Книга: Киев для романтиков

Аскольдова могила

Аскольдова могила

Столетиями сложилось особенное очарование этой местности, будоражившей романтические чувства наших прадедушек, а еще больше – прабабушек. Даже в советское время Аскольдова могила была одним из основных экскурсионных объектов, хотя то, что прельщало в прошлом, можно было увидеть лишь на старых фотографиях действующего кладбища и Николаевской церкви.

В «Повести временных лет» преподобного Нестора-летописца читаем занимательную историю о том, что варяги Аскольд и Дир из окружения князя Рюрика совершили поход от Новгорода до Киева, захватили город на Днепре и начали тут править. Но в 882 г. сподвижник Рюрика воевода Олег Вещий прибыл в Киев. Узнав о мнимом самоуправстве Аскольда и Дира, он пригласил их на пир и указал, что настоящим правителем края является малолетний сын Рюрика – Игорь. Варяжская дружина коварно убила Аскольда и Дира, а сам Олег, являясь опекуном малолетнего Игоря, став киевским князем, гордо заявил: «Это будет – мать городов руських». Так в Киевской Руси началось правление династии Рюриковичей. Монах Нестор это событие в своем труде описывает так: «Умер Рюрик и, передав княжение свое Олегу, своему родственнику, отдал ему на руки сына Игоря, потому что был тот еще очень мал». Это летописное повествование уже больше столетия оспаривается рядом ученых. Существует обоснованная версия, что Аскольд и Дир были легитимными правителями города, правомочными наследниками его основателя – легендарного Кия. По предположению известного историка и археолога Михаила Брайчевского, при князе Аскольде произошло первое крещение Руси, попытка сделать христианство главной государственной религией, поэтому, когда его лишили жизни, киевская община, в большинстве язычники, не препятствовала этому и охотно покорилась власти единоверца – князя Олега, которого за склонность к древним обычаям называли Вещим.

Аскольдова Могила.

Фотооткрытка 1910-х годов

Когда Аскольда похоронили, то на могиле поставили церковь Святого Николая, исходя из этого предполагают, что Николай – христианское имя князя. В ряде источников говорится, что первую Николаевскую церковь построили по повелению первой княгини-христианки – Ольги. Ее тело после отпевания положили в Николаевской церкви и только через десятилетия перенесли захоронение в Десятинную церковь, что на Старокиевской горе. В те далекие времена церкви ставились деревянными, они время от времени за ветхостью менялись, пока в 1810 г. по проекту Андрея Меленского соорудили каменную церковь-ротонду в классическом стиле. В 1886 г. на 1000-летие крещения Аскольда на фасаде церкви установлена бронзовая доска с надписью: «Аскольдова могила и тысячелетие первого крещения Россов в Киеве. Россы Аскольд и Дир были первоначально идолопоклонниками. В 863–864 гг. по Рождестве Христовом они завладели Киевом, в котором тогда было язычество, и стали киевскими князьями. В том же 864 г. они со своею дружиной отправились из Киева на многочисленных кораблях в Константинополь, чтобы отомстить грекам за избиение проживающих там по торговым делам Россов. Прибыв туда, они окружили сей город и в предместьях начали истреблять все. Жители Константинополя с часу на час в ужасе ожидали вторжения Россов в город. Но первосвятитель Фотий возбуждает мнительный народ упованию на помощь Богоматери и с чудесной ризой ея совершает крестный по стогнам и стенам Константинополя. Тогда Россы, непостижимо как, обратились в бегство, сняли осаду Константинополя и, поражены чудодейственной силой Божией, возвратились в Киев. А в 866 г. Аскольд вместе с киевскими Россами принял святое крещение от епископа, посланного к ним патриархом Фотием, который в том же году упомянул об этом в своем послании к восточным святителям. А в 862 г. Олег, правитель Северной Руси, прибыл из Новгорода к высотам Киевским и остановил свои ладьи на берегу Днепра, против сей местности; укрывши своих воинов в ладьях, но велел объявить Аскольду и Диру, что варяжские купцы, отправленные новгородским князем в Грецию, хотят видеть их, как друзей и соотечественников. Аскольд и Дир, не подозревая обмана, вышли к нему на это место. Воины Олега окружили их, и Аскольд и Дир пали под мечами и к ногам сего правителя. Тело Аскольда погребено на месте мученической кончины его. Вот почему это место имеет историческое название «Аскольдова могила». Блаженная княгиня Ольга построила тут церковь в честь святителя Христова Николая Мирликийского чудотворца, потому что Аскольд в святом наречии был Николаем. В 971 г. эта Аскольдова церковь была разорена Святославом І, но святым великим князем Владимиром вновь в 990 г. восстановлена. Ныне существующая каменная церковь на этом месте построена в 1809 г., благотворительностью воронежского купца Самуила Никитича Мещерякова. В 1861 г. Пустынно-Никольский-Слупский монастырь, которому издревле принадлежит сия местность и церковь, с благословением высокопреосвященнейшего Арсения, митрополита Киевского и Галицкого и утверждением его Императорского Высочества Николая Николаевича старшего построили здесь каменный дом и ограду. В настоящем 1866 г. исполнилось тысячелетие с того года, когда князь Аскольд и многие Россы приняли христианство. В память тысячелетия христианства в Киеве и сооружена доска сия 9 мая, в память спасителя и чудотворца Николая, с благословения киевского митрополита Арсения, при архимандрите Феоктисте, в 12 лето царствования благочестивейшего Государя Императора Самодержца Российского Александра Николаевича. Богу нашему слава во веки веков. Аминь». Я даю этот текст, который взял из книги известного исследователя киевских некрополей Л. А. Проценко, потому что в нем языком ХІХ в. рассказана история этой местности. Хотя главное не в этом, а в том, что об этой доске совершенно ничего не известно. Скорее всего, ее убрали через два десятилетия, в канун официального празднования 900-летия крещения Руси. Не будем углубляться в древнюю историю, где не меньше загадок, чем сейчас в высших эшелонах власти и коммерческих кругах. Оставим легенды и вернемся в наши дни.

Удивительная благодать и сейчас царит над Угорским урочищем. Давно замечено, что от Николаевской церкви идет какая-то особенная энергия. Это можно проверить: если направить открытые ладони к ней, то получишь небольшое ощущение тепла в их середине. Поэтому эту местность давно облюбовали желающие пополнить свою внутреннюю силу. К тому же еще поговаривают, что прогулки с любимым человеком по этому особому духовному месту помогают сильнее раскрыться чувствам. Это лучшее место для прогулок влюбленных, которые приходят сюда с Мостика Поцелуев, завязав там платок любовной клятвы. Тут хорошо, как и в других уголках Днепровских круч, просто здесь все более благоустроено, и воздух чище, и зимой снег белее, а летом буйная зелень и особенно звонкое птичье пение.

Аскольдова могила по-прежнему одно из красивейших мест Киева и при этом сберегает свою чарующую привлекательность. Восторженные ценители истории постоянно помнили, что Аскольд, память которого почитается здесь, погиб с чистой совестью, защищая свой город. Может быть, поэтому писатель-романтик Михаил Загоскин в 1833 г., использовав летописные предания, написал роман «Аскольдова могила», по которому через два года известным композитором А. Верстовским была создана с сохранением названия одна из популярных отечественных опер. Хор девушек оттуда был самой любимой вплоть до конца ХІХ в. мелодией среди интеллигенции. Для многих детальное знакомство с историей Киева происходило благодаря именно этому музыкальному произведению. Это место отдохновения издавна полюбили запечатлевать художники, в частности Тарас Шевченко, который сам не был лишен романтизма.

Захоронения начались в летописные времена, а с 1786 г. Аскольдова могила становится официальным городским кладбищем, получив при этом печальную известность. Свидетельством чего является желание декабриста Михаила Бестужева-Рюмина после казни быть погребенным именно на Аскольдовой могиле. Полтора столетия назад кладбище разместили на 9 террасах, которые спускались почти до набережной Днепра. Здесь было несколько десятков оригинальных склепов, сотни высокохудожественных белых мраморных памятников, которые пышно украшались декоративными кустарниками и цветами. Тут нашли вечный покой отец поэта-декабриста – Федор Рылеев (†23.ІХ.1813), полковник, соратник А. В. Суворова; мать известного писателя – Мария Лескова (†16.ІV.1886). В начале ХХ в. на этом городском кладбище закончился жизненный путь многих известных людей – артистов Марии Глебовой и ее мужа Николая Соловцова, бывшего еще и директором известного театра; мецената Василия Тарновского, выдающегося собирателя украинской старины; отважных летчиков Петра Нестерова и Евгения Крутеня.

В январе 1918 г. тут в могилу опустили студентов, защитников Киева от большевистского нашествия. Они, плохо вооруженные, приняли неравный бой на станции Круты, что возле Нежина. Там сейчас молодым героям сооружен мемориал. Недавно погибшим юным патриотам восстановили скромный памятник, так как в 1935 г. была проведена бесчеловечная операция по уничтожению кладбища с 2000 мемориальных скульптур. Народный комиссар просвещения УССР В. Затонский 3 ноября 1934 г. писал председателю киевского горсовета Гинзбургу: «По моему поручению комиссия археологов и художников осмотрела Аскольдову могилу. Копию записки этой комиссии присылаю. Как мы договорились, Аскольдову могилу необходимо как кладбище ликвидировать, церковь закрыть. Надгробные памятники использовать как материал для строительства и оформления парков и другого. Указанные в записке могилы до окончательного решения пока пусть остаются. Что касательно остальных, то со стороны НКО нет возражений против их использования, по усмотрению Киевсовета. Лишь одно замечание – хотелось бы, чтобы мрамор в больших кусках (не плиты, а другой формы глыбы) были использованы как материал для скульптуры, а то, к примеру, донедавна нельзя было найти куска мрамора, чтобы заказать бюсты вождей революции. С этого взгляда поддерживаю просьбу художественного института, чтобы мрамор был передан НКО, а мы уже будем отдавать скульпторам».

Воздушных ассов перезахоронили на Лукьяновском кладбище, Соловцова и Глебову – на Байковом. Остальные могилы сровняли с землей, памятники разбили или использовали не по назначению. Над церковью надстроили ротонду, а кладбище превратили в парк. Потом там был небольшой выставочный зал Музея истории Киева. Небольшая экспозиция рассказывала о князьях Олеге, Игоре, Аскольде и Дире. Особенно потрясал посетителей сделанный из папье-маше монах, пишущий что-то в своей келье. Автор этого «шедевра» считал, что это Нестор-летописец. Аскольдова могила, по непонятным причинам, вошла в экскурсионный маршрут с 1970-х г. С него начиналось знакомство с достопримечательствами Киева пассажиров турпоездов, а их были сотни. Нельзя не привести эту траурную последовательность. Остановки и выход группы: Аскольдова могила, далее памятники: Неизвестному солдату, арсенальцам, генералу Ватутину, борцам за установление Советской власти… Тут нередко раздавался вопль: «Почему только эти объекты?» Самая негрустная была первая остановка, потому что тут продавали сувениры, пользующиеся спросом у туристов. Также их фотографировали, сделав «подставу» из основных памятных мест. Все это приносило деньги тем, кто обслуживал приезжих. Дежуривший от музея в Ротонде невероятно этому завидовал и мечтал также о дополнительном заработке. В советское время это было очень затруднительно. Как не вспомнить выражение отрицательного персонажа «Брильянтовой руки»: «Чтоб ты жил на одну зарплату!» И музейного служителя осенило. Он стал под Нестора каждое утро сыпать копейки. Посетители, полагая, что это имеет какое-то символическое значение, бросали туда немалые деньги. Прибавка к зарплате была ощутимая, постоянная и продолжительная, пока об этом не узнала директор музея, остановившая обогащение подчиненного. Она ежедневно посылала служителей забирать деньги в кассу.

С 1988 г. в храме Святого Николая, несмотря на колонны вместо купола, стали проходить службы Украинской греко-католической церкви, а спустя десять лет церкви вернули первоначальный вид. В алтарной части храма – Зарваницкая икона Божьей Матери. Это список с чудотворного образа Зарваницкого монастыря, находящегося в Тернопольской области. Считается, что освященная копия тоже обладает силой, в которой убедились киевляне. Как-то в период ремонта в церкви ночью начался пожар. А место, как вы уже убедились, уединенное. Огонь разгорался, пока не подобрался к иконе, и… затух. Вот вам и чудо! Церковь сохранилась, а икона лишь чуть-чуть обгорела.

Эта местность менее известна как Угорское урочище. Считается, что когда кочевые племена угров (венгров) проходили с Поволжья в 898 г., то они на короткое время здесь остановились. В честь этого события в 1997 г. был поставлен памятный знак. Его необычную форму можно рассмотреть слева от главного входа.

Напротив, на Днепровском спуске, можно увидеть скульптуру Андрея Первозванного и небольшую часовню в честь великого апостола. Она поставлена по проекту Николая Жарикова в 2000 г., на средства семьи Порошенко.

Вновь вернемся к парку Вечной славы, для того чтобы вдоль гребня террасы пройти дальше. Так мы дойдем до земляного вала ХVІІІ в., насыпанного при строительстве Печерской крепости. Мало кто вспомнит о существовании поселения Германы, в 1092 г. сожженном половцами. Будем считать, что его основали выходцы из немецких земель.

За земляным валом сразу увидите одну из древних церквей – Преображения Господнего, более известную, как Спас на Берестове. Перед тем как зайти в храм, нужно немного постоять или обойти его. При этом постарайтесь напрячь воображение и представить, что здесь тысячелетие тому было загородное село князя Владимира, где он любил отдыхать от государственных дел в кругу своих самых преданных дружинников и 300 хорошеньких девушек. Ими он за боевую отвагу и достижения на государственном поприще одаривал своих друзей. Может быть, с тех времен и появилась схожесть в украинском языке названий княжьего войска и супруги – «дружина».

По летописям, здесь Владимир и построил свою первую личную церковь – Спас на Берестове. Но существование при князе домовой церкви беру под сомнение. Постараюсь объяснить. Когда 15 июля 1015 г. умер креститель Руси, то его тело тайно ночью на ковре, проломив пол, вынесли из дворца, положили на сани, чтобы потянуть на Старокиевскую гору. Если внимательный читатель спросит, какие сани летом – отвечу: по древним обрядам покойника категорически нельзя было везти на любом транспорте с колесами, так как они отождествлялись с нечистой силой. Умершего христианина несли на руках или тащили на дрогах без колес! После отпевания князя похоронили в Десятинной церкви, это свидетельствует, что в загородном селе церкви, даже домовой, тогда не было. Значит, Спас на Берестове появился позже.

Киево-Печерская Лавра.

Фотооткрытка 1910-х годов

Благосклонность к Берестовому сохранили и дети равноапостольного князя, в первую очередь сын Ярослав и внук Изяслав. Ярослав Мудрый сразу убедился в уникальной начитанности пресвитера Иллариона, служившего в княжеской церкви Св. Апостолов в Берестовом, и поставил его митрополитом в 1051 г. «Бог князю вложи в сердце и постави митрополитом в святеи Софьи», – говорится в летописи. «Повесть временных лет» характеризует Иллариона так: «муж благ, книжен и постник». Такая оценка не случайна, так как «Слово о законе и благодати» появилось до его восшествия на престол. Точная дата произнесения «Слова» неизвестна, все же это могло случиться не ранее 1037 г. и не позднее 1050-го. Мнения, по какому поводу и где оно было обнародовано, разделились. Одни исследователи связывают выступление Иллариона с торжествами 26 марта 1049 г. в церкви Благовещения на Золотых воротах по случаю сооружения вокруг Киева оборонительных укреплений. Другие считают вероятным оглашение «Слова» в Десятинной церкви на Пасху или в день памяти князя Владимира (15 июля) над его саркофагом в том же храме. Опубликованное впервые в 1844 г., но известное ученым с начала ХІХ в., «Слово» показывает, что Илларион на примере ветхозаветных персонажей Агари и Сарры дал обоснование основополагающих для христианского мировоззрения понятий – закона и благодати (веры), и также показал верховенство веры над законом.

Илларион ушел со своего поста вскоре после смерти Ярослава. Как бы то ни было, процесс против новгородского епископа Луки Жидяты ведет новый митрополит грек Ефрем. Можно предположить, что последние годы он провел в Киево-Печерском монастыре, приютившем не одного писателя древности: Феодосия, агиографа Нестора; летописца Никона Великого. Св. Феодосий, что делит келию с Никоном, пишет о монахе Илларионе, которого в пещере докучает «нечистый». С натяжкой можем предположить, что это и есть бывший митрополит. Да и как можно обойтись без предположений, если о замечательном мыслителе ХІ в. известно до обидного мало.

Что же тогда побуждает нас обращаться к исторической личности, о судьбе которой лишь немногое можно сказать с уверенностью. На чем зиждется надежда узнать что-то новое? И в чем, наконец, важность узнанного для человека начала ХХІ в., одолеваемого заботами, так не похожими на чаянья древнерусского книжника первой половины ХІ века?

В 1096 г. половцы напали на Берестовое и все его строения сожгли. Князья Святополк и Владимир Мономах отомстили им, догнав возле Переяслава и полностью разгромив. Привез в Берестовое Мономах тело своего тестя хана Тугорхана и захоронил его неподалеку, где-то в районе нынешней Аллеи Славы.

Владимир Мономах отстроил Берестовое и часто проводил тут встречи и советы с приближенными, особенно после восстания киевлян в 1113 г. Оно произошло после смерти великого князя Святополка Изяславича против его ближайших соратников и евреев. В результате восстания по приглашению киевского боярства престол занял Владимир Мономах, который издал Устав, облегчивший положение низов. В отличие от прадеда, Мономах считал, что своих родственников хоронить нужно именно тут. Поэтому и были могилы его жены Евфимии, сестры Софии, сына Юрия Долгорукого и внука Глеба в церкви Спаса, что впервые упоминается в 1072 г. Она была разрушена ордами Батыя. В 1638 г. ее отстроил св. митрополит Петр Могила, пригласивший греческих мастеров обновить давние росписи. Святой подвижник внимательно следил за сохранением первоначального состояния древнего храма, и росписи поновляли по старым образцам. Часть этих фресок ХІ в. сохранились, а работа «Явление Христа ученикам на Тивериадском озере» производит глубокое впечатление. Стоит обратить внимание на ктиторский портрет св. Петра Могилы, размещенный на стене над арочным проходом – в нем уже чувствуется западное влияние. Благодаря перестройкам того времени строение приобрело внешний облик украинского крестового пятиглавого храма. При архитекторе А. Меленском в 1814 г. пристроена колокольня в классическом стиле.

В северной части храма стилизованный саркофаг, надпись на нем сообщает, что на этом месте захорон князь Юрий Долгорукий – основатель Москвы. Так ли это?

Давным-давно я слышал, что в 1946 г., после принятия решения о праздновании 800-летия Москвы, была создана весьма представительная правительственная комиссия. Однажды на ней выступил тов. Сталин. Обсуждая подготовку к юбилею, вождь, даже не выясняя, кто основал город, сказал: «Поставить основателю памятник в центре города и на могиле!» В центре столицы проблем не было, и его воздвигли в 1954 г. А вот на захоронении?! Киевские ученые беспрекословно постарались, и за самое короткое время могила Юрия Долгорукого была найдена, несмотря на то, что церковь, где в одном из приделов определили место захоронения, построена значительно позже его смерти. Но разве это могло кого-нибудь волновать, когда выполняется указание «вождя народов»?!

Вот тут произошло непостижимое событие! Впервые издается указ ЦК Компартии Украины об увековечивании памяти князя, да еще какого – эксплуататора, ради честолюбивых замыслов не ставившего в грош свой народ. «В соответствии с решением Совета Министров УССР и ЦК КП(б)У об ознаменовании 800-летия Москвы на могиле основателя Москвы Юрия Долгорукого в церкви Спаса на Берестове сооружен мемориальный монумент». Постановление не привожу полностью, так как там много присущей совчиновничеству тавтологии. Из документа: «Монумент представляет собой саркофаг, высотой 95 см, шириной 1 м 17 см и длиной 2 м 12 см, из красивого украинского лабрадорита. Поверхность саркофага отполирована. В его верхней части по периметру идет орнамент. На плите надпись: «Здесь похоронен Юрий Владимирович Долгорукий, основатель Москвы. 1090–1157 гг.». Сбоку на цоколе саркофага надпись: «Сооружено в ознаменование 800-летия Москвы трудящимися Киева 7 сентября 1947 г.».

Несмотря на то, что я люблю шутить и в жизни, и в своих «творениях», считаю – плохо знать много шуток: когда надо – не вспомнишь, а когда кто-то рассказывает – не смешно. Но от этой отказаться не могу. В столице СССР памятник Юрию Долгорукому поставили на самом видном месте, возле ресторана «Арагви». Он указывал перстом на здание Моссовета. Потом появился анекдот. На вопрос: «Кто основал Москву?» Отвечали: «Грузины», – и поясняли: «Скакал князь по «чисту полю», захотелось поесть, смотрит, ничего нет, только один ресторан «Арагви». Спешился князь, зашел, поел, выпил. Понравилось. Сел на коня и сказал, показывая рукой: «Быть здесь городу!»

Прошло почти пятьдесят лет, но дело о захоронении Юрия Долгорукого опять выплыло. Во время прокладки теплотрассы к одному из зданий, стоящих на месте летописного Берестова, были обнаружены фундаменты древнерусского храма. Экспедиция под руководством Виктора Харламова начала проводить раскопки. Храм был оконтурен. Он стоял вплотную к ныне существующей церкви. Его фундаменты засвидетельствовали более древнее происхождение. Может быть, он был сожжен в 1169 г., когда отряды Андрея Боголюбского ворвались и разрушили Печерский монастырь?

Харламов в очередной раз совершил сенсационную находку. Он нашел останки Юрия Долгорукого! Это подтвердили исследования, доказавшие, что это костяк суздальского князя. Он хранился в фондах экспедиции, завернутый, как и принято, по бедности наших гуманитарных наук, в газету, и находился в индивидуальном ведре, так как иного места хранения в отечественной археологии не предусмотрено.

Во время празднования 850-летия Москвы начались публикации и неприличная возня вокруг останков князя. Особенно отличился корпункт газеты «Известий» в лице их собственного корреспондента. С легкостью появились лживые сообщения, что киевляне хотят то ли разрушить надгробие, то ли продать, то ли уничтожить останки «основателя Москвы». К большому сожалению, Харламова уже не было в живых, а то он обратился бы к мэру Москвы Лужкову с предложением приобрести «останки основателя Москвы». Хотя, зная характер «московского головы», не думаю, чтобы тот расщедрился. У великих людей великие иллюзии. С окончанием юбилея все затихло и об останках князя просто забыли: и у нас, и тем более у «старшего брата».

Оглавление книги