Книга: Киев для романтиков

Золотые Ворота и Верхний (Старый) город

Золотые Ворота и Верхний (Старый) город

Наиболее важной в Верхнем городе является Десятинная улица с рядом интересных зданий разных эпох. Например, № 14 (архитектор Г. Шлейфер, 1886), где находилась мастерская пейзажиста В. Орловского и где два года работал М. Врубель. В доме № 12 в многосемейной коммуналке жил В. Быстряков. Его комната была на первом этаже, поэтому, когда я водил девушек по Андреевскому спуску, то знакомил их с молодым композитором через окно. Однажды было холодно, и моя спутница замерзла. Я у Вовы попросил свитер, он дал. Я вернул, но мне пришлось жениться. Это была моя вторая супруга – Татьяна. Рядом до 1994 г. был двухэтажный дом, что принадлежал матери А. Луначарского. Тут проходили детские годы будущего наркома просвещения, а тогда гимназиста-троечника. Теперь на этом месте возвели 6-этажный жилой корпус для резиденции руководства Украины. Такой же резиденцией был 5-этажный дом № 8, где жил В. В. Щербицкий. К духовности Старокиевской горы старались приобщаться в своих домах многие члены ЦК КПУ, правительства УССР, начиная с Владимира Васильевича. Их самочувствие и душевное здоровье на Десятинной улице стало отменным. Это касалось и Л. М. Кравчука, и следующего президента. Вспомните пустой, полный предвзятости, скандал, когда супруга Л. Д. Кучмы пожелала всего лишь пробить окошко в свою квартиру на торцевой стороне не очень старого дома. Видно для ее семьи возникла необходимая потребность в позитивной энергии, идущей от святых Киевских гор. Нельзя не сказать, что на Десятинной улице, благодаря энтузиазму супругов Понамарчук и И. Горбачевой, открылся музей «Духовні скарби України» с уникальными иконами, что еще более подчеркивает избранность места.

Вспоминаю коммунистический лозунг «Искусство принадлежит народу». Смело уверяю о его социальной подлости. Он ведь выдвинут и обоснован грабителями и варварами, поставившими в основу своей преступной жизнедеятельности экспроприацию и разбой. Отечественная история помнит коллекции работников ЦК и НКВД, на которых всегда имелась кровь истинных собирателей и их родственников. В прошлом, чаще всего такие собрания попадали за рубеж. И они там сохранялись, и в общем, и в частности. А сейчас появилась возможность их возвращения. Кое-что предпринимаю сам со своим сыном Геннадием. На склоне лет убедился, что коммунистическая мораль и воспитание в корне противоречат духу коллекционирования, оно все-таки – частное. Вот почему в прошлом все партийные органы истинных собирателей не любили, ограничивая их материально, духовно, а бывало, и их нахождение на свободе. Скольких людей, обвинив и превратив их страсть в спекуляцию, приговаривали к заключению и конфискации. Вот почему во всех советских фильмах образ коллекционера весьма негативен: от стяжателей до уголовников. И сейчас у многих остается такое представление. Я не имею в виду сотни грабителей, в 1945 г. вывезших ценности из Германии, Австрии, Венгрии… И это вполне оправданно, что бы ни говорили! Во все времена побежденных обдирали! И тут дело не в возмездии! Страдали рядовые, а вывозили эшелонами генералы и маршалы! За полвека собирательской деятельности могу заверить, что в процентном отношении негативных людей среди коллекционеров значительно меньше. А вот в культурном отношении эти увлеченные люди оставляют позади себя всех, не обогнав, разве что, действительных членов АН. Вот взять, к примеру, Александра Полищука, издавшего за свой счет ряд книг и создавшего лучший музей в Украине. Хотя и его коллекцию экспроприировали, – с потрясающей наглостью украли все экспонаты. Не хуже экспозицию, но ближе приближенную к современности, собрал Великий Меценат А. Е. Шереметев. Его первоначальный интерес к Крымской войне стал расширяться, и музеи Алексея Евгеньевича, да, да, музеи, были уникальны и показывали, и рассказывали, что в нашей 1500-летней истории было немало достойных воинских формирований, кроме Красной армии. Теперь два созданных им крымских музея попали в чужие руки… Прекрасные собрания уникальных предметов разгромили и похитили! А ведь нельзя сказать «плохо лежали»! Хорошо и широко экспонировались в музеях, построенных за счет этих же собирателей! И эти сооружения захватили… А нужны ли коллекции этих энтузиастов широким массам? А вот тут и возникает парадокс: «Духовні скарби України» – собрание ценнейших икон Игоря Понамарчука доступно (на Десятинной улице) и не дорогие билеты. А посетителей мало! А вот на бесплатные выставки Пинчука народ ломится, хотя это только приблизительно напоминает искусство. Вот и получается, что «шара» сильнее духовности и образования!

Изысканный экстерьер у особняка на Десятинной, 8 (архитектор В. Николаев, 1890), в стиле неогрек. Вначале он принадлежал сахарозаводчику Василию Симиренко, который его завещал Украинскому научному обществу, потом – Академии наук. Во время оккупации тут располагался Союз украинских писателей – сторонников независимости Украины. В 1942 г. гестапо разгромило Союз, а его лидеры погибли, в том числе и председатель Олена Телига. Сейчас в этом особняке резиденция английского посла. В конце улицы стоит фигура, которую автор предложил понимать как апостола Андрея (1992).

Отсюда и начинается одна из первых и самых интересных улиц Киева – Владимирская. Рассказ об этой улице, считающейся самой старой, начну с так называемого Дома Трубецких. Его в 1867 г. приобрела княгиня Елизавета Трубецкая. Уже не один десяток лет в этом симпатичном доме с мезонином располагается Отдел археологии Киева Института археологии НАНУ, где работали мои друзья Виктор Харламов, Сергей Климовский и великий Михайло Брайчевский, труды которого читает и перечитывает мой сын Саша. Здесь было сделано немало весьма интересных археологических находок, в частности, можно с тыльной стороны осмотреть фундамент большой каменной ротонды, диаметром более 20 м, датируемой второй половиной ХII в., – скорее всего, это был зал для представительных приемов и торжеств.

Особенно хочется остановиться на изящном здании № 4 (1900) в стиле эклектика с элементами ренессанса. В нем родился любимый мной писатель В. П. Некрасов, воевавший в действующей армии не один год. Свое пребывание на передовой он описал «В окопах Сталинграда», отмеченной Сталинской премией. Произведения Виктора Платоновича получили всенародное признание, особенно ряд «киевских повестей», написанных в теплых лирических тонах. Находясь в вынужденной эмиграции в Париже, где и умер, Некрасов любил вспоминать «самые киевские улицы», ставшие для нас, его духовных учеников, такими же дорогими. Здесь уместно привести фрагмент дневника киевлянина Олега Борисова: «Мы отправились на Андреевский спуск. «Знаете, Олег, я ведь закончил здешнюю театральную студию, при Русской драме. Нам было предложено остаться в театре, но всем хотелось во МХАТ! Вы у кого закончили? У Герасимова? А знаете, что я пробовал к самому Станиславскому? Провалился и во МХАТе, и в его студии. Приезжаю в Киев, и узнаю, что за «измену» родному театру из труппы отчислен. Запомните, Олег, в Киеве это случается со всяким, кто захочет повыше прыгнуть. Киев – очень мстительный. Музыкантам, танцорам разным – им легче, у них со словом не связано. Хотя ведь и Лифарь, Горовец – все отсюда деру дали…

Мы дошли до заветного булыжника. Уже видна Андреевская церковь, Растрелли – скоро здесь будут сниматься «За двумя зайцами», но еще не сейчас – через три года!.. А сейчас Некрасов покупает мне пирожки с мясом, поджаренные на сале, мимо них пройти немыслимо, от них стоит не запах – чад! Угощает меня и себя. Жуя пирожки, начинаем спуск. «Я вам, Олег, дам еще «В окопах Сталинграда» почитать…» – «Я слышал об этой книге, мне стыдно, но я…» – «Тут нет ничего стыдного, вы ведь еще не всего Толстого читали, Лескова? А Некрасов – не такая уж большая литература… Но, знаете, как меня долбали за эти «Окопы»? Сталинская премия – это все потом. Дважды обсуждали в Союзе писателей – специальное заседание президиума и еще отдельно – военные! Реализм на подножном корму, окопная правда – чего только на меня не вешали!.. «Объясните мне, товарищ Некрасов…» – прицепился ко мне один из военной комиссии, который никогда на фронте то не был. Что ему Киев, он сдал ее сразу, мать городов русских… Как назло, мы с ним надрались, это он меня подпоил – видимо, получил задание… Ну и прилип: «Объясни мне, где у тебя перелом в войне показан?» Я снял рубашку и тычу ему: «Вот перелом, вот перелом… (Некрасовское тело я видел потом, на нем живого места не было.) Покажи хоть один перелом у себя!» Он как будто не слышит, наливает. «Объясни, – говорит, – почему у тебя все с точки зрения ближнего боя?… Ну, мне надоело… Я как раз в то время чеховские дневники почитывал и ответил ему, чуть-чуть перефразировав Антона Палыча: «Каждый, кто берет мою книжку, хочет, чтобы она ему что-нибудь объяснила, а я тебе так скажу: некогда мне возиться со всякой сволочью». А вот гениально… Олег, а ты бы сыграл Николку Турбина?» Мы остановились у дома 13. Остановились в благоговении. Может, зайдем? – предлагает Некрасов. – Я тут был всего дважды… Дама, которая мне в первый раз открыла, сильно удивилась: «Мишка Булгаков – знаменитый писатель? С каких это пор? Венеролог был хреновый, а писатель стал замечательный…» Ну что, может, постучимся?» Мы прошли в дворик, поднялись по лестнице, постучали. Никто не открыл. Хотя мне показалось, чьи-то шаги за дверью зашаркали, а потом тут же замолкли. Мы немного постояли и спустились обратно. Совершенно неожиданно Платоныч хрипло замычал: «Буль-буль-буль, бутылочка казенного вина!..» «Извини, – говорит, – я певец сиплый. Больше за сценой. На экзаменах в театральную студию пел только «Индийского гостя» и «Надднепрянский полк ударный»… так что помогай!» Но я ни мотива, ни слов не знаю. «Тогда, – говорит, – давай другой Николкин романс. Из начала третьего действия. Знаешь?» И замычал более знакомое: «Дышала ночь восторгом сладострастья, неясных дум и трепета полна…»

Я подхватил, но все равно – ни в склад, ни в лад… «Олег, надо учиться петь на улице. Перевернутая шапка, гитара… Ты на чем еще можешь кроме гитары?» – «Могу на баяне», – отвечаю я. «Очень хорошо. Мы все равно рано или поздно уедем из этой долбанной страны. А там ведь с работой худо… Ваня, один из булгаковских братьев, между прочим, сейчас в балалаечном ансамбле в Париже… Да и здесь не ровен час, можем, милый друг Олег, оказаться на паперти. Ты меня подкармливать будешь. Обещаешь?» Мы подходим к Подолу. «Это Контрактовая площадь, – говорит Некрасов. – Когда-то здесь продавалось много тарани и моченых яблочек. Отличная закуска, между прочим…»

Этот фрагмент, рассказывающий об улице, о которой я уже говорил, был потом отражен в чудесном фильме Тодоровского «По главной улице с оркестром», когда 50-летний герой вдруг понял, что главное в жизни – это «петь на улице». В финале Олег Борисов идет с гитарой в компании друзей по Андреевскому спуску. В начале фильма сцена на Троещине.

На Владимирской улице в доме № 7, где сейчас издательско-полиграфический факультет КПИ, размещалось частное коммерческое училище. В нем в начале 1910-х преподавали светила украинской интеллигенции Дмитро Дорошенко, Василь Липкивский, Иван Огиенко, и некоторое время проживал Иван Нечуй-Левицкий.

Во дворе современного дома № 9 были раскопаны экспедицией (1982–1985) под руководством Виктора Харламова и Стефании Килиевич остатки церкви Федоровского монастыря. Он был заложен в 1129 г. киевским князем Мстиславом, после крещения Федором, сыном Владимира Мономаха, и английской принцессой Гидой. Этот храм можно восстановить в предполагаемом виде, а не фантазировать, как привыкли некоторые «ревнители» старой архитектуры и современной славы. При наличии фотографии разрушенных древних церквей они сочиняют что-то свое, отдаленно похожее на реальность, поэтому среди строений, которым по сто лет, высятся макеты мнимых храмов тысячелетней давности. Федоровский монастырь был одним из самых влиятельных в Киеве, местом, где происходили события, сыгравшие важную роль в истории города.

Здесь, по всей вероятности, заканчивался Киев эпохи Владимира Святославича. На проезжей части улицы можно разглядеть фундаменты упомянутых уже Батыевых ворот. Хотя есть предположение современных археологов (С. Климовский), что они находились не на этом месте, к тому же имели другое направление для въезда. Получается, что территория «города Владимира» занимала 10 га, была обнесена валом, окружена рвом, с деревянным мостом перед главными воротами. Как и во всех средневековых поселениях, за «горожей» (ограждением) горожане размещали свои жилища, в которых было немало ценного для грабителей и захватчиков. Купцы, совершавшие далекие путешествия «из варяг в греки» устраивали здесь свои фактории, организовывая ярмарки и имея собственные лавки. Было полное основание людям того времени «город городить».

Может быть, по традиции, а скорее всего из-за живописности места здесь и тысячелетие спустя любили селиться творческие люди, особенно те, кто черпал вдохновение в окружающей среде. Отметим пятиэтажный дом № 14/8 (1910) в эклектическом стиле с элементами модерна. Его означено пятью мемориальными досками: актеры театра им. И. Франко Амвросий Бучма и Юрий Шумский; яркие представители изобразительного искусства: живописец и разведчик – человек-легенда Николай Глущенко, график Василий Касьян, скульптор Михаил Лысенко. Кроме этого тут проживали актриса Наталья Ужвий и композитор Юлий Мейтус.

Здание на противоположной стороне – Владимирская, 11. Оно угловое, на первом этаже находится аптека. В конце ХIХ в. было двухэтажное. Тут жил профессор-искусствовед Адриан Прахов. В результате его энтузиазма центр художественной жизни империи на десятилетие переместился в Киев. Прахову было недостаточно знакомить общественность с византийским и древнерусским искусством домонгольского периода, нет, ему нужно было стать идейным и художественным руководителем внутреннего оформления Владимирского собора (1885–1896). Поэтому в этом доме на посиделках, которые нередко превращались в небольшие любительские спектакли, розыгрыши, а то и просто для приятного времяпровождения, побывало столько знаменитостей, что пора открывать мемориальный музей. Достаточно назвать В. Васнецова, М. Нестерова, братьев Сведомских, М. Врубеля, которого нашел в Петербурге и открыл в нем недюжинный талант сам хозяин. А забытый романтик живописи В. Котарбинский просто обрел там последнее пристанище и в квартире Прахова провел последний год своей жизни.

Вернемся в великокняжеские времена, когда сын князя Владимира Ярослав, разбив постоянных врагов печенегов «на поле вне града», решил означить это место строительством большого храма, а Киев расширить. Теперь на месте победоносной битвы площадь (майдан), которая была заложена еще при князе Ярославе. В старину считалось обязательным, чтобы перед главным храмом каждого населенного пункта, тем более большого стольного города, предполагалась площадь. Она служила не только для праздничных и воскресных гуляний, но и была местом народных собраний, проведения вече. Эта традиция сохранялась за ними и в последующие столетия, особенно в последние годы. Воистину, народная площадь!

После возобновления Верхнего города в ХVII в. перед Святой Софией начали проводить чествования, крестные ходы, различные манифестации. Другие площади для этой цели не подходили из-за малых размеров и неровностей почвы. Поэтому и поставили здесь в 1888 г. памятник Б. Хмельницкому, не раз выступавшему перед Софийским собором с призывами к народу. По задумке автора Михаила Микешина, гетман показывает булавой на Москву, символизируя идею «Навеки вместе». Там была еще надпись: «Волим под царя единого, православного. Единая неделимая Россия». После этого площадь сменила название из Софийской на Богдана Хмельницкого, но не рассталась со своим политическим предназначением. По-прежнему здесь проходили парады и торжественные встречи, но чаще всего митинги и народные собрания. Как не признать, что самые талантливые пастухи пасут своих баранов с помощью микрофонов на центральных площадях. Осенью 1914 г. здесь принимали присягу от воинов созданного национального чешско-словацкого легиона, что отразили через 20 лет на почтовой марке Чехословакии. Украинская национальная народная революция происходила в основном на площадях. На этой чаще всего. Фото– и кинохроника донесла до нас изображения всех отечественных политических лидеров, идущих в колоннах или выступавших с речами. В основном это кинодокументы, снятые родным братом моей бабушки Владимиром Добжанским. На Софийском майдане провозглашались все Универсалы УНР. 3 июня 1917 г. Временное правительство отклонило требование Центральной Рады об автономии Украины «ввиду того, что решить этот вопрос полномочно только Всероссийское учредительное собрание». Тогда военные депутаты, съехавшиеся в Киев на ІІ Всеукраинский войсковой съезд, – присягнули на Софийской площади, что не уедут, не дождавшись соответствующего акта. Центральная Рада поддержала их требования «организации автономной Украины», и 3 июля был обнародован Универсал этого содержания. Памятно и то, что даже освобождение Киева 6 ноября 1943 г. отмечали перед Софией. Н. С. Хрущев демонстративно целовался с киевлянами именно здесь. Рядом с ним стояли Г. К. Жуков, М. Бажан и В. С. Костенко. Василий Семенович был тогда первым секретарем ЦК ЛКСМУ. В 1980-х я часто бывал у него дома, помогая формированию музея в его родной Барышевке. Настоящая дружба уже много лет связывает меня с его сыном Ю. В. Костенко, много делающим для нашей страны и города.

Думаю, что не ошибусь, если опишу не памятник Богдану Хмельницкому, а другой возле него, приткнутый к забору вокруг памятника. Это отполированный гранит с тризубом и надписью: «На цьому місці 22 січня 2005 р. вільними голосами на Великій Раді Українського козацтва був висвячений на Гетьмана України народний Президент України Віктор Ющенко. Слава Україні».

С площади теперь не увидать одно из зданий советского правительства и Украинской Центральной Рады (архитектор П. Алешин). Оно и сейчас стоит сильно перестроенное и закрытое другим зданием. Там же был поставлен памятник со скульптурными портретами Ленина и Троцкого. Он простоял недолго, по легенде, его шашками расколотили деникинцы.

Период борьбы за православие с ХVI по ХVIII в. подробно освещался в царское время, а в советской «Истории Киева» после Переяславкой рады сразу появились декабристы, детально описывались лишь социальные революции и борьба с угнетателями. Богдана Хмельницкого выдавали за сторонника Москвы, хотя он таким не являлся. Это не помешало в конце 1930-х вульгарной официальной историографии объявить его негативным персонажем, даже обсуждался проект сноса памятника ему в Киеве. Тогда площадь, где он стоял, носила название Героев Перекопа, и на ней планировали соорудить мемориальную композицию красным конникам. Помешала война и смена отношения к гражданской войне, когда почти всех ее живых героев репрессировали, что изменило официальное отношение к «Славному Богдану»? Мне рассказывали, что когда в 1943 г. стал реальным план освобождения Украины от гитлеровских захватчиков, то на заседании Ставки Сталин сказал: «Нужно ввести орден в честь какого-нибудь украинского полководца, например…», – вынув трубку изо рта, после долгой паузы, Иосиф Виссарионович предложил: – …Богдана Хмельницкого», – так как не знал никого, кроме гетмана. Разве после этого кто-нибудь осмелился бы плохо относиться к гетману Украины? Поэтому и орден ввели, скопом переименовывали города и улицы.

Памятник Богдану Хмельницкому.

Фотооткрытка 1910-х годов

Задавались ли вы вопросом, откуда выступали политические деятели? Когда сооружали трибуны, то, безусловно, с них, а чаще всего с первого яруса Софийской колокольни. Есть свидетельства, что отсюда провозглашали свои речи Лев Троцкий, Иосиф Сталин, Александра Коллонтай. У Булгакова местом для ораторов служил и Богданов конь, они-то, держась за его хвост, выкрикивали в толпу лозунги.

Одно из самых памятных зданий – Присутственные места, где почти полтора столетия располагаются службы правопорядка и суд. Поэтому и название этой организации звучало, по аналогии с «Петровка, 38», «Короленко, 15» – так некоторое время называлась улица Владимирская. Дело в том, что В. Г. Короленко в 1913 г. освещал в прессе скандальное «дело Бейлиса», проходившее здесь. Продолговатый корпус этого здания в стиле позднего классицизма (архитектор И. Штром, 1857) неоднократно перестраивался, но специально для антуража оставили каланчу. Там всегда размещалась пожарная команда.

Возле Софийской колокольни со стороны площади находится беломраморный памятник над захоронением бывшего диссидента, борца за свободу совести, отсидевшего в тюрьмах 19 лет, патриарха УПЦ КП Владимира (Романюка). История появления его на этом историческом месте весьма характерна для нашего времени. Внезапно от сердечного приступа умирает патриарх Владимир. Отпевали его во Владимирском соборе, а хоронить разрешили только на Байковом кладбище, хотя по всем законам церковным и человеческим были обязаны возле храма. В соответствующем его рангу захоронении на территории Софии отказали. Но тут во время отпевания получили сообщение, что разрешено захоронение у Софийского собора. Это было встречено присутствующими с большим воодушевлением. Вышли из собора. Колонна, во главе которой встали депутаты, представители интеллигенции и родственники покойного, свернула с бульвара Шевченко на Владимирскую улицу, где легко отодвинула кордон милиции. Возбужденные первой победой, с пением псалмов, люди, не спеша, шли по улице мимо театра, Золотых Ворот, но через Южные ворота Софии их не пустили. Для удобства размещения вышли на площадь и попытались пройти через главный вход под колокольней. Гроб поставили прямо перед закрытыми воротами, через которые милиция, в основном бойцы спецотряда, пускали какой-то газ. Но близился вечер, необходимо было незамедлительно предать земле патриарха. Сразу нашли ломы и лопаты и начали взламывать асфальт. Отмечу, что место для погребения было выбрано удачно и согласно религиозной традиции правильно. Могила патриарха получилась в усеченном треугольнике перед воротами в монастырь, которые согласно принятому церковному положению считаются территорией обители. Во время выкапывания ямы за воротами подозрительно затихли, а когда начали опускать в нее гроб, то ворота внезапно открылись, и выскочившие «беркутовцы» (для них – это было репетицией перед 2014 годом) начали избивать дубинками всех, невзирая на пол, возраст и одеяния, – более всего доставалось монахам. Мой близкий друг, ныне архиепископ Житомирский и Овруцкий Изяслав, смог рукой отвести удар дубинкой, направленный в голову, и рука еще долго была недееспособной.

По поводу кончины патриарха Владимира было много слухов. Сразу скажу, что сердце у Романюка, пробывшего в тюрьмах и ссылках 19 лет, было слабое. Перед этим он месяцами лежал в Феофании, где я его навещал. О нем нужно сказать много хорошего. Тогда я работал в его аппарате секретарем паломнического отдела и хотел создать миссию Ярослава Мудрого. Для регистрации осталась лишь одна подпись патриарха на справке о юридическом адресе. Остальные документы он подписал. Я ему отдал эту бумагу, и он сказал, что заверит после прогулки по парку. Там у него и случился приступ. Это был воистину святой и добрый человек, и искренне жаль, что так неожиданно ушел из жизни за два шага до создания объединенной Украинской церкви. Не злой ли тут умысел противников единения, создания поместной церкви? А миссию я так и не создал, почувствовав, что таким образом стану игрушкой обстоятельств, не желая усложнять себе творческую жизнь, которая выразилась в 27 книгах и 400 статьях.

Помню, как я предстоятеля Украинской церкви возил в с. Пархомовку, где стоит мой любимый храм Покрова Пресвятой Богородицы с великолепными мозаиками Н. К. Рериха. К нему примыкает церковь Святого Виктора, в котором патриарх Владимир сотворил молитву в честь моего патрона, пожелал много доброго и благословил меня. Это один из самых незабываемых моментов в моей жизни. В Пархомовке мы неожиданно встретились с главой Володарской администрации, который у меня расспрашивал, как обращаться к святому отцу, как себя вести и что он вкушает. Я подсказал и отметил, что сейчас пост и нельзя «мясного». Глава обратился к патриарху, при этом извинился и сказал, что приезд нежданный, они не подготовились, и «пища вся мясная», на что получил ответ: «можно и местную». Потом святейший Владимир долго с юмором вспоминал тост володарского начальника: «Выпьем за вашего Бога».

Софийский собор.

Фотооткрытка 1910-х годов

Теперь о величайшем памятнике архитектуры прошлого – Софийском соборе. Это самое важное строение одного из самых популярных князей Киевской Руси Ярослава Владимировича, которого Н. Карамзин первым прозвал – Мудрым. По аналогии с Константинополем главный храм своего государства великий князь назвал Софией, по-гречески это означает Божья премудрость. Первоначально церковь в плане имела размеры 43?56 м, но и это было самым грандиозным строением тех времен. Данных о его разрушении при разгроме Киева Батыем нет, но так как Верхний город был на долгое время безлюдным, то и храм более столетия стоял в запустении. В дальнейшем София неоднократно перестраивалась, особенно при Мазепе в 1685–1707 гг., когда ей капитально изменили внешний вид в стиле украинского барокко, побелили, увенчали грушевидными куполами, а с севера и юга пристроили по три новых завершения. Была возведена трехъярусная каменная колокольня, вскоре поврежденная и отстроенная в 1748 г. архитектором Й.-Г. Шеделем, четвертый ярус добавили в 1852 г. (архитектор П. Спарро). После чего высота колокольни достигла 76 м, а стены ее богато украшены лепными орнаментами с имперскими гербами. На фасадах 3-го яруса со стороны площади эффектно выделяются рельефные изображения апостола Андрея и князя Владимира, а с противоположной – апостола Тимофея и архангела Рафаила. Появление первых персонажей понятно, а два других выполнены в честь благодетелей монастыря митрополитов Тимофея (Щербацкого) и Рафаила (Заборовского). На втором ярусе чудом сберегся, несмотря на плановые в СССР сдачи металлолома, 800-пудовый колокол XVIII в. со звучным названием «Мазепа». Он сохранился, скорее всего, из-за богатства орнамента. На первом ярусе устроили главный вход на территорию монастыря, огороженную высокими каменными стенами. От колокольни можно пройти к Софийскому собору. Если обратите внимание на апсиды с зондажем стен XI в., то увидите технику кладки первых храмов Руси, где чередуются ряды крупных природных камней и тонких кирпичей плинфы.

В нартексе, через который входят к храму, установлены два макета Софии Киевской: реконструкция первоначального облика собора и его современный вид. Справа к нартексу присоединяется крещальная, где экспонируется древняя мраморная купель. Во внутренний простор храма ведут несколько ступенек, куда можно пройти, минуя мраморный порог времен Ярослава.

Но те, кто впервые входит в Софию, на них не смотрят, так как тут расположено одно из чудес всемирной культуры – древние мозаики. С того мгновения, как только они предстают перед глазами, то уже никогда вас не покинет чувство восхищения от величайших произведений искусства. Эти мозаики и фрески сразу же после воздвижения стен были созданы безымянными умельцами под руководством византийских мастеров. Предположительно они покрыли смальтой 640 кв. м, из которых до нас дошли 260 кв. м, что тоже немало. Определено 177 оттенков цвета. Прежде всего вниманием завладевает Богоматерь Оранта в главной апсиде храма с поднятыми руками. Она как будто молится за предстоящих: «Остановитесь, опомнитесь, Я вас всех защищу!» Алтарную конху завершает надпись на греческом языке о Божьем городе, под которым устроители храма подразумевали Киев: «Бог посреди его; он не поколеблется: Бог поможет ему с раннего утра». Алтарная часть с этим бесценным образом с веками стала почитаемой, – получила сакральный смысл и названа «Нерушимой стеной». С XVII в. известна легенда, если «Нерушимая» будет разрушена, то Киев перестанет существовать.

В центральном куполе, на высоте 29 м, поясное изображение Христа Пантократора в образе грозного судьи. Последовательность размещения мозаик и фресок полностью соответствует традициям, разработанным в Византии, – эта модель впоследствии повторялась во всех православных церквях, поэтому София – считается символом вселенской церкви. Один из раннехристианских философов писал, что росписи в церкви подобны книге, их надо читать сверху вниз и слева направо. Попробуем и мы прочитать эти мозаичные строки великого византийского искусства. Центральный купол с образом Вседержителя подобен небесной сфере, он окружен изображениями архангелов по сторонам света. Только один сохранился с ХI в., остальных дописал красками под древнюю мозаику М. А. Врубель. Эти изображения Михаил Александрович выполнял в 1884 г., сразу после работы в Кирилловской церкви. Настолько он чувствовал всю палитру, стиль древних мастеров, что сегодня снизу трудно отличить его масляные краски от древнего мозаичного панно.

Ниже на барабане купола размещаются образы земных распространителей Слова Христова – апостолов. Купол опирается на четыре паруса с фигурами евангелистов – так христианское учение построено на Евангелии. На столпах и арках многочисленные изображения святых праведников, мучеников, подвижников, которые способствовали утверждению Церкви Христовой на земле. Как я упомянул, в главной апсиде находится изображение Богоматери, Царицы Небесной, под ней показано Евхаристию как важнейшую из церковных таинств. Ряд святителей ниже символизирует общность мира – небесного и земного. Многочисленные композиции образно показывают библейские события. В 1747 г. перед главным алтарем установили трехъярусный деревянный позолоченный иконостас, в последующем столетии, чтобы он не закрывал «Нерушимую», убрали верхние ярусы. Внутренний простор храма разделен на пять приделов. На трех стенах центрального придела был создан уникальный для своего времени фресковый портрет семейства Ярослава Мудрого. От него сохранилась фреска с четырьмя фигурами на южной стене. Сотрудники заповедника убедительно доказали, что это портреты сынов Ярослава, однако тяжело расстаться с расхожим в прошлом мнением, что это портреты дочерей. Дело в том, что его дочки стали весьма привлекательными для последующих поколений романистов и журналистов: Елизавета была королевой Норвегии, Анна – королевой Франции, Анастасия – королевой Венгрии. В одном из южных алтарей находится гробница Ярослава Мудрого – резной саркофаг из белого мрамора весом более 6 т. В конце 1930-х ее вскрыли, а сохранившиеся там кости изучены. Выявилось, что они принадлежат мужчине и женщине, а при более тщательном рассмотрении определили, что это останки Ярослава и его жены Ирины. На основе найденного черепа скульптор-антрополог М. Герасимов определил внешность князя. Выполненный им скульптурный портрет экспонируется в соборе. Сейчас его останки находятся в США. В смежных помещениях находятся два погребения ХIХ в. – митрополитов киевских: Евгения (Болховитинова) – выдающегося историка и автора ряда научных трудов и Платона (Городецкого). Известно, что в Софии Киевской были похоронены князья Всеволод Ярославич, Владимир Мономах, митрополит Гедеон (Четвертинский), протопоп Софийского собора Иван Леванда и ряд других известных лиц.

Не менее интересные экспонаты на втором этаже, на который не все поднимаются. Ступеньки на хоры в специальной башне в юго-западной части храма. Как подтверждение, что Софийский собор служил князьям местом для приема послов, проведения важных совещаний являются стены вдоль ступенек, украшенные фресками на светские темы. Даже простое перечисление сюжетов говорит о широком разнообразии сторон жизни Киевской Руси: шуточная игра ряженых, скрипачи, охота на медведя, сцена на ипподроме, прием у византийского императора. Скорее всего, князь и его окружение поднимались наверх через внешний вход, поэтому и были выбраны эти сюжеты. На втором ярусе расположена уникальная музейная экспозиция. Тут, в частности, сохраняются фрагменты фресок и мозаик Михайловского Золотоверхого собора, которые были сняты со стен перед его взрывом. Особое внимание нужно обратить на высокохудожественную мозаику «Евхаристию» – жемчужину отечественного искусства.

Несколько слов о тех многочисленных граффити, встречающихся в храме повсеместно. Став предметом исследования многих ученых, среди которых нужно отметить С. А. Высоцкого, эти письмена являются свидетельством высокой культуры народа. Это подтверждает и легенда о существовании при соборе большой библиотеки князя Ярослава. Для нее были устроены и помещения для переписчиков. Предполагают, что это значительное книжное собрание достигало тысячи рукописей. Существует легенда, что эта библиотека дошла до наших дней, но следов ее не найдено.

Правительство Украины утвердило программу поисков библиотеки Ярослава Мудрого на 2014–2016 годы.

Только памятный знак на Софийском подворье говорит об этом уникальном собрании книг. В 1634 г. св. Петр (Могила) отобрал Софию у униатов и основал мужской монастырь. До 1786 г. в нем появился ряд значительных строений. С южной стороны от собора находится небольшая церковь, которую традиционно называют «Теплой Софией». Когда собор не отапливался, в ней проводились ежедневные богослужения. В 1720 г. перестроена как трапезная Софийского монастыря с храмом в честь Рождества Христова. Три десятилетия назад «Теплой Софии» были возвращены первоначальные детали, придавшие ей изысканность. На другой стороне возле Южных ворот находится просвирня (хлебопекарня) XVIII в. В ней неоднократно проходила выставка книг, плакатов, оригинальных фотографий и открыток из собрания В. Г. Киркевича. Это был яркий пример того, что частные коллекции служат науке и народу. Здание просвирни использовалось впоследствии для нужд духовной консистории – руководящего органа Киевской епархии. Летом 1941-го здесь находился штаб Киевского укрепрайона.

Рядом расположены кельи XVIII в., известные как Братский корпус. На севере территории заповедника находится двухэтажный дом Бурсы (архитектор М. Юрасов,1767), украшенный коринфскими пилястрами и крышей с заломами. Одно учебное заведение сменили в 1840 г. на другое – Софийское духовное училище. Теперь тут размещается Центральный государственный архив-музей литературы и искусства Украины. Напротив главного корпуса с 1730-х стоит двухэтажный дворец в стиле украинского барокко с мансардой и фигурным фронтоном, в котором почти двести лет была резиденция киевских митрополитов.

Среди них особо нужно отметить Рафаила (Заборовского). При нем вокруг Софийского собора было активизировано строительство, и была сооружена жемчужина архитектуры XVIII в. «Брама Заборовского» (И. Шедель). Рассмотреть ее во всей красе можно только с Георгиевского переулка. Ниша над проездом и глубокий фронтон украшены богатым растительным орнаментом, среди которого привлекают внимание символы митрополичьей власти митра и панагия, а также герб рода Заборовских – крест на пылающем сердце. Спустя столетие после сооружения ворот то ли кареты стали больше, то ли уровень земли поднялся, поэтому проезд замуровали, а главный вход сделали там, где и теперь.

Софийский собор и его усадьба являются заповедником и историко-культурным памятником всемирного значения. В 1990 г. Софию Киевскую включили в Список культурного наследия ЮНЕСКО. С Софийским заповедником, скорее с его сотрудниками, тесно связана моя жизнь. Это не только мой дядя И. М. Скуленко – первый его директор. Я о нем много писал, поэтому здесь лучше скажу о современных музейщиках – милейшей Ирине Марголиной, мудрейшей Надежде Никитенко и обаятельной Жанне Литвинчук. Они и их коллеги сделали Софию Киевскую ведущим научным центром.

Анекдот XVIII в. Для строительства Митрополичьего дома в Софии пришлось снести часть крепостной стены. Ее не могли разрушить несколько месяцев, пока из Коростышева не привезли дробильные машины для карьера.

В XI в., согласно летописям и археологическим раскопкам, были построены три церкви, названия и останки двух из них дошли до 1930-х гг. В первую очередь это Георгиевская церковь, получившая имя в честь небесного патрона князя Ярослава Мудрого, при крещении названного Георгием. Она пришла в ветхость после Батыева нашествия, и возобновлена в 1744 г. под тем же именем. В 1816 г. в ней похоронили Константиноса Ипсиланти – греческого патриота и борца против османского ига. Высокохудожественное надгробие чудом сохранилось и его можно увидеть в Киево-Печерском заповеднике. От Георгиевской церкви стали называть и больницу, функционировавшую здесь до последнего десятилетия. В этом помещении некоторое время проживал Томаш-Гаррик Масарик, впоследствии – первый президент Чехословакии.

Ирининская улица, что напротив, тоже была дорогой к храму. Если Георгиевская церковь в честь князя Ярослава, то Ирининскую высвятили тогда же, во имя патронессы, его жены Ирины, шведской принцессы Ингигерды. Фрагменты церкви раскопал в 1834 г. К. Лохвицкий. Эти руины любили рисовать художники, но их разобрали, оставив памятный столб с крестом. В 1932 г. даже напоминание о церкви вызывало неприкрытое раздражение у властей, которые под видом того, что столб «мешает движению транспорта» – его убрали. Фундаменты древней церкви и сейчас находятся под асфальтом.

С 1939 г. здание на Владимирской № 33 называли самым высоким в Украине. На недоумение собеседника отвечали: «Из него Сибирь видна». Там находилось КГБ, а сейчас Служба безопасности Украины. Дом неоднократно менял свое предназначение. Его начали строить в 1916 г. по проекту архитектора В. Щуко для губернской земской управы. Так в то время именовались представительные органы. Война, революция, политическая неразбериха притормозили строительство, и после его окончания там разместили городской профсоюзный центр – Дворец труда. В 1934–1938 гг. тут находился ЦК КП(б)У, а в годы временной оккупации здание облюбовало гестапо.

В следующем доме (№ 35), построенном для себя известным зодчим А. Беретти, теперь устроена приемная СБУ. В 1927–1934 гг. в этом изящном особняке размещалась историческая секция ВУАН (Всеукраинской академии наук). Тут работали выдающиеся представители национальной исторической науки и краеведения, в частности академик М. Грушевский, ведущий киевовед Ф. Эрнст.

На здании напротив, что находится в том же ведомстве (Владимирская, 28), висит памятная доска, ведь здесь проживал В. М. Васнецов, тут же его портрет и изображение трех богатырей. Произошла ошибка, эту наиболее популярную у народа картину художник писал в другом месте, а в этом доме не проживал. Среди нескольких киевских адресов Виктора Михайловича нужно прежде всего назвать № 32, где и были созданы «Три богатыря» и где он провел больше всего времени, расписывая Владимирский собор. Но, тем не менее, дом № 28 заслуживает нашего внимания, так как в нем с 1908 г. в течение четырех лет находилась редакция ежемесячника «Лiтературно-науковий вісник», который редактировал М. Грушевский. Тут печатались произведения многих украинских писателей, в частности «Кам’яний господар» Леси Украинки, «Тіні забутих предків» М. Коцюбинского, серьезные научные исследования, особенно по отечественной истории. Тут также расположились бюро «Українського наукового товариства» и редакции ряда национальных изданий.

Славную историю имеет дом № 36. Теперь тут идет реконструкция гостиницы «Санкт-Петербург». У отеля было столько названий, что не грех и запутаться. «Театральная», «Ленинградская», «Золотоворотская», «Красный Киев», последнее, скорее всего, от частых пожаров, но особенно прославился он под именем «Прага». Вначале это были меблированные комнаты мадам Ильинской, которые располагались на трех этажах дома, возведенного в 1882 г. по проекту А. Шилле. Потом чех Вячеслав Вондрак достроил еще три этажа и дал заведению близкое своему сердцу название. В этой гостинице любили останавливаться творческие люди, а В. А. Котарбинский прожил здесь немало лет, не убирая из номера даже окурки, на которые капала краска с его мистических полотен. К нему заходил С. Петлюра, проживавший с супругой по соседству. Котарбинского не трогали и штабники-красноармейцы, расположившиеся здесь в 1919 г., но после очередной смены власти больной художник переехал к своим покровителям Праховым. Военным нравилось это здание, возвышающееся над центральной частью города, с верха которого можно было определить – куда отступать. На плоской крыше в августе 1941 г. расположили командный пункт 37-й армии генерал-майора Андрея Власова, героя обороны Киева. Его армия надолго задержала противника и только по указанию Ставки 17 сентября оставила город. Клеймо «предателя Родины» Власов приобрел позднее. Пожалуй, ни одно здание в Киеве не сыграло столь значительной роли в истории соседних стран, как это. Происходившие в нем события способствовали основанию государства Чехословакия. Остановимся на этом подробнее. Российская империя соседствовала с Австро-Венгерской монархией, куда входили Чехия и Словакия. В Киеве, в большом городе вблизи границы с ней, по политическим или экономическим причинам проживало особенно много чехов. Это способствовало развитию промышленности края.

Ярослав Гашек

Жизнедеятельность Ярослава Гашека тесно связана с моим городом. Приведу первый известный случай, когда писатель сообщил, что он киевлянин. Не признающий условностей, шебутной Гашек обожал провоцировать чиновников, в первую очередь полицейских. Даже тревожная военная обстановка не могла укротить его темперамент. В 1915 г. наступающие российские войска вошли в Галицию, что недалеко от Праги. В компании друзей, и, как всегда, в пивной, Гашек стал доказывать, что ночной привратник в трактире Валеша на улице Каролины Светлой – «стукач». Бравый журналист, поспорив на дюжину пива, решил это незамедлительно выяснить. Он селится в трактир и записывает в книге постояльцев: «Ярослав Гашек, купец, родился в Киеве, приехал из Москвы». Через пару часов его разбудили, арестовали и не похмелившегося препроводили в полицейский участок. В разговоре со взбешенным следователем писатель обосновал эту запись тем, что хотел проверить бдительность пражской полиции, которая оценила подобную шутку в пять суток в холодной камере, где еще и скверно кормили. Вскоре дела Австрии пошли так плохо, что она вспомнила и о Гашеке, который, несмотря на дурачества на призывном пункте, был признан годным к строевой службе и отправлен на фронт. Анархисту и антимилитаристу пришлось несладко, и Ярослав, не вынося армию, приказы, дисциплину, трезвость, мечтал только о скорейшем плене. Но никто его туда не брал. Пришлось переходить фронт 24.ІХ.1915 г. и сдаваться самому. На страницах газеты «Чехослован», что регулярно выходила в Киеве, спустя 10 месяцев мы встречаем имя Гашека. Наивно и доверчиво пропагандирует Гашек лозунги, распространенные в Киевском чешском землячестве. Подавив в себе анархический скепсис и критический журналистский инстинкт, он переходит в чуждую ему патетику и риторику. Редактор «Чехослована» А. В. Швиговский, почувствовав способности Гашека, своими фельетонами поднявшего значение и тираж киевской газеты, включает его в состав редакции ведущим журналистом. Редакция располагалась по адресу Владимирская № 36, в отеле «Прага». Неприхотливый вольноопределяющийся Ярослав спал там, на диване редакции, подкладывая подшивку газет под голову и укрываясь шинелью. Весь день проходил среди земляков. При этом неважно где: в лагере, в казарме, в пивнушке, везде, где был Гашек, раздавался смех и было шумно. Пил он много, в основном пиво. Какой же чех без национального напитка? Водке предпочитал вино, пусть даже самое скверное. Причем, как и в Праге, писал в перерывах между глотками пенного напитка и всегда набело. Любимым его кафе было «У чешской короны» (снесенное здание на Б. Хмельницкого, 19), что напротив театра. И если в постоянных местах к нему привыкли, то в претендующих на шикарность заведениях у него возникали эксцессы. Так, в элитном кафе «Самадени» 20.І.1917 г. Гашек вместе со своим шурином порядком кутнули. Ярослав, быстро захмелев, поднял шум. Шурину Славе Майеру, офицеру российской армии, какой-то присутствующий генерал приказал военного Гашека призвать к порядку и вывести вон. Журналист заартачился и был тут же задержан и, как выяснилось, не в последний раз. На следующем аресте стоит остановиться подробнее. Инцидент произошел в кафе «У Золотых ворот» (Ярославов вал, 1). Это заведение находилось возле редакции, там знали характер Гашека, поэтому привыкли. 24.ІІ.1917 г. он зашел туда и, не спрашивая разрешения у сидевшего за столом прапорщика, плюхнулся на стул. Офицер вполне мирно спросил, почему господин вольноопределяющийся сел, не получив на то разрешения. Ярослав таким проявлением субординации счел себя оскорбленным. И тут, как в случае с генералом, он отказался выйти. При этом нагло заявил: «А знает ли г-н прапорщик, кто такой Ян Жижка из Троцнова?» А при попытке офицера обнажить саблю Гашек разбил ему голову бутылкой. Прапорщика отвезли в госпиталь, а писателя в гарнизонную тюрьму в Борисполе. Там без пива и собеседников появилась возможность создать длинное произведение. Редакция газеты не могла обойтись без Ярослава, поэтому интенсивно хлопотала о его освобождении. Гашек вышел через 11 дней с пачкой мелко исписанной бумаги. Так была создана повесть «Бравый солдат Швейк в плену». И вскоре, спустя всего несколько дней(!), она выходит отдельной книжкой в типографии «Чехослована», расположенной там же, в районе Ярославова Вала. Сохранилось всего несколько экземпляров этого издания. Один оказался в Харькове и был переиздан сорок лет назад. Повесть слабее романа, значительно меньше его, пусть даже не дописанного из-за ранней смерти писателя 3.І.1923 г. Так наш город стал местом, откуда по миру начал шествие один из самых популярных литературных героев ХХ века. После издания повести писатель становится редактором «Чехослована», но свой образ жизни не меняет: пивные, митинги, диван редакции… Выступает 8 апреля на митинге на Бибиковском бульваре; в торговом училище 17 марта пытается наметить перспективы развития Чешского легиона. Его позицию разделяли далеко не все. В редакцию газеты ворвалась группа солдат во главе со знаменитым авантюристом капитаном Р. Гайдой (с ним связана пропажа золотого запаса). Дело дошло до рукоприкладства, и журналист вынужден был на время распрощаться с газетой, а вскоре и с Киевом.

Улица Владимирская застроена зданиями столь различных стилей, что вспоминаются слова Н. В. Гоголя: «Мне прежде приходила очень странная мысль, что весьма не мешало бы иметь в городе одну такую улицу, которая вмещала бы в себя всю архитектурную летопись. Эта улица сделалась бы тогда в некотором отношении историей развития вкуса, а кто ленив, перелистывать толстые тома, тому бы следовало бы пройтись по ней, чтобы узнать все». Это рассуждения писателя из статьи «Об архитектуре нынешнего времени» словно для наших граждан, которые не только «тома» не читают, а и брошюры не листают. Современники привыкли информацию черпать не из печатного слова, а «жвачку» из телевизора или интернета. А вот пройтись по этой улице можно и нужно, чтобы увидеть пространство, запечатленное временем. Эклектический историзм или исторический эклектизм – чрезвычайно характерное, привычное и поэтому не бросающееся в глаза свойство «киевской культуры», создаваемое в течение 2–3 столетий. В первую очередь в конце ХІХ в. начался буйный подъем, сопровождающийся бурным строительством – именно в стиле историзма. К сельским хатам Подола и Верхнего города, среди которых возвышались барочные храмы, более столетия тому назад, добавились многочисленные постройки: готические, ренессансные, классические, даже мавританские – словно «некто могущественный» решил реализовать в нашем городе гоголевский утопический проект.

На Владимирской улице, пожалуй, самый эффектный дом № 39/24 (архитектор К. Шиман, 1901). Ему, чаще других изображенному на открытках, приятнее всего было вернуть первоначальную красу и облик, восстановить весь пышный декор и башенное завершение над угловым фасадом. Существует мнение, что эти «архитектурные излишества» привели к разорению заказчика П. Григоровича-Барского.

Красивые здания. Владимирская № 39/24.

Фотооткрытка 1910-х годов

Дом № 43 (архитектор В. Николаев, 1888) принадлежал профессору В. Б. Антоновичу. Здесь находилась редакция газеты «Киевское слово», где печатался А. И. Куприн. Среди персонажей его первых очерков – «Киевские типы», – мне особенно интересен образ продавца открыток. Все-таки это мое основное увлечение, кроме женщин. На 4-м этаже снимал квартиру журналист, подписывающийся псевдонимом граф Нивер. Он даже не догадывался, что его ребенок, появившийся в Киеве, станет любимцем публики и как артист, и как поэт. Это Александр Вертинский. На склоне лет, побывав в этом доме, он напишет следующие строки: «Киев, родина нежная, / Звучавшая мне во сне, / Юность моя мятежная, / наконец, ты вернулась мне!»

На улице Владимирской осталось мало двухэтажных зданий, но на № 38 мне хочется остановиться особо, тем более, что его уже нет. Существовало мнение, что тут до революции был «бордель», что не соответствует действительности. А вот «меблированные комнаты» вполне могли быть, что подтверждает их внутренняя планировка. Здесь долгие годы находилось Киевское бюро путешествий и экскурсий (КБПиЭ), а после штатного расширения организации остались лишь экскурсионные службы, которые возглавил легендарный руководитель туристских организаций Н. В. Грицык, чья деятельность соответствует словам: «Кто рано встает – тот всех достает». Николай Васильевич в своей многолетней борьбе за настоящее экскурсионное дело достал многих. Если бы не он, туризм в Киеве был бы серым и невыразительным, как во многих городах нашей страны. Но «ушли» Грицыка, перестал развиваться туризм в Киеве… И даже домик этот заменен современным, – причудливо безликим…

Утверждение мифологов, что легенда моряков относительно того, что в живых чайках будто бы живут души умерших моряков, не является уникальным. В разных источниках встречаются ссылки на то, что в мертвых светофорах живут души постовых, в пирамидах – души фараонов, в микрофонах – души экскурсоводов, а в канализационных трубах – души сантехников.

В КБПиЭ прошли лучшие годы моей жизни, среди моих читателей много бывших коллег, поэтому подробно расскажу об этом исчезнувшем доме и других, где находились службы нашей многочисленной организации. Нужно сказать, что такой организации, как КБПиЭ, не было не только в Киеве, но и по всей Украине. Партрайонное начальство искало повод, чтобы избавиться от нее, но все было тщетно, никто не хотел брать на себя этот контингент. Почти тысяча, в основном женщины, привыкшие питаться и ездить за счет государства на курорты и брать с собой детей, куда их деть? А они почти все – матери-одиночки. Профсоюзные собрания практически не проводились из-за постоянного отсутствия кворума. Большинство сотрудников – руководители групп и экскурсоводы – были с ненормированным рабочим днем. Кто там потащится на какую-то ничего не решающую отсидку. Не лучше дела были и в партийной организации, насчитывавшей 120 членов, в основном пенсионеров, причем часть их никогда в бюро не работала, а была направлена райкомом на усиление. Один из них, отличившийся в СМЕРШе, кавалер ордена Ленина, хотел сделать из бюро исправительно-трудовую колонию, но не смог достать ни проволоки на ограждение, ни дерева на вышки. Он был постоянным оппонентом Грицыка. Ветераны партии усиливали давление, вытравляя все здоровое и живое, не упуская случая создать из пустого дела какое-нибудь персональное, чтобы неделями его мусолить и обсуждать. Тогда не было на телеэкране мексиканских «мыльных» сериалов, пенсионеры скучали и все накопленные эмоции и страсти выплескивали на посиделках. Большинство партсобраний длилось часами, заканчиваясь ничем за полночь, так и не составив или не выполнив резолюции. Это вызывало возмущение младокоммунистов, далеко проживающих, им претило заниматься пустой говорильней. Сборища проходили в подвале на Владимирской, 38. Рядом был гастроном. В самые кульминационные моменты, когда народ уже накалялся, между рядами пробегала крыса, и бывало не одна. Только по содроганию рядов можно было судить о месте ее нахождения.

Николая Васильевича назначили заведовать экскурсоводами. Их было около 200 человек в штате, и состав менялся не более чем на десяток в ту или иную сторону. Как и во всем бюро преобладали женщины, в основном одинокие матери, и, как ни странно, с больным ребенком. Мужчин было всего 10 %, да и тут было от чего сойти с ума! Шесть «голубых», восемь евреев, остальные по возрасту не могли определить ни свой пол, ни свою национальность! Лишь два-три человека были славяне средних лет предпочитающие женщин, поэтому на них вешали если не всех собак, то, как минимум, всех девиц бюро, штатных и нештатных. А временно привлекаемых сотрудников было около 1500 человек. Директор Владимир Павлюк, опираясь на довольно значительные здоровые силы экскурсоводов, руководителей групп и других сотрудников, с Грицыком начали плодотворную работу по обновлению коллектива и оживлению всей деятельности КБПиЭ.

В связях, порочащих мой моральный облик, состоял, но партийными органами не замечен!

Рекламные агентства разных городов соревновались в предложении путевок в свадебные путешествия. Венеция предлагала увидеть свои каналы, Париж – Лувр и Нотр-Дам, Нью-Йорк прельщал музеем «Метрополитен». В результате победил город Круглозажопинск с рекламой: в нашем городе никто не вытащит вас из постели смотреть достопримечательности!

Вчера вечером экскурсовод Ю. Гладкой захватил автобус с туристами и 4 часа удерживал их в заложниках, рассказывая несчастным историю родного края.

Наше бюро отличалось от подобных в Москве и Ленинграде, где свыклись с мыслью, что люди и так к ним стремятся, пусть будет, как есть. В Москву весь Советский Союз ездил за товаром, а в Ленинград отметиться в своей культурности. В Киев приезжали меньше, но качество проведения и содержания экскурсий было у нас лучше. Уровень подготовки киевских экскурсоводов, в основном восторженных романтиков, был довольно высокий, они могли профессионально провести экскурсию на любую тему, особенно высоким уровнем отличалась самая многочисленная архитектурно-историческая секция, которую возглавлял опытный экскурсовод А. Т. Халепо. Последние годы Анатолий Трофимович сетует на то, что отсутствует та школа экскурсоведения, создавшая целую плеяду высококвалифицированных профессионалов. Приведу имена некоторых его учеников: Е. Сладкова, Н. Верещагина, Л. Федосеева, В. Резниченко, В. Бондаренко, И. Липницкая… Их десятки, причем, некоторые из них открыли свои школы, даже в Нью-Йорке.

С Независимостью появилась возможность работать с индивидуальными, развитыми культурно людьми, а не с ответственными работниками, о которых заранее проинструктировали по звонку свыше. В советском обществе всеми способами прививали коллективизм, поэтому и экскурсии были для группы, а не для индивидуума. Отсюда контрольные тексты, – для усредненного члена коллектива. И только попробуйте отойти от контрольного текста. Могли лишить права проведения экскурсий, а это значит – и уволить. Причем глупости и бессмыслицу говорить разрешалось, лишь бы они не шли в разрез с линией партии.

Врач – пациенту:

– Скажите, а вы разговариваете во сне?

– Скорее наоборот – я разговариваю, когда все спят.

– Это как?

– Я экскурсовод.

Тут все равно, как с моими любимыми открытками. Было время, когда за продажу любого коллекционного материала: марок, монет, открыток могли выгнать из Общества. И не только коллекционеров, а и житейского (работы, квартиры, семьи, учебы). Именно в этом заключалось лицемерие той власти. Общества нумизматов находились под полным запретом. Одиноким любителям разрешалось собирать только медные монеты. Драгметаллы продавать, покупать и хранить имело право только государство. Из драгоценностей разрешалось собирать лишь золотых рыбок. Карточки Лапина с золотым обрезом тоже были запрещены к собирательству из-за обилия там изображений нагих женщин. В таможенной декларации до последних дней Советского Союза открытки были указаны для обязательного представления пограничным работникам. Вдруг через границу в нашу «суперморальную» страну попадет «отрыжка» капиталистического образа жизни – порнография. По логике мышления советского чиновника, открытки могли быть только развратного содержания. А что можно еще везти из Парижа: виды города или картины Лувра? Это не поддавалось логике совчиновника, блюдущего границы СССР и мораль строителя коммунизма.

Продолжим прогулку по Владимирской. Дом № 40 (архитектор А. Кривошеев, 1898) был собственностью оперного тенора К. Михайлова. Тут во время гражданской войны жил у своего кузена-венеролога А. Лурье Илья Эренбург. Здесь он работал над своим пророческим романом «Хулио Хуренито». Но для меня и моих коллег особую радость доставлял гастроном, со входом на углу. Там готовили хороший кофе, который мы пили между экскурсиями. Вызывающие особое доверие у продавщицы могли выйти с чашечкой кофе в находящийся через дорогу Золотоворотский скверик и принять его с сигаретой. Уже тогда мои коллеги различались, делились на компании по секциям, а соответственно и по эстетическим симпатиям.

Золотые ворота.

Фотооткрытка 1910-х годов

Наиболее элитной считалась архитектурная, где постигали различия архитектурных стилей и творческое наследие зодчих, историческая занималась преимущественно современностью, а экскурсия «По страницам истории Киевской партийной организации», которую я имел право проводить, больше имеет отношение к моему повествованию, чем соответствовала своему предназначению. Дело в том, что приезжие от нее всегда отказывались, предпочитая ей универмаги, а экскурсоводы освобождались. Этой теме я обязан многим дополнительным часам общения с друзьями и книгами. Нужно сказать, что пропускали и просили сократить наши экскурсы практически все взрослые группы. Учитывая, что страна была подвержена всеобщему дефициту, люди, получив 10-процентную путевку, могли что-то приобрести то ли для себя, то ли для перепродажи. Да и тогда большинство не было готово к постижению произведений духовного и культурного прогресса. Если и было у советских людей что-нибудь общее, так это – бедность. Даже общий энтузиазм и тот был голым. Они предпочитали не тратить нервы на то, за что могли заплатить деньги.

Большинство моих коллег были людьми интересующимися, начитанными, с глубокими знаниями по многим гуманитарным отраслям. Сказывалось постоянное общение и с памятниками мировой культуры, и с друзьями-интеллектуалами. Так, вблизи древних святынь Киева и протекали наши будни. Стараясь передать все величие архитектуры и искусства древности гостям города и киевлянам, мы сами как-то постигали и проникались этим. Наши первые посиделки возле Золотых ворот начались при их старом, не прикрытом павильоном, облике.

Я, конечно, не возражаю против реконструкции и возобновления храмов и других памятных строений, но при этом всегда теряется их первозданность. Получается какое-то воскресение из мертвых, небытия, часто в нереальном, фантастическом облике. Но для современных граждан и масс, приезжающих в древний город, уже все равно, тот ли это Михайловский собор или памятник княгине Ольге. Молодежь, которая любит фотографироваться возле упомянутого памятника, понятия не имеет о том, когда он появился. А есть среди них и такие, которые вскарабкавшись на него, не понимают, что это произведение искусства. Массовая культура пагубна, особенно для подрастающего поколения. Если человека ничего вокруг не восхищает – значит, ему нечем восхищаться внутри себя.

В древнем Киеве 1037 г. из трех ворот лишь одни использовались как парадные и назывались Золотые по аналогии с Константинополем и Иерусалимом. Как и положено, на главном въезде в город находилась церковь Благовещения, где нужно было помолиться перед ответственной дорогой или военным походом. До наших дней дошли первоначальные остатки ворот, усиленные контрфорсами. В 1982 г., по случаю празднования 1500-летия Киева, над остатками ворот воздвигли макет храма Благовещения и даже водрузили золоченый крест, что стало уникальным событием для СССР. Так был сооружен макет предполагаемого сооружения в натуральную величину с музейной экспозицией (проект С. Высоцкого, Е. Лопушанской).

Для отечественной интеллигенции было важно духовное значение Золотых ворот! Ведь в них не только въезжали, но и покидали город, не расставаясь с надеждой – возвратиться. Это свидетельствовало об их сокровенности.

За особую, присущую Киеву святость город именовали «Иерусалимом земли Русской», а Днепр, в притоке которого происходило крещение Руси, – Иорданом. Действительно, нет в Киеве, как в старой Виннице, местности со звучным названием Ерусалимовка; нет, как в Варшаве, просторной улицы Иерусалимской. Да и городка Новый Иерусалим, как под Москвой, у Киева тоже нет. Но зато в нашем городе есть одно из красивейших мест – Феофания, где по идее викария киевского Иннокентия (Борисова), в память про Святую землю, появились Иософатова долина, Фавор, Хорив, Елеон, Синай, Силоам, Поток Кедронский. Уже больше тысячи лет паломники из Украины направляются в далекий путь, чтобы поклониться святым местам. Считается, что третья часть православных мирян и священников – граждане нашей страны. Поэтому не удивительно, что изображения Иерусалима мы видим и на украинских иконах, и на стенах чуть ли ни всех киевских храмов. Так получилось, что один святой город представлен в другом… Знаменитые паломники от игумена Даниила до Василия Григоровича-Барского считали главным событием своей жизни посещение Иерусалима. Писатели от митрополита Илариона до Михаила Булгакова, описывая Иерусалим, имели в виду Киев. Христолюбивый гетман Мазепа пестовал надежду побывать на Святой земле, однако не довелось. Понимая, что молитвы у Гроба Господнего защитят его страну, он основал на Фаворе монастырь.

Золотые ворота – вот главное, что объединяет два великих города. Бытует мнение, что Иисус Христос въехал в Иерусалим именно через них. Они в Иософатову долину ведут из Харам-еш-Шерифа (по-арабски – «священное подворье»), имеющего также название Храмовая гора, в честь Иерусалимского Храма иудеев, важной святыни и для христиан. Согласно распространенному среди иудеев поверью, их спаситель, приносящий с собой новое, исправленное состояние всего мирового бытия, – Мессия (помазанник). Он – посредник между Богом и людьми, носитель высшего авторитета на Земле, должен пройти через Золотые ворота и освободить Иерусалим, город Давида, от «неверных». Мусульмане всегда остерегавшиеся держать ворота открытыми, много столетий назад на всякий случай их замуровали. Дотошные толкователи преданий, опасаясь прихода Мессии, приказали разместить перед Золотыми воротами кладбище. Согласно строго выполняемым иудейским законам, раввин не имеет права ступать на территорию кладбища. А поскольку Мессия, по их расчетам, обязательно должен быть раввином, к тому же лишенным права входить в мечеть, то и ее расположили в Золотых воротах, сделав туда вход именно из Храмовой горы. По существующим и соблюдаемым мировым сообществом законам, нельзя препятствовать верующим посещать святые места. Несмотря на это, подходить к Золотым воротам немусульманам категорически запрещается. Возмущенным верующим исламские священники твердят, что если Мессии суждено пройти через ворота, то ему ничего не помешает. И поэтому со спокойной душой они разместили на Храмовой горе основные магометанские святыни, повсеместно поставив охранников, особенно тщательно оберегая район Золотых ворот.

В декабре 1996 г. в Иерусалиме, по случаю торжественного празднования 3000-летия города, была проведена Международная конференция «Иерусалим в славянских культурах и традиционных религиях». Там я выступил с докладом «Тысячелетие украинского паломничества на Святую землю». В перерывах мы знакомились с достопримечательностями. Это было не первое мое посещение Святого города, поэтому я задался целью приблизиться к важной для киевлянина святыне. В компании с членами делегации, совершая экскурсию по Храмовой горе, незаметно оторвался ото всех и направился к Золотым воротам, местоположение которых заблаговременно проследил по плану. Но, подходя, заметил пристальный взгляд охранника, следившего за мной. К тому же увидел ограждения с запретительными знаками. «Значит, они здесь», – подумал я. Продемонстрировав интерес к совершенно иным объектам, благо их было предостаточно, я нашел удобную, притом скрытую от охранника площадку для осмотра и фотографирования. Золотые ворота строго запрещено снимать. Но разве можно остановить уверенного в своей правоте журналиста. Я заметил, что арабские женщины, с закутанными головами, проходят в мечеть, размещенную в воротах. Как я им завидовал. Мужчин я там не увидел. Но вдруг я обратил внимание на молодую парочку, которая, взявшись за руки, наивно шла за женщинами к заповедному месту. Незадолго до этого Иерусалим, в результате строительства туннеля, пережил очень серьезные кровавые столкновения. Понимая всю серьезность последствий, вплоть до избиения и даже убийства, я с ужасом начал разыскивать глазами сурового охранника, который стоял тут. Но не увидел. И пробормотав: «Была не была!» – покатился со склона следом за молодыми. Пользуясь моментом, фотографирую Золотые ворота со всех сторон. Набравшись смелости, попросил парня сфотографировать и меня на фоне святыни. Когда я поднялся наверх, то увидел разозленного служителя, что-то яростно мне кричавшего. Кто знает, чем бы закончился этот эпизод, если бы не встрял проходивший мимо бывший земляк. «Он что, сумасшедший, к мечети ходить? Я сам видел, как он часы с верхней площадки упустил», – раздраженно прокричал он потерявшему бдительность «церберу», убедительно жестикулируя мне, – мол, убирайся скорее…

Анализируя впоследствии все происшедшее, пришел к мнению, что у нас в Киеве мы не постигаем всю важность Золотых ворот. Ярослав Мудрый, стараясь построить государство подобное Византии, продуманно использовал аналогии и легко читаемую символику. Так город украсила Святая София, и охранял его мощный вал и трое (символ троичности) ворот, где главные, парадные стали Золотыми. В них въезжали только в исключительных случаях приема гостей или победы. Триумфальное шествие сопровождалось звоном колоколов церкви Благовещения, расположенной над проездом. Благая весть о достигнутом разносилась над всей Русью из Киева! А одна из центральных мозаик Святой Софии – Благовещение, – как и весь храм, как бы являлись духовным продолжением главных ворот.

В представлении древних русичей эти ворота были Небесною брамою – теми, через которые Солнце, поднимаясь на рассвете вверх, входило в город на день. Они были величественным, торжественным входом в великий Киев.

Польский король Болеслав Храбрый в 1018 г. именно через Золотые ворота взял штурмом город, хотя с меньшими потерями мог это совершить в другом месте. Но Польше, христианской державе, не хватало священных и ритуальных символов. Поэтому меч, который выщербил король Болеслав о Золотые ворота во время яростного штурма, стал святыней Польского королевства. Его прозвали Щербенец. Им воизводили в рыцари, им же венчали на царство всех королей. Он хранится на почетном месте в бывшей королевской резиденции – Вавеле в Кракове. Князь Андрей Боголюбский при переносе столицы во Владимир соорудил там Золотые ворота, но для этого не было должного обоснования. Так и остались они, при всей их древности, невыразительной искусственной достопримечательностью. Ордам хана Батыя были чужды символы христианства, но они не трогали Золотые ворота, через которые продолжали въезжать то митрополиты, то воеводы, то князья, то гетманы. Все это сопровождалось колокольным звоном и приветствиями жителей. Здесь встречали посольства Бутурлина, здесь приветствовали победившего поляков славного Богдана, а после Переяславской рады возле них выразил гетману свое неудовольствие ею строптивый митрополит Сильвестр Косов. Предательство интересов Украины частью населения сказывалось и на Святых воротах. Лишенные духовности люди начали их разбирать, и они стали приходить в упадок.

Как тут не обратить внимание, что состояние Золотых ворот прямо зависит от национального самосознания. Благоустройство золотой святыни тесно связано с расцветом благополучия и патриотизма до 1240 г., а также с периодом формирования Украинской державы в ХVII в. Хитрый царь Петр I, разгадав их сакральное значение, дал указание взорвать Золотые ворота и засыпать, а крепость строить на Печерске. Что впоследствии выполнил его иноземный сподвижник фельдмаршал Миних. Знаменательно, что раскопав Золотые ворота в 1834 г., археолог Кондрат Лохвицкий сразу проникся их значением, торжественно оформив свое открытие святыни. А так как они стали популярным объектом в работах художников, то можно допустить, что с Золотыми воротами начало возрождаться самосознание украинцев и мечты о национальной государственности. Словно Лохвицкий вместе с землей, что их закрывала, снял пелену с глаз и душ сынов Украины. Это сразу же заметил Михаил Максимович, изображая ворота на титульном листе своего литературного альманаха «Кіевлянинъ».

В наше время, когда еще не искоренены предательство и трусость, особенно на войне, очень актуальна легенда о Михайле Чобитке, который славился неслыханной силой. И являлся одним из богатырей украинского героического эпоса. Легенда имеет десятки вариантов, так как много лет передавалась из уст в уста. Одним из первых, кто записал ее, был Пантелеймон Кулиш, опубликовавший ее в «Записках о Южной Руси» (1840). Этот вариант я и привожу: «Михайло Чобіток, що виніс із Києва Золоті ворота до Царя-города. Знаєте, як було лихоліттє, як Батий приходив під Київ, так був, кажуть-то, у Києві такій-то славний лицар Михаїл, що войовав «чином Божим» на невірних. То вони і кажуть: «Е, – каже, се ж тут є лицар сильний, не дасть він нам Києва!» Та до киян: «Оддайте нам того лицаря, так одступлю, не руйноватиму города». Що тут робити? Думали-думали: «Оддамо!» А Михайло: «Не уздрите ж, – каже, – більш Золотих воріт; прийдете завтра вранці і не уздрите». Та сівши на коня, обернувсь назад та й каже: «Ой, кияне, кияне, панове громада! дурна ваша рада! Якби ви мене не оддавали, поки світ сонця, вороги б Києва не достали!» Та взяв на копіє Золоті ворота, так, як от сніп хліба святого на вила візьмеш, та й поїхав до Цареграда, ніхто й не зупинив його. І стоять, кажуть, тиї Золоті ворота і досі в Цареграді, і буде колись таке врем’я, що вони вернуться до Києва. Тим-то, кажуть, як хто, ідучи мимо, скаже: «Ой Золоті, Золоті ворота! Бути вам ізнов там, де були!» – то золото так і засяє».

Возобновление в 1982 г. Золотых ворот с церковью Благовещения через десятилетие привело к возрождению Украинской Державы.

Вот почему и важны для Украины Золотые ворота и их наглухо закрытые брамы (не имеется ли связь между индийскими святыми браминами и «Золотой Брамой»?) откроются тогда, когда в них войдет Великий Мессия народа Украины и освободит нас от несчастья и бедствий. И тогда станет наша Держава мощной и славной!

В небольшом сквере у Золотых ворот произошли большие изменения. Хорошо скрываемое недоумение горожан вызвала громадная бронзовая копия статуэтки-эскиза И. П. Кавалеридзе, изображающая Ярослава Мудрого с моделью Софийского собора в руке. Они называют это творение Николая Билыка, Алексея Редьки и Виталия Сивко, из-за искусственной позы князя и усиленно преувеличенного размера, «артист балета с тортом!» Непонятно с какой радости, наверно детской, появился громадный бронзовый кот. Потом из путеводителя Элеоноры Рахлиной я узнал, что таким образом хозяева находящейся рядом таверны «Пантагрюэль» увековечили память своего лохматого любимца «Пантюши», погибшего при пожаре. Что бы то ни было, но кот стал одним из самых популярных объектов. Возле него не только фотографируются, но и загадывают желания, особо восприимчивы хвост и уши. Исполняются ли желания, трудно сказать. Может быть, провести специальное расследование? Дам задание внукам! На мой взгляд, удачно лишь переоборудование чугунного фонтана 1899 г. в летний ресторан с почти зимними ценами. Золотоворотский сквер любил рисовать Анатоль Петрицкий, проживавший в доме по ул. Ярославов Вал, 8/4. Он изобразил сквер на своей картине «Город-сад».

В 1989 г. тут появилась еще одна достопримечательность с наименованием «Золотые ворота». Это станция метрополитена, по моему мнению, одна из самых красивых в мире. Здесь можно продолжать экскурсию «По древнему Киеву», так много здесь использовано мотивов произведений архитектуры и искусства 800 – 900-летней давности. Пожалуй, трудно найти, даже в музеях, подобную галерею мозаичных парсун князей Киевской Руси, да еще с указанием годов их правления.

Руководители творческого коллектива по оформлению станции, получившие за это Государственную премию Украины, – Б. и В. Жежерины, художники Г. Корень и В. Федько. С Б. Жежериным мы соседи по даче на Русановских садах.

Да и дом № 42, подворотня которого стала входом на станцию метро, – достоин описания. Он строился в середине ХIХ в., а в 1931 г. достраивался. Вначале он принадлежал семье известных актеров и антрепренеров Осипа и Пальмиры Сетовых. Тут жили художник В. Васнецов, журналист В. Чаговец, меценат В. Тарновский. Особенно прославил этот дом полуподвал, где в 1908 г. открылся «Український клуб», сразу ставший главным национально-просветительским центром. Почти четыре года терпело деятельность клуба царское правительство, прежде чем закрыть его. Но не получилось усмирить пробужденное национальное самосознание украинцев, основавших новый клуб «Родина». Для царских чиновников он звучал так патриотично, они даже не могли предположить, что организаторы просто не там ставили ударение, и получалось – «Семья». А когда в марте 1917 г. наступили славные дни Украинской национальной революции, в этой общественной организации уже были подготовлены кадры, сыгравшие свою положительно-созидательную роль. Вполне логично, что в этом помещении начались заседания Центральной Рады. Сейчас тут расположено издательство «Дніпро».

Киевскому метрополитену на постоянную работу на должность дежурных у эскалатора требуются садисты. Главная задача: из трех эскалаторов включать только два и насладиться зрелищем – как люди толкаются и давятся.

Золотые ворота были проездом через высокий земляной вал, который окружал город. Когда в середине ХIХ в. прорезали улицу, то ее так и назвали Прорезной. Там особое внимание обращаем на дом № 17, где находился Молодой театр, которым руководил режиссер и актер Лесь Курбас, в течение долгого времени возглавлявший им же основанный лучший в Украине театр «Березiль». Гениальный режиссер и актер погиб в Соловецком концентрационном лагере. Раньше тут был кинотеатр «Комсомолец Украины», а сейчас это помещение занимает основанный в 1980 г. Молодой театр.

Когда столетиями важные гости проезжали через Золотые ворота, то направлялись, минуя Георгиевскую церковь, к Софии Киевской. Это принятое в древности направление сохраняет сегодня Золотоворотская улица, где одним из самых старых является симпатичный двухэтажный особняк (архитектор А. Краусс, 1894). В трехэтажном флигеле находились «меблированные комнаты». В них жил философ Николай Бердяев. На этой улице возле здания Государственной пограничной службы стоит памятник пограничникам. Так как он строился в годы национального подъема, то привычного воина в фуражке с собакой заменили казаком, стоящим в стременах на коне с задранным хвостом. И лишь надпись поясняет появление этой странной композиции: «Захісникам кордонів Вітчизни усіх поколінь».

Если улица Владимирская получила свое имя от Университета Св. Владимира, то Ярославов Вал от его сына. Эта улица, проходящая от Золотых до Жидовских ворот, сохраняет конфигурацию древнего земляного вала. Не одна улица столько раз не меняла свое название! Ярославов Вал, Большая Подвальная, Полупанова, Ворошилова, Гитлера, снова Ворошилова, опять Полупанова, Большая Подвальная и, наконец, вернула первое. Теперь на ней, как и на соседних улицах, расположен ряд иностранных посольств и представительств. На ней когда-то был шахматный клуб.

Разве улицы не бывают друзьями? Рассказ о моей любимой улице, где в начале ее я успешно работал и ушел на пенсию из организации, расположенной на ее конце, где происходили незабываемые встречи, личные отношения, мне особо важен.

С воодушевлением опишу дом № 1 (архитектор М. Добачевский, 1898). Над подъездом нависают какие-то полуфантастические существа. В тяжелые минуты в их мордах я искал черты своих обидчиков. И проступали каждый раз все новые и новые. В это очень красивое здание (означено так в старых открытках) можно попасть через парадное с многозначительной приветственной латинской надписью «Salve». Здесь на первом этаже находились методический отдел и диспетчерская КБПиЭ. Почти десятилетие там прельщал любителей прекрасного один из лучших и интереснейших художественных салонов. Его владелец Федор Зернецкий очень много делает для возрождения интереса к антиквариату, немало усилий прилагает для изучения и реставрации старинных вещей и предметов искусства. События, происшедшие в кафе в 1918 г., были описаны выше.

Рядом находится не менее интересный особняк № 3 (архитектор Ф. Голованов, 1858) дяди писателя Н. Лескова, профессора медицины С. Алферьева. Потом особняк был куплен бароном М. Штенгелем, а так как он владел большими виноградниками на Кавказе, то в пристройке размещался магазин вин. После революции здесь находился Союз писателей Украины, а после войны Общество книголюбов, Киевское городское отделение которого проводило большую работу по распространению книг и знаний. Теперь тут находится посольство Индии.

Много лет в этом здании происходили заседания клуба «Киевовед», где я был в 1980 г. основателем, а потом почти десять лет председателем, и поэтому Ярославов Вал мне дорог. Какие интересные люди выступали там. Как-то получилось, что клуб продолжительное время был трибуной знатоков города, а небольшой зал местом встреч почитателей. Здесь на 2-м этаже мы и заседали, потом перешли в Музей истории Киева.

Владельцем особняка № 5 одно время был профессор-терапевт В. Образцов. Тут жил и его зять Н. Стражеско, впоследствии известный ученый. Он вместе со своим тестем впервые поставил прижизненный диагноз и описал клиническую картину инфаркта миокарда.

Как-то так получилось, что Киевский театр кукол в ХХ в. занимал для своих спектаклей то караимскую кенассу, то хоральную синагогу. Когда меня в детстве туда водили, то я с любопытством рассматривал лепной интерьер, в котором преобладали шестиконечные звезды. Это здание Караимской кенассы на Ярославовом Валу построил один из популярных киевских архитекторов, В. Городецкий, на деньги владельца табачной фабрики С. Когена. Теперь к нему пристроили фойе с кафе и разместили Дом актера.

Некоторые считают, что книга – это старомодный носитель данных на целлюлозной основе, на котором информация закодирована в форме графических символов икоситетральной системы фиксированного формата с построчной графикой. Преимущество книги, однако, в том, что для нее не нужно ни подключения к телефонной сети, ни к аккумулятору.

Кроме того, по сравнению с ноутбуком у нее смехотворная цена.

Рассмотрим здания на противоположной стороне. Начнем с дома № 4, который был построен в стиле модерн в 1907 г. для врача Иосифа Гарлинского, расположившего здесь «Институт физических методов лечения». В доме № 6 в 1906–1914 гг. находилась редакция национально-патриотической газеты «Рада». Ее издавал вначале Б. Гринченко, потом Е. Чикаленко. Членами редакции были С. Васильченко, П. Тычина, С. Петлюра.

В новом строении № 12 располагается Посольство Польши. А вот стоящий рядом комплекс 6 – 7-этажных домов под № 14 является ярким примером того, как красиво смотрятся здания после капитального художественного ремонта и возобновления когда-то утерянных архитектурных деталей. Авторы его М. Яскевич и М. Клуг в 1908–1911 гг. создали ряд оригинальных строений в стиле модерн. Особое впечатление производит экстерьер правого дома, тщательно отреставрированный по проекту, разработанному мастерской «Реставратор». Здание слева покоряет изысканных ценителей изящным интерьером, недаром здесь проходят спектакли Театр-салон-модерна «Сузір’я». В прошлом это была квартира заядлого кавалериста и коннозаводчика Л. Родзянко, сдававшего в этом комплексе квартиры в аренду. Позднее тут находилось Украинское театральное общество, долгое время находилась администрация и проходили репетиции хоровой капеллы «Думка», где пела родная сестра моего дедушки Ксения Иосифовна Скуленко.

Поспешим вернуться на противоположную сторону, хотя если сильно торопиться, попадешь не вовремя и не туда… Но это в жизни, а не на прогулке. Заглянем во двор, пройдя через необычный проход, перед крутой лестницей на ул. Ивана Франко, и увидим неприметный домик № 13-б. Здесь жил первый академик медицины, любимец киевской публики, да что там, всех жителей города, независимо от их социального положения, – Ф. Яновский. Он никогда не отказывал бедным пациентам в бесплатной помощи, а при необходимости даже помогал им деньгами.

Безусловно, наиболее всемирно знаменитый киевлянин – авиаконструктор И. И. Сикорский. Его детство и юность прошли в усадьбе (ул. Ярославов Вал, 15) отца – известного психиатра и общественного деятеля И. А. Сикорского, бывшего активным членом Российского клуба националистов. Сам же Игорь Иванович, обучаясь в КПИ, работал над созданием летательных аппаратов, которые разрабатывались с опережением современной инженерной мысли. О достижениях И. Сикорского не стоит повторяться. В Киеве ему даже поставили памятник. Один из первых геликоптеров в мире Сикорский собирал во дворе этого дома, о чем свидетельствует памятная доска. Уже давно пора передать это здание в коммунальную собственность, для создания Музея авиации. В США функционирует музей Сикорского. Да что говорить! Украина великая страна! Мы единственная страна, где нет Музея Независимости, но зато есть Музей унитазов! Что роднее?! Рядом, на месте приусадебного сада, в котором юноша Сикорский создавал летательные аппараты, построено современное здание, где жил академик В. Глушков, математик, организатор Института кибернетики НАНУ. Первоначальная усадьба не сохранилась, а в этом небольшом особняке была музыкально-драматическая школа, основанная в 1904 г. выдающимся композитором Н. В. Лысенко. В ней Николай Витальевич воспитал плеяду деятелей искусства, среди которых достаточно назвать композиторов К. Стеценко и Л. Ревуцкого, хормейстера А. Кошица, певца М. Микиша и других. Здесь у известной преподавательницы вокала Е. Муравьевой в бурные годы гражданской войны учился великий Иван Козловский.

По переименованиям (более 7 раз) ул. Ярославов Вал перегнала улица Олеся Гончара. Несколько лет, вплоть до установления Советской власти, она носила имя П. А. Столыпина. Особняк № 33, построенный в 1908 г. по проекту архитектора Г. Ледоховского в стиле модерн, выполнял несколько функций: и как жилье, и как клиника. Он украшен бетонной скульптурой рыкающего льва (скульптор Ф. Соколов). Из-за того, что в этом доме произошло столько важных и судьбоносных событий, он достоин того, чтобы отклониться от маршрута по Ярославовому Валу, к которому снова вернемся. Во флигельном домике № 32, где сейчас размещается служба посольства Италии, в 1907 г. проходил медовый месяц музыковеда-фольклориста К. Квитки и Л. Косач (Леси Украинки).

Дом № 25, что напротив, где теперь находится Школа искусств, построен по проекту архитектора В. Николаева в 1899 г. для частной мужской гимназии В. П. Науменко. Организатор и директор ее – историк, литератор, педагог, очень много внимания уделял своим воспитанникам, благодаря чему они получали прекрасное образование. Взять, к примеру, поэта-академика М. Рыльского. Это следствие хорошего подбора учителей – логику там преподавал С. Гиляров. В правительстве гетмана Скоропадского Владимир Павлович стал министром просвещения, этого большевики ему не могли простить, и он был казнен в 1919 г. в застенках киевского ЧК. В. Науменко долгое время был вице-председателем Украинского научного общества, что размещалось в очень красивом доме № 36 (конец ХIХ в.). Может быть, поэтому в нем 27 ноября 1917 г. прошло первое общее собрание только что организованной Украинской академии наук и именно здесь избрали первого президента ВУАН – ученого-геохимика, минералога, философа и общественного деятеля В. И. Вернадского. Одно время тут находилась «Служба туризма и курортов». Эффектные здания часто меняют хозяев, а в последние годы туризм Украины в очередной раз за ненадобностью (?!) загнали в тупик, и это великолепное помещение – отобрали!

Нужно принять более действенные меры для сохранения популяции бурого крымского медведя. Их осталось совсем мало, а 2–3 заблудившихся туриста в год не очень большая плата за существование этой пушистой прелести.

Туры в лучший мир предлагает туристическое агентство «Киллер».

Некому проводить большую планомерную работу по организации производственной деятельности всех туристических предприятий и фирм, методическому и научному обоснованию всех экскурсионных маршрутов, выявлению объектов показа, подготовке мест для проживания и питания организованных групп и индивидуальных путешественников. Организуется и регулируется по всей стране выпуск методической и краеведческой литературы. В Украине сохранились традиции СССР, где каждый занимается не своим (!) делом! Если бы поставили во главе национального туризма таких энтузиастов, как С. И. Попович или Н. В. Грицык, то он бы вскоре возродился, а пока «воз и ныне там»!

Прогулку по Ярославовому Валу закончу описанием дома № 40, построенного по завещанию Н. А. Терещенко для городского начального училища в 1907 г. по проекту П. Голландского и П. Алешина. Чтобы означить мецената Николая Артемовича, на фасаде показаны его инициалы «НТ». Своим оформлением здание имитирует древнерусское зодчество с кладкой «opus mixtum». В помещении бывшего училища имени Терещенко в 1937–1941 гг. располагалась 13-я артиллерийская спецшкола. В честь ее выпускников, а также и других подобных учебных заведений, установлен памятный знак. Сразу после войны здесь находилась консерватория, с 1950-х театральное училище, ныне – Институт театрального искусства им. И. Карпенко-Карого, а выпускники этого славного учебного заведения – Ада Роговцева и Богдан Ступка.

Напротив находится посольство Канады.

Мы прошли по улице Ярославов Вал и находимся на Львовской площади. В глаза бросается Дом торговли (архитектор В. Ежов, 1981). Его строительство сразу нарушило гармонию древней окружающей среды. Это был в те годы первый опыт архитектурного диссонанса. Расположение этого небоскреба вполне соответствует почти тысячелетнему предназначению места, где когда-то были ворота крепостных укреплений. Интересно другое. Согласно летописи их называют Жидовскими. Но с 1920-х эта формулировка в нашей стране стала считаться оскорбительной. В соседней, близкой не только по культуре Польше слово «еврей» не употребляют. В Кракове я часто посещаю «Центр жидовской культуры». В летописные времена прозвищем «жиды» называли всех купцов с юга, которые жили в этом районе и держали тут свои лавки. Поэтому всем – от экскурсоводов до учителей, стали рекомендовать называть ворота «Львовскими». Но получилось историческое несоответствие. Ворота были разрушены в 1240 г., и после этого долго стояли в запустении, а Львов был основан в 1256 г., то есть получается на 16 лет позднее. Вообще остатки Жидовских ворот так и не были найдены, хотя направления старых улиц, сходящихся в одном месте, подсказывают их местонахождение.

Со смотровой аллеи, что идет за домами параллельно Большой Житомирской, хорошо обозревать Замковую гору, Щекfвицу, а в солнечный день рассмотреть Подол, Левобережье. После прогулки по тропинкам на Детинку долго сохраняется радостное ощущение, которое немного портит памятник Святославу. Он поражает своей откровенной непропорциональностью, грубостью форм и «каменюкой на потылице» (автор так изобразил оселедец). Похожий Святослав стоит перед МАУП.

В старину на каждой значительной, не зависимо от размера, площади ставили церкви, поэтому здесь с середины ХIХ в. до 1934 г. стояла церковь Сретения Господнего. Теперь лишь часовенка перед Торговой палатой (1969) напоминает о ее существовании. В СССР было принято после сноса храмов пустыри заполнять различными строениями, но чаще всего власти предпочитали на этом месте размещать скверы и спортивные площадки, словно не решались возводить что-то громоздкое. Предыдущему градоначальнику такую б нерешительность! Тогда ночью сносили, утром начинали строить, а вечером добивались разрешения на снос. Когда пришло время восстановления церкви Сретения Господнего, был избран комитет, имеется приход и священник, но где теперь ее ставить, ведь место-то занято? Так что стоит маленькая часовенка.

По этой церкви названа улица Сретенской. Рядом Рейтарская, получившая название от наемных иноземных солдат рейтаров, поселившихся здесь после 1654 г., но мы направимся по Большой Житомирской, которая до 1869 г. называлась Жидовской. Она шла от одних ворот к другим (Лядским), и естественно является одной из самых старых в городе.

Причту Сретенской церкви принадлежал участок, где сейчас № 36. До нас не дошел домик, в котором проживал друг Т. Шевченко художник И. Сошенко. Здесь Великий Кобзарь познакомился с автором его первой биографии М. Чалым. Рядом в № 38 жил историк и археолог В. Ляскоронский, серьезные исследования которого по Переяславской земле до сих пор познавательны.

Институт ботаники занимает особняк № 28, а раньше тут находился Институт микробиологии, первым директором которого был президент ВУАН Д. К. Заболотный. В доме № 26 обитал выдающийся философ С. Н. Булгаков. Интересна история дома № 18 с флигелем. В нем жил пианист и композитор Г. Бобинский; тут познакомился со своей будущей женой Татьяной Лаппа тогда гимназист М. Булгаков. Во время гражданской войны здесь скрывался от мобилизации А. Шаргей, получивший документы Юрия Кондратюка, под этим именем он прославился как гениальный разработчик межпланетных космических полетов.

Интересен № 17/2, известный как «Дом врачей», один из немногих построенных в стиле конструктивизма для кооператива медицинских работников. Автор проекта П. Ф. Алешин продумал жилое здание не только функциональным, но уютным и красивым. Павел Федотович сам проживал в нем. В «Доме врачей» жила трагическая актриса (было такое сценическое амплуа) Л. Гаккебуш.

Недалеко по Рыльскому переулку, получившему название от слободы Рыльского полка московского стрелецкого войска, квартировавшего здесь после 1654 г., расположен дом № 10. В нем первоначально находилась частная гимназия Стельмашенко. Тут учился Николай Носов – будущий писатель, автор любимых детьми сказочных сюжетов про Незнайку. Мне кажется, что этот маленький герой как бы олицетворял духовный идеал советского государства, где симпатию вызывают, в первую очередь, те, кто ничего не смыслят и не хотят знать! Волны непрофессионализма и сейчас накатываются на управленческий аппарат! Общественность всколыхнуло, что путь к власти идет с подиума или журнала «Плейбой». В 1920-х дом занимал польский культурно-национальный клуб и педагогичный техникум. И это после войны с Польшей и массового отселения поляков!

На Большой Житомирской привлекает внимание своей пышной архитектурой псевдорусского стиля здание № 9. Построено оно по проекту архитектора Е. Ермакова в 1903 г. для местного Религиозно-просветительского общества. Со стороны Владимирской улицы на верхнем этаже была церковь Св. Иоанна Златоуста. Исследователи киевской старины утверждают, что на этом месте находилась деревянная трехкупольная церковь этого же имени, которую в XVII в. перевезли с Подола. Г. Н. Логвин в свое время сообщал, что это деревянное строение разобрали и заново сложили на Большой Васильковской, с наименованием Троицкая. На месте Златоустовской церкви к перестроенному «терему» присоединили какой-то неопределенной архитектуры неуклюжий квадрат. Тут находится Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства.

В доме на Большой Житомирской № 6, построенном в стиле модерн в 1911 г., жил композитор и хоровой дирижер Кирило Стеценко. По моему мнению, лучшие исторические романы о нашем прошлом были написаны Зинаидой Тулуб, жившей во флигеле этого дома. В № 4 проживал адвокат А. Д. Марголин, один из ведущих дипломатов правительства Директории. Воспоминания Арнольда Давыдовича «Украина и Антанта» освещают много очень важных и интересных моментов борьбы нашей страны за независимость. Откроюсь, что в небезопасные 1980-е прятал ее за рядами томов в своем книжном шкафу. И не потому, что боялся обыска. Нет! А чтобы спасти от нескромных глаз моих знакомых, которые могли или застучать или выклянчить почитать, а это было более наказуемое по существующим кегебистским правилам. Ныне в доме находится Библиотека искусств Шевченковского района. В ней четверть века работала М. М. Потапова, и благодаря ее энергии и энтузиазму проводились регулярные вернисажи и творческие встречи. Майя Марковна рядовую библиотеку превратила в один из интеллектуальных центров культуры столицы, причем в годы полной бездеятельности «Министерства культуры и отдыха», чиновники которого считали, что культура – это досуг, а не способ жизни. Вот сауна – это досуг. Своеобразное проведение всех мероприятий сделало Потапову персонажем ряда киевских анекдотов. Иногда казалось, что она со всеми накоротке. Я лично слышал ее высказывание о Микеланджело: «Если бы парень жил сегодня, – ему бы было 400 лет!» А еще одна история. К ней приходила мамаша с 25-летней дочкой. Однажды на вечер, посвященный Паганини, мама не пришла, дочку после вечера провел один из молодых членов клуба, – и соблазнил. Мамаша пошла выяснять отношения с Майей Марковной, утверждая, что «вечера в библиотеке – повод для свиданий!» Потапова, при рассказе об этой истории, недоумевала: «Причем здесь Паганини!?»

Пожалуй, на Большой Житомирской улице самый знаменитый трехэтажный дом № 2 (архитектор А. Беретти, 1861) богатого аптекаря И. Эйсмана. С 1873 г. здание передали Киевскому реальному училищу. В этом среднем учебном заведении получили образование многие выдающие люди из простых семей. В частности: архитекторы П. Алешин, Е. Ермаков, И. Николаев, изобретатель А. Страус, художник К. Крыжицкий. На памяти у всех время, когда нам старались внушить, что при царизме простой народ был бесправен. При этом забывали, что бывший крепостной Шевченко учился в Академии художеств. Те, кто хотел, при большом желании вполне могли получить образование. Уже не увидим бюст революционера П. К. Запорожца. Он, из простой семьи, смог окончить это училище, поступить в Петербургский технологический институт и, в благодарность за это вместе с В. Ульяновым, стал создателем Петербургского союза борьбы за освобождение рабочего класса. Когда их арестовали, то обнаружили антиправительственные записи, написанные красивым почерком Петра Кузьмича. Жандармы решили, что он главарь и дали ему самое серьезное наказание – многолетнее заключение в одиночной камере страшных Крестов. Будущий вождь пролетариата, работы которого переписывал Запорожец, принял эту жертву, не раскрыл «царским сатрапам» свое авторство и руководство организацией и отделался легким наказанием – отправился в ссылку в Шушенское, где занимался охотой, спортом, выписал невесту Наденьку, чтобы обвенчаться с ней в церкви. Жизнерадостный и общительный Запорожец не выдержал одиночного заключения, сошел с ума и вскоре умер в больнице для душевнобольных. Эту, прямо сказать, некрасивую историю впоследствии всячески замалчивали. Свидетелей убирали, многочисленную родню П. Запорожца – профессиональных революционеров – репрессировали. К корпусу реального училища позднее сделали ряд пристроек, особо отметим училищную церковь Св. Александра Невского (1901), где, как было принято в советское время, разместили спортзал. Сейчас тут Дипломатическая академия, благодаря энтузиазму радетеля духовности, истинного патриота В. А. Бугая восстановлена церковь. Василий Алексеевич уже долгие годы пытается возродить Трахтомировский монастырь, куда уходили на покой увечные и престарелые запорожские казаки. А как бы нам создать обитель, куда бы отправлялись на незаслуженный отдых немощные и неудачливые политики?!

Вот мы на Михайловской площади. Здесь так много объектов показа, что не знаешь о чем говорить в первую очередь. Так как принято начинать с центра, то расскажу о памятнике княгине Ольге. В 1911 г. эта четырехфигурная композиция стала первой и, получилось, единственной из запланированного «Исторического пути». Так хотели скульптурами различных деятелей увековечить прошлое Киевской Руси. Но воплотили лишь памятник св. княгине Ольге. Его авторами стали учащиеся Киевского художественного училища И. Кавалеридзе и П. Сниткин. Их руководителем был Ф. Балавенский, а архитектурную композицию воплотил В. Рыков. Рядом с княгиней поставили св. Андрея Первозванного, благословляющего город, и составителей славянской азбуки св. Кирилла и Мефодия. Скульптуры выполнили из временного материала – бетона с мраморной крошкой. В 1919 г. по решению советской администрации княгиню скинули с пьедестала, а вместо нее поставили бюст Шевченко, других персонажей забили досками. Но была холодная зима, доски частично отодрали, – получилось, что «просветители за решеткой», тогда их изображения убрали. Следом и постамент. Памятник восстановлен в 1996 г., но мало кто знает историю его возобновления. В 1988 г. я познакомился с И. С. Глазуновым, мы подружились, и он мне сказал, что собирается устроить выставку своих картин в Киеве, а часть доходов от нее передаст на возобновление памятника П. А. Столыпину. Это был ноябрь 1988 г., когда отношение к великому преобразователю и реформатору было однозначно отрицательным. Деньги бы взяли, поблагодарили, но потратили на себя или в лучшем случае пустили на другие дела. Поэтому пришлось предложить полученные деньги обратить на возобновление памятника княгине Ольге. Это был последний памятник, на открытии которого присутствовал в августе 1911 г. Столыпин. На этой торжественной церемонии он сопровождал государя императора и болгарского князя-наследника Бориса. Глазунову моя идея понравилась. 5.ІІ.1989 г. состоялась встреча с Ильей Сергеевичем во Дворце культуры Киевского политехнического института, организованная Киевским обществом книголюбов. Весь сбор шел на восстановление памятника княгине Ольге, а выручка составила 3000 рублей, что было немалой суммой. В зале не было свободных мест. На встрече было зачитано письмо, в котором книголюбы предлагают горадминистрации возвратить памятник городу. Создается впечатление, что именно с этого прекрасного скульптурного произведения началось восстановление старого облика нашей столицы. И в первую очередь в этом заслуга Ильи Сергеевича. На эти деньги была создана модель памятника, с четким соблюдением пропорций, так называемая «формовка». Делал ее блестящий мастер своего дела Марк Волошин. В. Н. Борисенко вместе со студентами подготовил модель к работе, за которую было уплачено деньгами, полученными благодаря Глазунову. Впоследствии именно эту «формовку» поставили на месте памятника, а рядом щит с воззванием о финансовой помощи. Через год площадь уже украшал (на этот раз из итальянского мрамора), памятник с княгиней Ольгой. Молодожены, фотографируясь возле него, уверены, что он стоял тут всегда. Хотя, некоторые из них, не искушенные в искусстве, видят здесь лишь… три порции мороженого.

Памятник святой княгине Ольге, апостолу Андрею и святым Кириллу и Мефодию

Михайловская площадь в течение 70 лет Советской власти претерпела больше изменений, чем за все предыдущие столетия своего существования. Но если в те далекие века на ней что-то строили, то за большевистские десятилетия только ломали и разрушали. Основную роль в этом варварском процессе сыграло решение правительства СССР, в первую очередь Сталина, о возвращении столицы Украины из индустриального Харькова в «Донбасс культуры» Киев. Тогда, прежде всего, обязали местные власти придать ему вид «социалистического города». А для этого нужно было, чтобы золотые купола не возвышались над хмурыми домами, в «среднесерой человеческой массе» не было «гигантов духа», а почитание вызывали лишь партийные вожди. Можно долго гадать о причинах этого преобразования, но что бы вы ни придумали – будет правильным. Наверное, уже тогда в мудрой голове вождя прокручивались различные варианты. Меня осенила мысль, что основной причиной того (подчеркиваю, нигде и ни одним документом не подтвержденной), что столицу вернули в Киев, было то, что вынашивались планы… антиимпериалистической войны! Планировался коммунистический поход на Запад. Своеобразный «дранг нах Запад!» до Атлантического океана. Тогда открывалась широкая возможность объединения украинского народа в «дружной семье» советских республик. За ними втянули бы болгар и словаков, сербов и поляков… Вот тут Харьков и не тянул на столицу. Почему перенесли администрацию в 1919 г. туда ясно и понятно. Когда в Киеве установилась власть Центральной Рады, то І съезд Советов был проведен в обрусевшем городе, с развитым рабочим классом. С утверждением Советской власти, казалось на века, можно было вернуться в «Донбасс культуры», так в те годы называли Киев.

И вот 24.VI.1934 г. правительство переезжает в «мать городов русских», а с 1991 г. получилось в «мати українських міст». Город с первого взгляда не пришелся по душе «безбожной власти», которая незамедлительно стала его превращать в социалистическое обиталище, то есть поселение без храмов. Синагога и кенасса быстро переоборудовались в кукольные театры, мечети были в непритязательных зданиях (в частности, на ул. Мирной), там организовали клубы народов Востока, а христианские храмы так им воинствующим, нет, не атеистам, а антидемократам, «мозолили глаза», что они приказали их взрывать. Больше всего церковных куполов было в центре, – их не стало в течение весьма короткого времени. Так за два года был уничтожен Михайловский храм 1108 г., а также еще 20 церквей XI–XVIII вв. и 68 – ХIХ – нач. ХХ в. Так происходило стремительное преобразование древнего города в поселение с однообразными барачными строениями. Вот когда возникла поговорка «Наши новые массивы – одинаково красивы». А в последние пять лет разве мы видим другое отношение к памятникам культуры? Сплошная «черновеччина»!

На месте Михайловского и Софийского монастырей планировалось создать правительственный центр с циклопическими скульптурами Сталина и Ленина, «вождь пролетариата» на месте князя Владимира, а «друг физкультурников» на другом холме. Тогда в советском «средневековье», словно по идеологии Египта при фараонах, господствовало мнение, что политическое значение того или иного деятеля зависело от метрических размеров его воплощения.

Пирамиды от Хеопса, колосс в Родосе – у каждого народа есть свой Церетели.

Такая гигантомания легла в основу проектов всесоюзного конкурса. Но все они в большей или меньшей мере уродовали освященный веками облик города. Воплотили проект ленинградского архитектора И. Лангбарда. Его предполагаемая композиция замыкались двумя громадными симметричными зданиями с мощной колоннадой; левое для ЦК КП (б)У, правое для Совнаркома Украины, между ними планировалось разместить длиннющую лестницу к самому Днепру, по которой сумели бы подняться лишь подготовленные физкультурники. Спиной к площади, лицом к реке, с поднятой рукой возвышался бы Ленин. Документов про кепку, обязательную принадлежность малорослых правителей, до нашего времени не дошло, скорее всего, она была бы в руке вождя. В 1939 г. появилась первая громадина – здание ЦК, теперь МИД Украины.

Пока расстреливали «спецов» и «чесали затылки» о целесообразности такого «правительственного» центра, началась война, а после победы оставался этот одинокий «зуб большевистского преобразования», – здание Обкома и Горкома партии и ЦК ЛКСМУ. Теперь тут МИД Украины. Всем, кому приходится там работать или бывать, невдомек, что на этом месте еще 70 лет назад была Трехсвятительская церковь (ХІІ в.), перестроенная в барочных формах (ХVIII в.), в честь самых почитаемых святых: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. Эту церковь уже не вернешь, как стало привычным в последнее время. А вот площадь украсилась возобновленным Михайловским храмом и величественной колокольней.

Михайловский монастырь всегда был особенно притягательным для миллионов паломников, стремящихся к киевским святыням со всего мира. В ХI в. на его месте существовал Дмитриевский монастырь, основанный сыном Ярослава князем Изяславом-Дмитрием. В июле 1108 г. его сын Святополк-Михаил начал возводить в любимом отцовском монастыре Михайловский храм. Его купола позолотили, что было в диковинку, поэтому и назвали его Золотоверхим. Первоначально собор был однокупольным, состоял из трех нефов, а с южной стороны к нему примыкала крещальня в виде миниатюрного храма. Супруга князя Варвара Комнин, по преданию, привезла главную святыню – мощи великомученицы Варвары, которые сейчас находятся во Владимирском соборе. Особой ценностью в Михайловском соборе обладали уникальные мозаики. По мнению ряда исследователей (Лазарев, Грабарь), они являлись первоначальными произведениями отечественных мастеров, так как со времен украшения Софийского собора прошло несколько десятков лет и уже действовала своя, «киевская» школа. Это подтверждается тем, что с одной из них – «Дмитрия Солунского» – начинается экспозиция художественных отечественных работ в Третьяковской галерее (Москва). Я удивлен заявлением почтенного академика-искусствоведа, что «если вернуть мозаики туда, откуда их увезли, то экспозиция российского музея будет неполной». Вот так! Такие высказывания говорят об имперском мышлении, положенном в основу воспитания как в царской России, так и советском государстве, когда все лучшее должно быть в столице, а не там, где шедевры создавали и где они, естественно, должны находиться.

Михайловскому, как и всем храмам Киева, пришлось пережить разрушения: от стихийных бедствий, а чаще от вражеских нашествий. Его неоднократно перестраивали и реконструировали, особенно при генерал-губернаторе Дмитрии Голицыне, сделавшем много полезного для Киева. Он, один из самых просвещенных людей своего времени, являясь представителем «верховников», мог бы совершить многое и для всего государства, но был оттеснен от близости к престолу в результате дворцовых интриг. По его инициативе был украшен Варваринский придел, в котором появились великолепной резьбы иконостас и множество утвари.

Благодаря Мазепе храм приобрел изысканные и богатые формы украинского, можно сказать мазепинского, барокко, которое придало многим храмовым сооружениям воистину европейский шик.

С Михайловским монастырем связана активная позиция в защите культуры Н. Е. Макаренко, когда он выступил против сноса. Его в очередной раз арестовали и некоторое время держали в переделанном в тюрьму Институте благородных девиц. Тут ему вспомнили все – и его непримиримость, политические и эстетические симпатии. Особенно не могли простить то, что, не сумев в одиночку спасти Михайловский собор, он ринулся за помощью к мировой общественности в защиту Софии Киевской. О насильственной смерти Николая Емельяновича ходили легенды, часто противоречивые. Макаренко, кинувшегося под гусеницы тоталитарного режима, чтобы защитить духовные святыни своего народа, отметили памятным знаком (скульптор Ю. Богалика), помещенным на сохранившейся стене Михайловского монастыря, который ученому спасти не удалось.

В маленьких городках Западной Украины все христианские храмы находились на разных концах одной центральной площади или рядом. Так и тут. Рядом с Михайловским собором находился главный костел края. Костел Св. Александра был построен еще во времена правления императора Александра I, в 1842 г. Хлопотал о строительстве граф Потоцкий: он и написал письмо царю, дабы тот дал свое «одобрение». Возводился храм за счет дворянства Киевской губернии. Стоимость строительства оценивалась в 200 тыс. руб., что на то время считалось огромным состоянием. Но строительные работы были длительными и продолжались на протяжении почти четверти века: из-за нехватки денег и проблемного земельного участка, который постоянно приходилось укреплять. Прихожане молились в костеле чуть больше полувека, но после прихода Советской власти все кардинально изменилось. Храм не только потерял часть земель, но и вовсе прекратил проводить мессы более чем на 50 лет. На удивление верующих, само здание в середине ХХ в. начали использовать как планетарий. Возродился костел только во времена независимости Украины, а после реставрации здесь были найдены уникальные росписи с ликами святых. Кстати, сейчас при входе установлен памятный крест в честь жертв тоталитарного режима СССР, пострадавших за свои религиозные убеждения. С храмом связано очень много исторических фактов, которые касаются творческих людей и влиятельных церковных представителей. Так, например, Тарас Шевченко, вдохновившись архитектурой костела, изобразил его в одной из своих работ. А легендарный художник-киевлянин супрематист Казимир Малевич, прославившийся своим «Черным квадратом», был в нем окрещен. А самым знаковым событием стал визит в Киев Папы Римского в 2001 году: Иоанн-Павел II молился именно у главного алтаря Александровского костела.

Улица Костельная в центре города – короткая, но очень популярная. Известна она не только благодаря Александровскому костелу, в честь него и была названа еще в 1830 г., но и из-за известных украинцев, которые проживали в здешних домах. Переименовывали ее не так часто, как другие киевские улицы. До независимости Украины она называлась улицей Челюскинцев – в честь подвига героев-участников полярного дрейфа на пароходе «Челюскин» в 1934 г. Городская власть изначально на ней планировала создать неформальный центр для творческих людей, где размещались бы галереи, музеи и мастерские, но не сложилось. Зато, по легенде, к умным и творческим людям на этой улице всегда приходит вдохновение от изображения женщин-птиц и окружения проживающих тут. Четырехэтажное кирпичное здание на Костельной, 15, славится своими интеллектуальными жителями, ведь в начале ХХ в. его специально возвели для ученых. В нем проживали математики, физики, химики и специалисты узконаправленных отраслей – энтомологи (изучение насекомых), цитологи (изучение химического состава клеток) и патофизиологи (изучение патологических процессов). Поэтому соседям при встрече всегда было о чем поговорить на лестничной клетке. Обыватели считали, что именно во время «придомовых» часовых бесед было сделано множество научных открытий, но ходили они друг к другу в гости крайне редко, – больше общались на профессорских дачах. В память о светилах науки на доме сейчас размещены три мемориальных доски: в честь химика Антона Думанского, экономиста-аграрника Павла Першина и математика Михаила Лаврентьева. Обывательские предрассудки и тут проявили себя, сочинив легенду: если есть неразрешенная научная задача – нужно погулять по ул. Костельной, и «наставники из прошлого» обязательно подскажут решение.

В доме № 9 на Костельной, кроме жилых квартир, действует хостел, куда заселяется молодежь из разных стран. Но даже киевляне не знают, что во время учебы в Политехническом институте в этом доме проживал легендарный конструктор Сергей Королев, под руководством которого был осуществлен запуск первого искусственного спутника Земли, а позже и космического корабля «Восток» с первым космонавтом планеты на борту – Юрием Гагариным. Кстати, шестиэтажный дом очень интересный по своей архитектуре: он построен в стиле модерн, но с элементами готики. На нем можно найти изображение райских птиц с головой девы (сирин в славянской мифологии). Считается, что эти птицы – христианизация языческих русалок. По легенде, они прилетают на землю и поют песни о грядущих переменах, но услышать их может не каждый – только творческие люди, получая вдохновение.

В доходном доме начала XX в. (ул. Костельная, 8) проживало много талантливых людей, среди которых – всемирно известный оперный певец Степан Белина-Скупевский, поэт Василь Чумак, композитор Игорь Шамо – автор песни, ставшей гимном для киевлян: «Як тебе не любити, Києве мій». На особняке размещена мемориальная доска, а само здание является памятником архитектуры.

Щепетильные девицы, гуляя по Костельной и проходя мимо дома № 7, украдкой посматривают на идеальных мужчин – атлантов. Особое внимание уделяют трем богатырям, которые, по-братски обнимаясь, поддерживают в центральной части дома огромнейший кубок-вазу, где римскими цифрами указан год постройки. Из-за братских объятий появилось немало легенд, одна из них гласит, что хозяин дома имел нетрадиционную ориентацию, а по другим источникам – владелец был эстет и всего лишь восхищался здоровым духом в прекрасном теле. Здание было построено 100 лет назад по заказу подполковника инженерных войск А. Козеровского. Оформлением занимался дорогостоящий на то время скульптор – Федор Соколов, который не забыл оставить свой автограф на фасаде дома. Здание считается одним из лучших образцов модерна.

Пятиэтажный дом на Костельной, 4 сейчас весьма популярен среди туристов и украинских телезвезд. В нем находится несколько ресторанов и пабов, где можно выпить не только чашку кофе, но и продегустировать элитные сорта пива. Но вряд ли посетители знают, что это первый доходный дом, построенный на этой улице 140 лет назад. Возведен он в стиле неоренессанс. Принадлежал влиятельному купцу Ф. Людвиковскому, который за аренду апартаментов просил немалые деньги, но это жилище поражало роскошью. Рядом с домом был флигель, там размещался трактир «Лиссабон». В начале ХХ века особняк попал в руки семьи Добрых, из которой вышли успешные адвокаты и врачи.

Оглавление книги