Книга: Кнайпы Львова

Садись на «їдинку» — гуляй на Лычаков

Садись на «їдинку» — гуляй на Лычаков

Поднимаясь в воскресенье на верхний Лычаков, прохожий слышал все больше и больше шума, музыки и песен. Казалось, гуляет каждая улица, каждый маленький переулок и каждый дом.

Напротив церкви Петра и Павла на возвышении дома Щеблёвских (Лычаковская, 97) находилась известная корчма «Слепого Мацка» (по другим источникам — «Лысого Мацка»), в которой часто завсегдатаи ломали столы и скамьи. Когда кто-то уж чересчур гоношился, ему говорили: «Если ты такой муровый (сильный, крепкий), то пойди вечером к “Слепому Мацку”». Каждый знал, что там новичка могла ждать только большая драка с потерей зубов. Впоследствии, в конце XIX века, здесь разместился полицейский участок.

На ул. Крупьярской в кафе Драйфингера естественно завсегдатаями были именно крупьяры (производители круп), а дальше на ул. Лычаковской, 145, была уютная кнайпа «Под Выверкой» («Под Белкой») Макса Шайнингера, который вместе с женой и дочерью держал кабак.

Рассказывают, что однажды сидел здесь сосед Макса, владелец тапицерии (мастерской по обивке мебели) Бенон Шацман и, низко склонившись над своим кошерным котлетиком, заливался обильными слезами. Удивленный и тронутый, Шайнингер в конце концов не выдержал и спросил:

— Пан Бень, что с вами? Что случилось? Почему вы так плачете над моей котлетой?

— Ай, па-а-а н Макс, мо-мо-жет мо-мо-и слезы ее растрогают, и она немножко размякнет?

Жители верхнего Лычакова, как писал А. Краевский, составляли как бы единую семью. Считалось, что в семейных забавах должны были участвовать не только родственники, но и соседи. Столы накрывали в садах или на лужайке под домом. «Такие угощения, начавшись рано, после возвращения из церкви, продолжались порой круглые сутки — соседи переходили из дома в дом и поглощали неизмеримое количество колбас, кишок, печенки и капусты, а заливалось это бочками пива и озерами водки».

Под водочку шла «загриха прима-сорт» (закуска первый клясс) — дивный борщ, любимый шпондерок, чудесная кишка с квашеной тушеной капустой, картошка со шкварками. А старшие паны дули из-под седых усов подогретое пиво. Но и не пили просто так, потому что так не интересно, и тогда вспархивали в воздух стихотворные тосты. И не обычные, а со здоровым чувством черного юмора:

Популярными на Лычакове были кабаки Лернера, Подловского, Фридмана, но на верхнем Лычакове известными были два шинка: один с претенциозным названием «Hotel de Laus», а второй — владение Отавихи — по имени хозяйки.

«Hotel de Laus» содержался на ул. Святого Петра и Павла (Мечникова), владелец которого, немец Винер, славился гостеприимством и всех посетителей приветствовал словами: «Ich habe die Ehre, mein Kompliment, ergebener Diener». Как раз до этой улицы доходила мостовая на Лычакове и вместе с мостовой заканчивалась цивилизация. Посетители развлекались как внутри кабака, так и в саду, но садик не освещался, и, как только смеркалось, пустовал. Но изнутри еще долго раздавался шум с неумолкаемыми тонами двухрядной гармоники, которая протяжно заводила львовские штаерки и трамбли (польки).

По воскресеньям здесь любили выпить пива гуляющие, которые либо шли на Чертовы скалы и Медовую пещеру, или возвращались обратно.

В «Hotel de Laus» обмывали помолвки, здесь подавали винниковское пиво и «плюцер» в керамических кружках, играли в кегли. А что в том пылу треснула пара кружек об пол, или какой-то мигцух получил в лоб, то можно это записать только на счет темперамента лычаковских парней, среди которых наибольший заводила рос в глазах местных жителей скорее как звезда, чем как разбойник.

В последний вторник месяца проходили в «Hotel de Laus» похороны баса. На забаву собирались в полночь. Сначала угощались пивом и водкой, после чего открывали стойку и вкладывали в него бас, при этом произносились комические проповеди, пелись хором веселые канты. «Поминки» продолжались до утра, танцы проходили при музыке, но уже без баса.

На закуску подавали здесь чаще куликовский хлеб или винниковский с маслом и кварглями.

По некоторым кабакам играли по вечерам на арфах чешки. К обеду они путешествовали по львовским дворам и распевали там слезливые романсы.

Одна такая арфистка завывала также и в «Hotel de Laus». Но, в конце концов, не выдержала конкуренции с гармоникой и бубном и перебралась в другую кнайпу.

Львовский историк Садок Баронч писал, что любимой кнайпой в 1820-х годах был кабак на Лычакове «Отель де Ляус», или по-народному «Отель де Бас», потому что там на цимбалах и басах играли. «Были там также два каплана Бахуса: Батюшка и отец Флёрус. Оба не только убежденные пьяницы, но и ярые противники. Каждый из них имел крепкую сучковатую палку, и частенько били друг друга по лбу. Друзья Батюшки разговаривали на украинском, то бишь по-гаврильски, как тогда говорили, а сторонники отца Флёруса — по-польски. На стороне Батюшки был Сольский, каплан Меркурия, который учил молодежь играть в карты, в фарини, в кучки и т. д. Был там также Дечук — твердая голова — который без системы все мешал. На стороне отца

Флёруса был Пекас, Каплан Венери, который отвратительно издевался над бедными женщинами, лупя их палкой, закованной в железо. Поэтому неудивительно, что почти каждый вечер раздавался по улицам визг этих попавшихся под руку женщин: «Пекас! Пекас! Шельма Пекас!»

Был также Кировский, который представлял из себя большого паныча и порой из-за большой фантазии трубку банкнотами разжигал».

Оглавление книги