Книга: Киев для романтиков

Значение загадочного Межигорья

Значение загадочного Межигорья

Хотел написать о Межигорье без всяких намеков на политику, просто как об исторической местности, но выяснилось, что более причастной к политическим процессам монашеской обители не припоминается. События, которые я описываю, предусмотрительно закончу на начале 1990-х годов.

Начну с описания 1868 г. историка Киева Николая Закревского: «Межигорье составляет одно из прелестнейших урочищ, находящихся в окрестностях нашего древне престольного Киева; оно лежит близ Днепра, в четырех верстах выше Вышгорода, или в 18-ти к северу от Киевоподола, между горами – оттого и название Межигорья, – покрытого лесом, в прибрежной глубокой долине. В горных ущельях находится много прекрасных ключей».

Легенда, приведенная в Межигорском синодике, сообщает, что в 1161 г. Андрей Боголюбский основал здесь церковь Белого Спаса. Эта сообщение принадлежит Самуилу Миславскому, который утверждал, что Киево-Печерский монастырь получил титул Лавра и ставропигии также от этого князя. Михаил Максимович, подтверждая это, делает еще более смелое предположение, что основан монастырь еще Владимиром Святым, вернее, греческими монахами, пришедшими крестить Русь. И хотя большинство авторов-описателей Киева считают, что это исторически известно, но фактических данных нет, поэтому остановимся на более достоверном, что монастырь основан не ранее начала ХVI в., так как его местоположение, при всей живописности, вряд ли могло быть спокойным при многочисленных набегах разбойных ватаг с юга.

Привет из Межигорья.

Фотооткрытка 1910-х годов с современным дополнением

В 1520 г. казачьи старшины испрашивали у польского правительства разрешения возобновить Межигорский монастырь. Вследствие чего король Сигизмунд-Август от 12.ІІІ.1523 г. отдал его Андрею Немировичу с большими землями, но, тем не менее, оставил его под своим покровительством. В этой грамоте присутствует довольно подробное описание монастыря. Понимая его значение как южного христианского форпоста, король Стефан Баторий, кстати, основатель Батурина, был особым покровителем Межигорья. А вот запорожцы поначалу являлись обидчиками монастыря, искавшим защиту от них у польских королей. Так, в 1592 г. казаки с гетманом Кшиштофом Косинским связали и избили игумена Иосифа Бобриковича-Копотя. Возный генерал Киевского воеводства Лаврин Толочко встал на его защиту. Игумен покинул обитель, став епископом Мстиславским, а для Межигорья наступил период запустения. У казаков с 1576 г. был уже свой особый Трахтемировский монастырь, «все Запорожье называло себя «фундатором и ктитором его».

Вновь обитель расцвела при игумене Афанасии, в самом конце ХVI в., став «второй Лаврою». Бывший там в 1620 г. иерусалимский патриарх Феофан подтвердил обители ставропигию. Изумленной братии он рассказал о небесном огне, который восходит перед праздником Воскресенья Господнего к Его Гробу. Этот проникновенный рассказ, впервые услышанный в Украине, как бы всколыхнул жизнь обители, ставшей примером для других православных монастырей, по утверждению св. Петра Могилы. Это подняло Межигорье на новую ступень, он стал, по народному мнению, Казацким монастырем, где коротали свой век многие израненные и немощные рыцари. Известный просветитель Иов Борецкий подарил монастырю свой дом на Подоле.

12.ІV.1660 г. царь Алексей Михайлович дал жалованную грамоту на местечко Бобровицу и соизволил основать монастырь на том месте, где пролита кровь святого страстотерпца князя Бориса. Однако межигорские иноки, не лишенные практичности, на месте существующей в ХII в. церкви под названием Божницы Летской (расположенной на реке Лет (Альте), успели выстроить только каплицу, предпочитая построить для себя на эти деньги дворец с церковью Свв. Бориса и Глеба в с. Демянчичах. Через полгода последовала подтвердительная грамота монастырю того же царя на дополнительные владения. Алексей Михайлович для киевских обителей ничего не жалел, тем более, это были не его земли, а каких-то поляков.

Московский дворянин Иван Петров Савелов, постигая с юности науки, поступил в Киевский Братский монастырь, потом стал военным. Весной 1655 г. он пришел в Межигорье, где принял постриг под именем Иоакима. Через год его посылают в Москву, где он подает челобитную Алексею Михайловичу, на ней царь кладет резолюцию: «Государь пожаловал… на милостыню собольими на сто рублей». Через полгода этот же старец Иоаким просит у самого царя подводы и «… Ныне данные деньги закончились, а одежда подралась. Царь Государь, смилуйся!» Резолюция: «Во 1657 г., апреля в 16 день, Государь пожаловал, велел тое монастырскую потребу сослать с капитаном Офанасьем Раздеришиным и дать подводки, на чем можно тое рухлядь поднять. А на одежду дать ему Савелову 10 рублей в Приказе». В конце того же года монаха Иоакима (Савелова) вытребовали на послушание в Москву. Он, тогда же, особой грамотой был направлен в Иверский монастырь, что возле Новгорода. Как бы то ни было, этот межигорский монах стал через 17 лет, с 26.VІІ.1674 г. московским патриархом и уделял много внимания Киевской митрополии, задумавши присоединить ее себе в патриархию. Особенным его расположением пользовались насельники Киево-Межигорского монастыря, которым патриарх, по вполне понятным причинам, ни в чем никогда не отказывал. 28.ІІ.1687 г. монастырь получил ставропигию московскому патриарху, что способствовало обогащению Межигорской обители. 6.І.1686 г. титул самодержицы был закреплен за царевной Софией официально. Тут и происходит особенно важное событие для Украины. Задолго до описываемых событий, еще в 1589 г., самоутвердился Московский патриархат. Теперь в 1686 г. все тот же патриарх Иоаким у константинопольского патриарха Деонисия ІV (Музелина) за 120 соболей и 200 руб. золотом узаконил передачу Киевской митрополии Москве. Так с этого момента церковная власть в Украине подчинилась московскому патриарху, что имело серьезное идеологическое значение, и укрепляла царскую власть в Украине. А мы, спустя столетия, видим, какой была цена (120 соболей!) независимости Украинской церкви.

В 1672 г. запорожцы предложили Межигорской обители быть войсковым монастырем, духовенством всего Запорожья, обязываясь всегда быть парафией и ктиторами. За это монастырь согласился быть гошпиталем для казаков.

Вот тут еще одна тайна нашей местности. В далекие времена только каменные сооружения могли сохранить ценности от набегов и частых пожаров. Но если драгоценности не так чувствительны к пожарам, то ценнейшие бумаги гибнут. А это купчие, жалованные грамоты, подтверждения шляхетства, наследственные волеизлияния… А они сохранялись в каменных строениях монастыря, да и лучшего места для богатой добычи запорожцев найти трудно. К тому же многие казаки сдавали свои сбережения в монастырь, надеясь закончить там свой путь простым монахом.

Своенравный и вспыльчивый Петр I хотел добиться покорности и беспрекословного выполнения монаршей воли. При этом, понимая значение духовенства: «один Бог на небе, один царь на земле», он старался осыпать царскими милостями все важные монастыри и храмы. Особенно это касалось обителей, следующих его «монаршей воле», тогда они получали в первую очередь. Так Межигорью в награду за попытку склонения запорожцев в преданность Москве Петр I 11.ІІІ.1710 г. возвратил все права патриаршей ставропигии, а до этого повелел учредить там архимандрита, которого кроме Лавры в присоединенной Украине не имел ни один монастырь. После пожара 1718 г. Межигорье обратилось к царю с просьбой выдать им «просительную книгу для сбора подаяния», при этом не преминули напомнить Петру I о своем отказе от помощи запорожских казаков.

Существует предание, что один из предводителей Колиевщины 1768 г. Максим Железняк был там послушником. А последний кошевой атаман Петр Калнышевский воздвиг своим иждивением каменные ворота, где на втором этаже была Петропавловская церковь и колокольня.

Со славным Межигорским монастырем произошла очередная «детективная история». Это так называемая легенда о библиотеке Ярослава Мудрого. Четверть века назад известный библиограф Н. П. Визир поднял запретную тему о том, что на правительственной даче, расположенной на территории монастыря, находится в подземелье значительное собрание старых книг, вполне возможно ХI в., которые перед осадой Киева ханом Батыем перевезли в Печерский монастырь. Они там хранились до пожара 1718 г., когда монахи кинулись спасать не свой скарб, а скорее взламывать пол и вытаскивать почему-то спрятанные там книги. Дадим слово архиепископу Георгию Конискому, скорее всего, автору знаменитой «Истории Русов»: «Необыкновенный пожар весь монастырь обратил в пепел и развалины. При других драгоценностях церковных и монастырских, целыми веками собранных, неоцененною потерею считалась самая первая в России многочисленная и древнейшая библиотека, собранная и умноженная Великим князем Киевским Ярославом Владимировичем и сбереженная в пещерах от всех прежде бывших неприятельских нашествий и руин; но ныне, к стыду содержателей ея и к крайнему сожалению просвещенных соотечественников, среди благоденствия и тишины пламенем поглощенная. В ней содержались великие тысячи книг рукописных и разных драгоценных манускриптов, писанных на разных языках. Многие между ними на таких, которые и ученым тогдашним мужьям не были ведомы. Особливо все записки и документы, до истории правления Славянских племен и царств и до их законов касающиеся. Государь (Петр I. – В. К.), при печальном известии о такой важной потере, не мог удержаться от слез; но она была невозвратная». По всей вероятности, значительная часть этих духовных ценностей была тайно переправлена в пользующуюся царским расположением Межигорскую обитель. С преобразованием Малороссийской епархии в 1786 г. Межигорский монастырь переводят во вновь созданную и не имеющую своих православных центров Таврическую губернию. Но это пока еще на бумаге. Насельники только ожидают указаний, молятся и надеются, что все останется по-прежнему. Среди ожидаемых перемен, 30 декабря того же года скончался межигорский архимандрит Гавриил Гуляницкий, легендарная, достойная описания личность. Екатерина II, находясь продолжительное время в Киеве, соизволила увидеть столь прославленную обитель. Митрополит с радостью согласился и был назначен день. Казалось, для насельников прославленной обители большая радость – впервые венценосная особа посетит монастырь. Но в ночь перед визитом императрицы вся обитель сгорела дотла. Братия разошлись, остались только обгорелые развалины. Исследователи считают, что монахи боялись, что просвещенная монархиня неспроста стремилась в монастырь, который незадолго до этого закрыла. Она хотела перед изгнанием насельников отобрать самую большую ценность – древние редчайшие книги, столетиями собираемые в монастыре. Вот поэтому библиотеку спрятали в подземелье, а обитель сожгли. В это трудно поверить, но как объяснить тот изложенный очевидцами случай незамедлительного замуровывания редчайших книг после их обнаружения уже в 1934 г., когда эту историческую территорию готовили для дачи П. Постышева. К Николаю Петровичу, уже в годы перестройки, обратились престарелые сотрудники КГБ, рассказывая и письменно подтверждая, что при перепрофилировании монастыря в базу отдыха больших партийцев были обнаружены россыпи старинных томов. Но вызывать ученых – это значит поставить под угрозу срыва сдачу первоочередного объекта, да и кого тогда интересовала церковная древность. Так и закрыли сухую полость с сотнями книг кирпичной кладкой. Потом этой местностью пользовались Щербицкий, Янукович и другие…

М. А. Максимович много писал о Межигорье, потому что его волновала судьба этой местности. Эта одна из важных исторических территорий до сих пор волнует общественность. Поэтому считаю нужным привести часть статьи Михаила Александровича из газеты «День», № 45, 1865 г.: «В сентябре прошлого года я смущен был в Киеве известием, что через несколько недель Межигорье будет продаваться с публичного торга. Тогда я написал следующие строки: Скорбная мысль не покидает меня и в моем хуторском уединении: что если Межигорье достанется в руки какого-нибудь предприимчивого жида?… Оскорбительно было бы для нас его обладание тем дорогим для здешнего края местом, куда являлись некогда на молитвенные подвиги и пострижение такие люди, как патриарх Иоаким Савелов, митрополит Тимофей Щербацкий, епископ Иоасаф Горленко и многие другие, тем заветным местом, которое, в тяжелые времена Киевской Руси посещал благодетельный для нее Иерусалимский патриарх Феофан, и подтвердил тут ставропигию, и в беседе с Межигорской братией рассказывал об огне, сходящем перед Светлым Воскресением на Гроб Господний.

Но нет! Межигорье не должно переходить ни в жидовские руки, ни в частную собственность всякого торгаша и промышленника; и мне сдается, что до того не допустят ни Печерская лавра, ни другие монастыри киевские, со своим архипастырем, что они общими силами, при содействии благотворительных мирян, оплатят Межигорье и откроют его по-прежнему для общежительства братского; что новособранная здесь братия весьма могла бы продолжать с успехом и выработку фаянсовой посуды…

Неужели такой слух основателен? Неужели этот достопамятный уголок Святорусской Киевской земли, где в продолжении стольких веков воздавалась повседневная хвала Всевышнему от общежительной православной братии, где и теперь красуется величавый храм Преображения, воздвигнутый здешним постриженцем московским патриархом Иоакимом, неужели и в самом деле Межигорье ныне достанется не в распоряжении Печерской лавры, а в собственность какого-нибудь торгаша?»

В 1860 г. монастырь возобновили и подчинили Киево-Печерской лавре, где процветала женская обитель.

В Межигорье находилась одна из лучших фаянсовых фабрик. В 1796 г. немец Краних из обнаруженной там глины сделал несколько чашек. Их рассмотрели киевские магистратские мужи и привезли посуду Екатерине II, которая благосклонно отнеслась к этой идее. Павел І указом от 3.VІІ.1798 г. повелел: 1) учредить близ Киева фабрику фаянсовых изделий, используя развалины Межигорского монастыря; 2) приписать к этой фабрике 228 душ казенного селения Новые Петровцы с их обучением, и чтобы подати на них выплачивал Киевский магистрат. Он же приступил к устройству фабрики, которая летом 1801 г. начала производство фаянсовой посуды. Межигорский фаянс стал явлением в художественной жизни нашего отечества. Киево-Межигорская фабрика работала по заказам императорского двора и частных лиц. Создаваемые на ней образцы использовались многими русскими заводами. Известны так называемые «гипюровые» сервизы этой фабрики, сплошь затканные рельефом из мелких цветов и покрытые цветными глазурями. Их начали производить в 1830-х. Широко выпускались тарелки, сухарницы, масленки и другие предметы с рельефами под зеленой глазурью, иногда достигавшей удивительного изумрудного оттенка. Печатный рисунок стал применяться на Межигорской фабрике с середины 1820-х. Его использовали для украшения заказных сервизов и выполняли сначала только черной краской надглазурно. Так, сервиз, заказанный Аракчеевым, имеет печатные изображения его имения села Грузино, сервиз графа Платова украшен его гербом. Здесь же изготовлялись тарелки с видами окрестностей Петербурга, Киева, иллюстрациями к басням Крылова и романтическими пейзажами. На продукции был вытеснен знак «Кіевъ». В отличие от всех фабрик в Российской империи формы и декор были оригинальными, а не заимствованы у изделий лучшей фабрики фаянса Веджвуда в Англии. Поэтому в коллекции этого предприятия большая подборка Межигорского фаянса, который они взяли для образцов.

Время показало, что эти изделия стали вожделенной находкой для коллекционеров, приносящей им большую радость. Но фабрика перестала давать доходы, и в 1858 г. ее передали в аренду.

Прославилось Межигорье и в страшные 1930-е, став настоящей «Голгофой художественного национального возрождения!» Эту живописную местность для своей творческой и воспитательной жизни облюбовали Михаил Бойчук и его ученики – «бойчукисты». Это определение возникло из бранного прозвища. И сохранив элемент драматизма в конкретной исторической ситуации, на неограниченное время переросло в искусствоведении в мировоззренческий термин и как художественное национальное восприятие с его эстетической концепцией большого искусства, главным образом, творческого универсализма. Поэтому критика провозгласила руководителя мастерской монументальной живописи М. Л. Бойчука деятелем Ренессанса. Именно к Михаилу Львовичу на обучение поступает В. Т. Седляр в феврале 1919 г. Можно уверенно заявить, что в те годы Бойчук организовал не только школу монументальной живописи в Украине, а и своеобразное обучение дизайну: преподавали в художественно-керамических техникумах в Межигорье и Миргороде, в художественных техникумах в Киеве и Харькове, в Киевском художественно-индустриальном техникуме, в школе-мастерской по производству художественных детских игрушек в Миргороде, в учебно-ткацких мастерских в Дехтярях, в учебных заведениях Москвы – его ученики, которые, как и Бойчук, поставили задачу возродить национальное искусство в разнообразнейших формах.

В. Т. Седляр

В. Т. Седляр вместе с другими учениками М. Бойчука – О. Павленко, И. Падалкой – возродили тут керамическое производство и создали на его базе художественно-керамический техникум (1923–1928) и технологический институт керамики и стекла (1928–1930), где читал лекции и М. Бойчук. В декоративной скульптуре, расписной посуде воплощалась идея возрождения национального стиля, в основе которого лежала народность. Василий Теофанович стремился создать в Межигорье «культурный очаг». Один из его учеников, Пантелеймон Мусиенко вспоминал: «Уже в первый год обучения он (Седляр) подчинил нас системе своих взглядов на искусство… На его лекции приходили, как на концерт. Он читал нам просто и интересно… Нас пленил его глубокий ум и общая культура. Он был больше другом студентам, чем директором и педагогом… В нем мы чувствовали жажду любви к жизни, идейность и веру в творческое предназначение человека; искусство было его мечтой, его стихией и призванием».

Частыми гостями у Василия Теофановича были Лесь Курбас, Александр Довженко, Остап Вишня, Владимир Сосюра, Александр Копыленко, московский искусствовед Алексей Федоров-Давыдов, Вадим Меллер.

Популярность и влияние, которыми пользовались «бойчукисты», вызывала зависть коллег-художников. С конца 1920-х началась травля Бойчука и его учеников в прессе, а дискуссии в СМИ переросли в обвинение всего бойчуковского учения: в идеологических ошибках, во влиянии на него византийского наследия и религиозных традиций. В 1930 г. Комиссия по делам реорганизации системы и сети художественных учреждений УССР уволила беспартийного В. Седляра с должности директора Технологического института керамики и стекла. Политические процессы мешали нормальной творческой работе. В январе 1931-го Седляр и его коллеги еще наивно планировали свои выступления в Москве с докладами об украинском искусстве, но там уже давно созрел план уничтожения творческой мысли.

В тот период росло недоверие Сталина к украинским большевикам, возрастало недовольство Москвы украинизацией, усилилась борьба с крестьянством, кульминацией которой стал Голодомор 1932–1933 гг. Набирал обороты антиукраинский террор, уничтожались творческие союзы. Обвиненный в украинском буржуазном национализме покончил с собой защитник бойчукистов Николай Скрыпник. 30.ІХ.1936 г. арестовали, как «врага народа», И. Падалку. По сфабрикованным материалам творца обвинили в принадлежности к контрреволюционной организации. В октябре, под давлением следственных органов, он начал давать НКВДэшникам показания: «Я признаю себя виновным в том, что находился до дня ареста в контрреволюционном украинском националистическом подполье,… а также входил в состав национал-фашистской группы Бойчука – Седляра». Не была забыта также и творческая командировка Бойчука, Седляра и Тарана в страны Западной Европы. Даже обыденные разговоры трактовались следствием как нечто крамольное: «Частные высказывания Бойчука и его реплики «Василий не подведет, Василий молодец, работа движется» и другие показывали, что Седляр активно разрабатывает террористическую группу… Организация особенно ненавидела Постышева. Эту фамилию Бойчук называл с особой злобой. Отсюда видно, что Седляр вел подготовку покушения против Постышева, живущего в Межигорье», – записали следователи в протоколах. Последствия не заставили себя долго ждать. В начале ноября арестовали Бойчука, а 26 ноября 1936 г. забрали и Седляра. Начались допросы…

Уже в декабре из художника выбили признание, что он принимал участие в «украинской националистической фашистской контрреволюционной группе» под руководством Бойчука, которая боролась за независимость Украины, чтобы силой оторвать ее от СССР. Но даже «чистосердечное признание своих ошибок» не спасло жизнь талантливого художника. 13.VІІ.1937 г. на закрытом заседании военной коллегии Верховного Суда СССР Василий Седляр был приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в тот же день, и Украина навсегда потеряла одного из своих непревзойденных гениев.

В Межигорье росли дубы, по преданию, посаженные святым князем Владимиром, а также похоронен его сын воинственный Святослав, а ещё…

Не хочу поганить свою книгу подробностями превращения древней обители в обиталище хамства и бескультурья… Об этом недавно уже немало и подробно, с шокирующими деталями, сказано!

Пора превратить эту столь важную и памятную территорию в исторический и природный заповедник.

Оглавление книги