеганые одеяла. Затем бывшую церковь приспособили для колхозников, привозивших свой товар на располагавшийся рядом рынок (он носил название «Колхозного», а затем – «Светлановского»), и она стала называться то чайной, то гостиницей для колхозников. Во время блокады здесь находился эвакопункт. Из близлежащих домов сандружинницы приводили сюда полуживых детей. Их кормили соевым молоком, регистрировали и отправляли на Большую землю. Здесь от голодной смерти спасли десятки, если не сотни, жизней…

Таким образом, в концу 1930-х годов в Лесном почти не осталось действующих храмов. Церковные службы продолжались лишь в деревянной Троицкой церкви на Большой Спасской улице. Несмотря на времена «безбожия» она пользовалась популярностью у местных жителей. С 1927 по 1943 год она принадлежала иосифлянам и являлась единственной в Ленинграде иосифлянской церковью. Это церковное движение возникло в Ленинграде осенью 1926 года, после ареста только что назначенного на ленинградскую кафедру митрополита Иосифа. Последователи этого течения протестовали против подчинения церкви государству, за что подвергались преследованиям. К середине 1930-х годов иосифлянство разгромили, и церковь на Большой Спасской являлась единственным официально действовавшим в нашей стране иосифлянским храмом. После 1937 года в храме остался только один священнослужитель – настоятель иеромонах Павел (Лигор)…

Заключительный удар по лесновским церквям нанесла реконструкция района в 1960-х годах. В начале 1960-х годов разобрали бывшую часовню на Светлановской площади. По воспоминаниям старожила Лесного Маргариты Павловны Васильевой, часовня была очень живописна: представляла собой красивый бревенчатый домик, причем все бревна – разного цвета, от желтого до темно-коричневого, а верх его украшала шатровая крыша, поэтому сам домик напоминал сказочный теремок.

В 1966 году в связи с расширением проспекта Непокоренных снесли деревянную Троицкую церковь бывшего подворья Лютикова монастыря. Все убранство этой церкви перенесли в деревянную церковь св. Александра Невского, находившуюся рядом со Спасо-Парголовской церковью в Первом Парголово. Церковь св. Александра Невского была закрыта с 1930 по 1966 год, ее заново освятили только 3 декабря 1966 года. А последняя церковная утрата в Лесном произошла в 1982 году, когда снесли остатки каменного Тихвинского храма того же подворья на бывшей Большой Спасской улице…

Возрождение церковной жизни в Лесном началось в начале 1990-х годов. Первой из бывших лесновских храмов весной 1992 года вернули верующим церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы при Политехническом институте. Между образовавшимся приходом церкви Покрова Санкт-Петербургской епархии и Техническим университетом был заключен договор о совместном использовании храма. Соглашение позволило в ноябре 1992 года приступить к ремонту и реставрации церкви. Первый этап реставрации завершился к Пасхе 1993 года, и 10 апреля того же года храм освятили. Чин освящения проводил митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн. Осенью 1993 года на фасадах церкви появились две мозаики – «Покров» и «Спас» работы художника Андрея Демидова. Зимой 1993 года он завершил работу по созданию иконостаса, а с мая 1994 года начал роспись стен. С августа 1996 года до сентября 1997 года продолжалось восстановление звонницы и купола церкви, а в 1998 году купол позолотили.

Вторым возрожденным в Лесном храмом стала церковь Преображения Господня при бывшем Доме милосердия. Последние два десятилетия здание церкви занимал Выборгский районный узел связи. В середине 1980-х годов местные жители пытались поднять вопрос о возвращении церкви верующим. Собирали подписи, писали письма в епархию, но дело тогда не тронулось с места. Прошли еще годы, и в начале 1999 года инициативная группа, созданная по благословению настоятеля церкви Ильи Пророка на Пороховых отца Александра (Будникова) – главы Большеохтинского округа благочиния, к которому относится и район Лесного, вновь подняла вопрос о возвращении храма.

Нашлись настоящие подвижники, взявшие на себя кропотливую исследовательскую и организационную работу в архивах и библиотеках. По крупицам они собирали сведения об истории храма. Однако, несмотря на поддержку представителей районных и городских властей, дело долго не трогалось с места: до 2003 года узел связи имел все права на аренду здания. Поэтому первое богослужение, состоявшееся в августе 1999 года, в день Преображения Господня, происходило на лужайке у входа – в храм верующих не пустили. Только 17 ноября 2002 года в актовом зале узла связи прошел первый молебен – спустя ровно 70 лет и 3 дня после закрытия церкви.

Больше трех лет тянулась тяжба о возвращении здания церкви. Особенно помогли в разрешении затянувшегося спора глава муниципального округа «Светлановский» Валерий Мцеканов и муниципальный депутат Борис Михеев – учитель истории из ближайшей школы № 105, а также председатель регионального отделения Всероссийского общества слепых Н.К. Балан. (Рядом находится комбинат слепых, и немало его работников здесь живут по соседству. Они были очень заинтересованы в открытии этой церкви.) Активно помогал возращению храма живущий неподалеку проректор Северо-Западной академии государственной службы при Президенте РФ Данилов, «пробивавший вопрос» через аппарат полномочного представителя Президента РФ в Петербурге.

Удачно совпало, что в июне 2003 года истекал срок аренды, а Выборгский районный узел связи объединился с Петроградским. Так что летом 2003 года связисты освободили здание, а затем решением Комитета по управлению государственного имущества правительства Санкт-Петербурга его передали епархии в бессрочную аренду. Указом митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского в храм назначили настоятеля – отца Михаила (Груздева), являвшегося также настоятелем домового храма Иоанна Кронштадтского при православном центре духовного возрождения на Лесном проспекте.

Храм Преображения Господня на улице Орбели, возвращенный церкви, но пока еще не вернувший себе прежнего архитектурного облика. Фото автора, март 2006 года

С сентября 2003 года в храме Преображения Господня начались регулярные молебны по воскресеньям и праздникам. Местные жители очень тепло отнеслись к возрождению храма и помогали обустраивать его, как родной дом. Многие прихожане жертвовали в храм иконы и церковную утварь. Принесли даже пианино, чтобы проводить занятия по хоровому пению. Школа № 105 помогла с мебелью: предоставила столы, стулья и школьную доску для воскресных занятий с детьми. Возрожденная церковь стала очагом культуры и благотворительности. При храме открылась православная библиотека, а также воскресная школа с «историческим уклоном».

Оглавление книги