Книга: Киев для романтиков

От Владимирской улицы до Латинского квартала

От Владимирской улицы до Латинского квартала

У гуманитарного корпуса стоит памятник М. С. Грушевскому (скульптор В. Чепелик, 1998). Рядом одно из самых знаменитых зданий города, при этом самое лучшее творение Павла Алешина, – Дом учителя. Его неоклассические формы просты, но удивительно гармоничны. Фасад облицован белым инкерманским известняком, в его симметричной композиции удачна округленная часть, завершающаяся застекленным куполом, с залом на 500 мест. Над архитектурно обработанными окнами второго этажа рельефный фриз с более чем 200-ми фигурами на темы прославления науки и педагогики. Над входом надпись: «На благое просвещение русского народа». В ограде Алешин использовал орнаменты чугунного забора здания напротив. Здание возводилось в 1911 г. как Педагогический музей цесаревича Алексея, который позднее, через восемь лет, был зверски убит большевиками. Из-за этого название старались не вспоминать, особенно, когда он 45 лет был Музеем Ленина, где и меня торжественно принимали в пионеры. Но еще меньше упоминали о событиях 1917–1918 гг., когда тут заседала Украинская Центральная Рада. Этот представительский орган, вначале созданный как защитник идеи национально-территориальной автономии Украины, в ноябре 1917 г. был признан высшей государственной властью и вскоре стал парламентом независимой державы. В его стенах звучали исторические Универсалы – в частности, 3-й Универсал УЦР (7.XI.1917) о создании Украинской Народной Республики в составе Федеративной России, и 4-й Универсал от 22 января 1918 г., что провозгласил независимость Украины.

Тут работали председатель Центральной Рады М. Грушевский, выдающиеся политические деятели Д. Антонович, В. Винниченко, С. Ефремов, В. Науменко, А. Никовский, члены правительства (Генерального Секретариата) Х. Барановский, Д. Дорошенко, Б. Мартос, С. Петлюра, М. Стасюк, И. Стешенко и много других. В вестибюле Дома учителя установлен памятный знак с изображением этих важных политических деятелей. Мы, потомки, должны быть благодарны им, реформаторам-романтикам. Ни в одном правительстве во всемирной истории не было столько интеллигентов! Не исключено, что мягкость, присущая людям умственного труда, и помешала им удержаться у власти. Особенно, когда с северо-востока двигались полчища варваров! А что сегодня?! Не буду…

Перед Центральной Радой в июне 1917 г. выступал глава петроградского Временного правительства Александр Керенский, приехавший вместе со своим другом – министром Михаилом Терещенко. По вполне понятным и объективным причинам, в основном из-за традиционного отсутствия политического единства, 29.IV.1918 г. под нажимом немецких солдат Центральная Рада перестала функционировать. Культура обязана присутствовать во всех государственных звеньях вне зависимости от важности и масштаба деятельности. Меня всегда восхищали политические лидеры Украинской Центральной Рады, которые, занимая любой пост, прежде всего были высококультурными людьми. А многие были из обычных провинциальных мест, но интеллектуальная провинциальность у них отсутствовала. Не то, что сейчас! Политическая элита в моем понимании – это люди богатые духом, а не деньгами. Поэтому анекдотичность поведения современных нуворишей, их корявый язык и бедность мышления часто вызывают смех.

Со временем забыли, что с 1921 г. это был Пролетарский музей. Трудно представить эту экспозицию, учитывая то, что «пролетарий» – это тот, которому нечего терять, скорее всего, это было собрание потерянных вещей. А вот через 4 года в этом здании стал функционировать самый большой в СССР Музей революции с 10 отделами и мемориальной комнатой Андрея Иванова. Был такой руководитель «пролетариев», которому на Печерске стоит памятник. А может быть, его уже сняли? Когда постоянно у себя дома, то не знаешь, какие перемены на политической улице! Очень проникновенно сказал В. Шульгин в книге «Три столицы»: «Музей Революции. Да. Да… Это хорошо. Когда революция переходит в музеи, это значит, что на улице… контрреволюция…»

Настоящий патриот не ищет выгоды от продажи Родины.

Напротив уже упомянутое здание Пансиона графини Левашовой (архитектор А. Беретти, 1850, надстройка, 1892) в стиле позднего классицизма. Пансион – тип закрытого учебного заведения, чаще женского, где учащиеся уезжают домой только на каникулы. В феврале 1919 г. это здание было передано Украинской академии наук, созданной 27 ноября 1918 г., и теперь здесь Президиум НАНУ. На фасаде установлена вереница памятных досок в честь предыдущих президентов Академии В. Вернадского, М. Василенко, О. Левицкого, Д. Заболотного, А. Богомольца, А. Палладина.

Академии наук принадлежит и комплекс строений по ул. Владимирской, 55, которые протянулись вдоль улицы Богдана Хмельницкого, 15. Они строились для Ольгинской женской гимназии, но война «империалистическая», плавно через революцию переросшая в «гражданскую», помешали завершению работ. Недостроенные корпуса передали Академии, и к 10-летию ее они были введены в эксплуатацию. В послевоенные годы комплекс развернут и со стороны Терещенковской улицы. А так как строительство шло по проекту П. Алешина, то получилось сохранить композиционную и стилевую целостность. Со стороны улицы Богдана Хмельницкого – экспозиции Центрального научно-природоведческого музея НАНУ: геологического, палеонтологического, зоологического, ботанического и археологического. Чуть выше главного входа в музей стоит бюст Б. Е. Патона. Нужно сказать, что Борису Евгеньевичу его подобие в бронзе было не очень по душе. Он говаривал, проезжая мимо памятника: «У меня такое впечатление, что я уже умер и это моя могила». Теперь, спустя 45 лет, я понимаю, для чего появилось такое распоряжение – ставить памятники на родине всем «дважды героям», местные власти хотели отметить памятником живого, но не очень здравствующего и правящего Леонида Ильича. Да и именитым скульпторам всегда необходима работа!

Ниже находится одно из самых интересных зданий – Национальный музей литературы Украины с интересной экспозицией. Вот и сейчас, когда я пишу эти строки, в одном из залов экспонируется моя коллекция «Державотворення та Незалежність України». Жаль, что мои выставки мало посещаемые. Неоднократно проводя выставки своего собрания, заметил, что музеи постоянно пустуют и лишь иногда бывают встревожены какой-то сенсационностью. Был свидетелем приезда 3-го класса Белоцерковской школы на выставку… гравюр Пикассо. Учительница, помня эту фамилию, скорее по анекдоту, а не по творчеству, организовала поездку. Высокая стоимость билетов не позволила посмотреть гравюры популярного мастера. Выставка была в Национальном музее украинского искусства с уникальным собранием, поэтому дети все-таки смогли познакомиться с творчеством своих родных мастеров. При этом категорически утверждаю, что музеи вредно делать массово посещаемыми. Проводя много времени возле музея, заметил, что в массе население (не народ) не испытывает острой нужды в культурно-просветительных организациях. В середине ХІХ в. разночинцы-народники уходили жить в деревню, чтобы сеять разумное, светлое. Но там их крестьяне сдавали стражникам, не понимая, зачем они им несут какую-то непонятную «культуру». Потом, после революции, решили дать образование народу, научив их читать, писать. Чтобы писать доносы! При этом оторвали от церкви. Что получилось? В ЦПШ (это не центральная партийная, а церковно-приходская школа), их учили полуграмотные дьячки из их среды. Они были близки селу, а вот «страшно далекая от народа» интеллигенция приучила население, что «господствующие классы» обязаны образование, культуру, духовность давать людям бесплатно. За годы торговли на Андреевском спуске замечено, что потомственные интеллигенты, особенно с партийным прошлым, стараются книги не покупать, привыкли, что их им дарят! Поэтому «прохожие» мимо очага культуры, узнав, что он стоит денег, минуют их! Нет, не потому, что нет денег. Есть! Тут же облизывают мороженое, смокчут пиво, захлебываются колой… Да, за вход в музей нужно брать деньги! Это туалет должен быть бесплатным, иначе нагадят… Это природа! За общение с культурой нужно брать деньги, а для тех, кто уже достиг этих высот, не может жить без этого, – сделать льготы. Вспоминаю, как в Коктебеле, в Доме Макса Волошина, когда была еще жива вдова поэта, она пускала не всех. Став на пороге, на просьбу – посмотреть, отвечала: «Читайте стихи!» В храм культуры мог пройти лишь подготовленный человек. Конечно, в Стране Советов гуманитарное образование получить было сложно. Но получали! А вот многие представители «народа книги» вынуждены были покинуть свою родину. Но искры просвещения они оставили, хотя пламя разгорается слабо. Не забывайте – макулатура это вовсе не бумага, а то, что на ней написано.

Ах, да! Заговорился! Накипело! Вернемся в Коллегию Павла Галагана. Мне приятно выставляться в этом доме, слава которого в далеком прошлом. А. Шилле в 1871 г. перестроил по заказу помещика Григория Галагана главное здание из более раннего в классическом стиле. Меценат хотел открытием учебного заведения почтить память своего рано умершего ребенка. В Коллегию принимали 16-летних мальчиков, так как в этом возрасте ушел из жизни его сын Павел. Ученики проходили тут курс старших классов для получения возможности поступления в университет. Для обучения основатель пригласил лучших педагогов, в частности литературоведа А. Степовича, языковеда П. Житецкого. Популярный поэт конца ХІХ в. Иннокентий Анненский, прославившийся литературными переводами античной классики, был одно время директором коллегии. Тут получили образование академик А. Крымский и ботаник В. Липский, а также другие ученые – юристы В. Грабар и И. Малиновский, историк Д. Петрушевский. Нужно отметить, что Григорий Галаган, как и весь преподавательский состав, много сделали для развития духовности и культуры Украины. Вспоминается одно из важнейших событий в жизни И. Я. Франко. Тут, в домовой Петропавловской церкви, он венчался с полтавчанкой Ольгой Хоружинской, родственницей преподавателя коллегии. Происходило это в 1885 г., в присутствии немногочисленных друзей и родственников. Настало время этого торжественного события, а жениха все не было. Начали успокаивать заплаканную невесту, бросились искать 29-летнего Ивана. Но, слава Богу, он быстро нашелся возле церкви, вернее, на том же этаже, где была библиотека и где он, забывшись, что-то лихорадочно переписывал. Отмечу, что ее изысканный экстерьер дошел до наших дней почти что без изменений и потерь в книжном собрании, а меня впечатляют двухэтажные полки, выполненные более столетия тому за рубежом.

Во времена Украинской революции здание принадлежало Генеральному секретариату военных дел во главе с головным атаманом Симоном Петлюрой, потом здесь разместили среднюю школу.

На Богдана Хмельницкого, 9 долгие годы проживал известный журналист Куликов Андрей (ведущий «Свободы слова), для которого прогулки по Киеву – самое любимое занятие, во время которого он ищет не испоганенные дома. Он и стоял на защите «Гостиного дома»!

К сожалению, во время строительства метрополитена был снесен одноэтажный особняк, принадлежавший Коллегии. Станция «Театральная» появилась значительно позже функционирования самой линии. Не будем выяснять, чем это вызвано, скорее всего, для того чтобы сделать ее пересадочной, а не для спасения работников Горисполкома во время бомбардировок, – в первую очередь, для этих целей строились станции в 1960-е гг. Забавны ее переименования. Она была «Ленинской», а теперь «Театральная», что тоже весьма символично. Находилась она на улице Ленина, до этого Фундуклеевской, теперь Богдана Хмельницкого. Мне рассказывали, что улица стала самой первой в мире, носившей имя пролетарского вождя с 23 марта 1919 г., согласно поручению исполкома, постановлением Коллегии городского хозяйства, так как других данных нет, но разве может быть где-то в Заколупинске подсуетились раньше, то примем эту версию как основную.

Грузинское застолье. Традиционные тосты окончены, пришло время индивидуальным. Встает один:

– Я хочу выпить за Гоги. Он настоящий мужчина, он может выпить два литра вина, он может переспать с двумя женщинами, и он может отомстить за брата!

Выпили. Встает другой:

– Я хочу выпить за Вахтанга. Он настоящий мужчина, он может выпить три литра вина, он может переспать с тремя женщинами, и он может отомстить за брата!

Выпили! Встает третий:

– А я хочу выпить… за Владимира Ильича Ленина!

– ??!!

– Я не знаю, я не знаю, сколько вина он мог выпить; я не знаю, со сколькими женщинами он мог переспать. НО КАК ОН ОТОМСТИЛ ЗА БРАТА!

Я пытался найти документальное, хотя бы в газете, подтверждение этому важному для Советской Украины событию, но не нашел. Думаю, тут украинское партийное руководство решило восстановить справедливость, Владимир Ильич никогда не был в Украине, но первая улица и памятник Ленину тоже был в Киеве. Ура! Как жаль, что во «времена перемен»… улиц, ей не вернули старое название – Фундуклеевская. И опять из-за недалекости некоторых защитников «украинской идеи». Их возмущало то, что киевский губернатор И. И. Фундуклей приказал арестовать Т. Шевченко. А что ему оставалось делать, если он получил указание из Петербурга? А то, что Иван Иванович был щедрым меценатом, благодетелем города Киева, нашим современным правителям наплевать, поэтому и назвали улицу именем Богдана Хмельницкого. Очередная глупость! Широко известна площадь в честь гетмана, так зачем так называть улицу рядом? Для пущей путаницы?

И. И. Фундуклей

Улица Фундуклеевская.

Фотооткрытка 1910-х годов

Новое название станция метро получила из-за наличия тут Национального академического театра русской драмы им. Леси Украинки. Почему в 1941 г. назвали так театр, мне тоже не ведомо. Давно пора ему присвоить имя Михаила Булгакова: он тут и пьесы ставил, и его герои много раз жили на этой сцене, но опять раздадутся голоса: а как же Леся? Ну так что? Гениальная поэтесса не имеет никакого отношения к русской драме?! Здание было построено по проекту В. Николаева в 1875 г. для французского дельца А. Бергонье, разместившего тут… цирк. Но через пять лет здесь уже выступали драматические труппы, начиная с М. Кропивницкого, потом Н. Соловцова.

Не меньших реконструкций пережило здание напротив (Б. Хмельницкого, 6). Первоначальное строение появилось полтора столетия назад и принадлежало киевскому губернатору И. И. Фундуклею, и там он принимал Оноре де Бальзака. Известный писатель ждал «высочайшего» позволения от Николая І на женитьбу. Современному читателю трудно представить, что император, чтобы оградить отечественных дам от сотен зарубежных искателей богатого приданого, дал указание о запрещении их браков с иностранцами. Только лишь его любимому французскому писателю, после года унизительных просьб, было дозволено обвенчаться с Эвелин Ганской. Эту долгожданную весть и сообщил ему Фундуклей в Киеве. В 1859 г., уже работая в другом городе, Иван Иванович подарил свои рядом стоящие дома под размещение там женского учебного заведения, при этом выделив средства на его содержание. Здания соединили вставкой и устроили тут Фундуклеевскую гимназию, в которой учились поэтесса Анна Горенко (Ахматова), историк Н. Полонская-Василенко, сиамская принцесса К. Десницкая.

Не могу сдержаться, обязательно скажу пару добрых слов в адрес замглавы Шевченковской районной администрации В. И. Давиденко. Уже более десятилетия Виктор Иванович делает все возможное и невозможное, чтобы создать Музей «Державотворення та Незалежність України». Случилось так, что в Киеве есть Музей унитазов, но нет Музея Независимости! А Украина – единственная страна, где никто из правителей не помышляет о его создании! Ведь державные умы заняты «золотым унитазом»! А все события становления государственности, как в Х в., так и в 1917 г., происходили на территории Шевченковского района. Об этом сказано на многих страницах моей книги. Внимательный читатель это заметит!

Если от Фундуклеевской гимназии поднимемся наверх, то увидим здание «Київпроекта», из-за него снесли значительную часть застройки улицы. К счастью, остался пятиэтажный дом № 26, построенный в 1905 г. в эклектическом стиле по проекту А. Краусса, украшенный коринфскими колоннами и фронтонами, увенчанными шпилями, для отеля «Эрмитаж» (позднее «Интурист»). Его хорошо знали наши гости, поэтому в нем останавливались Александр Блок, даже есть довольно популярная фотография, где он стоит на балконе своего номера. Андрей Белый, Александр Вертинский, художник Павел Корин, французский актер Жерар Филип, тут также селились здесь. Сейчас здание используется как офисы, тут работает ресторан, давно славящийся своей кухней. Во дворе сохранился флигель, построенный одновременно с основным зданием, где находилась редакция еженедельного журнала «Огни». Тут вышли первые произведения литературных мэтров Константина Паустовского (1912) и Исаака Бабеля (1913).

На противоположном углу почти два десятилетия то восстанавливают, то разрушают отель «Франсуа». Наконец-то строительство закончили… и получился довольно эффектный… банк, с просторными выставочными помещениями. А отель?! Отель? Исчез! Далее в доме № 19 находилась редакция либеральной газеты «Киевская мысль», по популярности соперничавшей с «Кіевлянином». Кто тут только ни печатался – Владимир Короленко, Анатолий Луначарский и даже – Лев Троцкий. Здесь после революции находились редакции газет «Пролетарська правда», «Київська правда», которую любили посещать, предлагая свои произведения, известные литераторы. Назовем только одного, с громадным успехом выступившего тут с чтением стихов, в том числе и «Киев». Да, это был Владимир Маяковский.

В кафе «Кіевъ», получившем это претенциозное название лет десять назад, находилось кафе «У чешской короны», в котором прославился своими дебошами Ярослав Гашек. Теперь этого дома нет! На этом месте «подкрался незаметно» Бизнес-центр «Леонардо» (архитекторы В. Рубштейн, С. Бабушкин). Вначале застройщики вывели по фронту улиц Богдана Хмельницкого и Владимирской достаточно спокойные и умеренные сооружения, а уж потом из глубины комплекса стал быстро расти высокий объем, очень напоминающий чернобыльский саркофаг. Когда его каркас только-только начал подниматься над соседними домами, еще была возможность остановить строительство и пересмотреть проект. Но и в этот раз большие деньги победили здравый смысл. Теперь изуродованы панорамы старого Киева, на чужеродный фон накладываются Оперный театр и Владимирский собор. Как-то незаметно для общественности исчезает, уродуется старый Киев! Обязательно нужна «несносная комиссия» из представителей интеллигенции, не дающая право разрушать старый город, лишая его памятных мест, парков, тенистых улиц. Интеллигенция стонет, возмущается, но на деле получается, как у Крылова «Васька слушает, да ест!» Вновь приведу В. Шульгина: «Не трогайте Киева… Дайте ему быть таким, каким его создала история. Направьте вашу ревность на созидание, а не на разрушение. Рядом со старым воздвигайте новое, хотя бы в архитектурном стиле. И если новое будет лучше, как оно и должно быть, старое само собой склонит перед ним свою седую голову». Девятиэтажку по Владимирской, 51/53, прозванную «спичечным коробком», которая не одно десятилетие поганит окружающие строения, разве соорудили носители интеллекта!?

Театр возвели как городской (архитектор В. Шретер, 1901) на месте более старого, сгоревшего за пять лет до этого. Носящий имя Т. Шевченко, театр прославлен сотнями имен мастеров национальной и зарубежной сцены, о чем есть достаточно литературы, а о событиях политической жизни менее известно. В июне 1917 г. на ІІ Всеукраинском войсковом съезде в зале театра был провозглашен І Универсал Центральной Рады об автономии Украины.

Городской театр.

Фотооткрытка 1910-х годов

Теперь о событии, сыгравшем громадную роль в нашей истории. Вечером 1 сентября 1911 г. в Киевском городском театре был назначен парадный спектакль «Сказка о царе Салтане». Усиленные наряды полиции на улицах, тщательная охрана входов театра, предварительный осмотр его подвальных помещений, проверка билетов полицейскими чинами, казалось, исключали всякие неожиданности. В блиставшем огнями роскошном зале собралось избранное общество – знатные и высокие гости. Не каждый генерал мог добиться билета. Лишь 36 мест партера были отданы в распоряжение генерала Курлова для чинов охраны. Премьер-министр П. А. Столыпин входит в зал вместе с Кассо, Сухомлиновым, Саблером, вскоре появляется и Коковцев.

В 21.00 прибывает Николай ІІ с дочерьми – Ольгой и Татьяной. Рядом с ними наследник болгарского престола князь Борис, великие князья Андрей Владимирович и Сергей Михайлович. Столыпин занимает пятое место в первом ряду у левого прохода, недалеко от императорской ложи. Во время второго антракта, когда зал опустел, стоящий у рампы Петр Аркадьевич беседовал с бароном Фредериксом и Сухомлиновым. Подошедшему попрощаться своему заместителю Коковцеву премьер-министр посетовал на скверное настроение, сказав при этом, что «чувствует себя целый день каким-то издерганным, разбитым». По воспоминаниям Коковцева, он также на прощание сказал: «Как я вам завидую, что вы едете в Петербург! Возьмите меня с собой…» Через две минуты раздался выстрел, который круто изменил ход истории, привел Российскую империю к мировой бойне, революции, гражданской войне… Дадим слово очевидцу А. Ф. Гирсу: «В театре громко говорили, и выстрел слышали немногие. Когда в зале раздались крики, то все взоры устремились на П. А. Столыпина, и на несколько секунд все смолкло. Петр Аркадьевич как будто не понял, что случилось. Он наклонил голову и посмотрел на свой белый сюртук, который с правой стороны под грудной клеткой уже заливался кровью. Медленными и уверенными движениями он положил на барьер фуражку и перчатки, расстегнул сюртук и, увидев жилет, густо пропитанный кровью, махнул рукой, как будто желая сказать: «Все кончено!» Затем он грузно опустился в кресло и ясно и отчетливо, голосом слышным всем, кто находился недалеко от него, произнес: «Счастлив умереть за царя!» Увидев Государя, вошедшего в ложу и ставшего впереди, он поднял руки и стал делать знаки, чтобы Государь отошел. Но Государь не двигался и продолжал на том месте стоять, и Петр Аркадьевич, на виду у всех, благословил его широким крестом. Преступник, сделав выстрел, бросился назад, руками расчищая себе путь, но при выходе из партера ему загородили проход. Сбежалась не только молодежь, но и старики, и стали его бить шашками, шпагами и кулаками. Из ложи бельэтажа выскочил кто-то и упал возле убийцы. Полковник Спиридович, вышедший во время антракта по службе на улицу и прибежавший в театр, предотвратил едва не прошедший самосуд: он вынул шашку и, объявив, что преступник арестован, заставил всех отойти.

Я все-таки вышел за убийцей в помещение, куда его повели. Он был в изодранном фраке, с оторванным воротничком на крахмальной рубашке, лицо в багрово-синих подтеках, изо рта шла кровь. «Каким образом вы прошли в театр?» – спросил я его. В ответ он вынул из жилетного кармана билет. То было одно из кресел в 18-м ряду. Я взял план театра и против номера кресла нашел надпись: «Отправлено в распоряжение генерала Курлова для чиновников охраны». В это время вошел Кулябко, прибежавший с улицы, где он старался задержать террористку по приметам, сообщенным его осведомителем. Кулябко сразу осунулся, лицо его стало желтым. Хриплым от волнения голосом, с ненавистью глядя на преступника, он произнес: «Это Богров, это он, мерзавец, нас морочил».

Тем временем в поднявшейся суматохе Столыпина подняли на руки, понесли в фойе и уложили на диван недалеко от кассы. Профессор Рейн и Оболонский сделали первую перевязку. Зал наполнился встревоженной публикой, которая в сопровождении оркестра взволнованно спела «Боже, царя храни» и «Спаси, Господи, люди твоя».

Окружившая Столыпина профессура признала рану очень опасной, было решено везти его в клинику Маковского на Малой Владимирской. У подъезда театра стояла карета «скорой помощи», и смертельно бледный премьер уже через двадцать минут был в клинике. Тут, меня, киевлянина, уже не одно десятилетие волнует вопрос. А почему именно в клинику Маковского? Она ведь иного направления – глазная, да и расположена подальше, чем универсальная клиника Университета Св. Владимира. А Анатомический театр, где сейчас Музей медицины еще ближе, каких-то 500 м. К тому же нужно было иметь в виду, что к этим двум, постоянно дежурящим медицинским учреждениям идет ровная без ухабов дорога. А вот к клинике Маковского шла крутая, с булыжным покрытием улица. По воспоминаниям К. Паустовского, ее крыли соломой, чтобы стук колес извозчиков не беспокоил раненого премьера. Не злой ли тут умысел?!

Доставленный вскоре в клинику, Столыпин был поначалу «в полном здравии, видимо, сильно страдал, но сдерживал стоны и казался бодрым». После первого осмотра врачи нашли положение скверным: говорили, что, возможно, пробита печень, если только пуля, ударившая в крест, не изменила траектории. Операцию по извлечению пули решили отложить до утра. Столыпин пытался говорить с Коковцевым, но тот, следуя запретам врачей, поначалу настоял на покое. Утром Столыпин позвал его «и еле слышно, сильно страдая, среди стонов, обратился с просьбой взять ключ из жилета, открыть портфель в его кабинете и найти там срочный доклад, им заготовленный. Я выполнил просьбу, взял бумаги и в тот же день доложил императору. После доклада я сказал императору, что Столыпин не жилец, а Его Величество мне не поверил. Он был очень взволнован ранением премьер-министра и принял горячее участие в его выздоровлении, к его прискорбию, тщетное». 5 сентября П. А. Столыпин умер.

На небольшой площади возле театра стоит бронзовый памятник Н. Лысенко (скульптор Ковалев, 1965), автору классических опер «Наталка Полтавка» и «Энеида». За театром проходит бывшая Театральная улица, а ныне Лысенко. Величественный дом № 6 – Управление Юго-Западной железной дороги (1889). Монументальное строение в готическом стиле декорировано с использованием кирпича. В этом здании работали многие знаменитые железнодорожники – А. Бородин, К. Немешаев, П. Кривонос, а также архитекторы А. Вербицкий, А. Кобелев. О существовавшей здесь революционной организации свидетельствует памятная доска.

Пора идти на улицу Леонтовича, где особенно для меня памятен дом № 3, сооруженный в 1903 г. как дешевая столовая для студентов. Когда-то до 1970 г. здесь боролось за свое существование молодежное кафе «Мрія». Как хотели его закрыть руководители всех рангов – от общепитовских до комсомольских. Это было время, когда молодежи некуда было деться, что в годы полного духовного и политического застоя никого не интересовало. В кафе можно было без особых затрат провести время, послушать неплохие музыкальные коллективы, как инструментальные, так и джазовые. Я помню Джазовый фестиваль, где мы с В. Быстряковым нашли место где-то на полу, в самом углу. Сейчас музыку слушают, развалившись в мягком кресле, что больше клонит ко сну, чем к эстетическому ощущению. Утверждаю с полным основанием, – на полу лучше воспринимаются не только синкопы!!! В кафе «Мрія», где я был последним председателем совета, выступало много знаменитостей, в том числе и… Шарль Азнавур. Дело в том, что после его концерта, который проходил в оперном театре, А. Портнов пригласил его к нам. Поскольку других предложений великому певцу не поступало, армяно-француз после выступления спокойно и естественно пошел в молодежное кафе, которое было в нескольких шагах, посидел, выпил немного и даже спел пару песен, тем более что музыканты у нас всегда были первоклассными. Членом правления были Саша Злотник, Витя Бажай. После закрытия «Мрії» там долго была банальная столовая, где кормили дешево и полувкусно, а потом там разместили ресторан и казино «Будапешт».

При спектральном анализе метеорита, возраст которого по предварительной оценке превышает возраст солнечной системы, украинскими учеными установлено, что его спектр соответствует мелодии гимна «Ще не вмерла України…». Тем самым неопровержимо доказано, что украинский язык является самым древним не только на планете, но и во Вселенной.

А вот угловой дом № 1/27 (архитектор А. Краусс, 1900) был связан с работниками искусств. Когда я там бывал в гостях у Л. И. Чичкана, то понятия не имел, что в нем известная представительница украинского авангарда Александра Экстер содержала художественную студию, где обучались В. Меллер, А. Петрицкий, И. Рабинович, А. Тышлер, а также писательница Надежда Мандельштам-Хазина – жена известного поэта Осипа Мандельштама.

На бульваре Шевченко хочется еще рассказать о комплексе больниц, бывшей клиники Университета Св. Владимира. Ее первоначальный корпус сооружен по проекту М. Иконникова в 1885 г. и позднее значительно расширен. Тут работали выдающиеся медики Киевского университета. Здесь родились двое Саш: мой брат в 1953 г. и мой сын в 1977-м.

ІІ Киевская гимназия (№ 18) (архитектор П. Шлейфер, 1856), в здании которой находится телефонная станция. Тут учились будущий автор слов гимна «Ще не вмерла України…» П. Чубинский, академики А. Крымский, О. Шмидт, поэт С. Надсон…

Собор Святого Владимира.

Фотооткрытка 1910-х годов

На Владимирском соборе останавливаться особенно не буду, так как написал о нем три книги: одну слабую, как и положено быть в начале, и две получше и серьезнее. Первая в соборе – больше по душе: «Почему вы пишите, что художник плохо и неправильно изобразил святую? Как на нее теперь будут молиться?» – «Что вам моя новая книга не нравится?» – «Я ее трижды перечитал, но та более понятна». Поэтому ее, благо, она тоненькая, растиражировали на репринте и усиленно продают. Причем без моего разрешения, но как я могу обижаться на причт моего любимого храма. Они хорошие люди, да и мне рады! И еще раз Шульгин: «И я пошел на хоры. И там была настоящая «литургия красоты». Когда солнце врывается потоками во Владимирский собор, оно зажигает всю эту удивительную византийщину. Была ли она там, на своей родине – в Византии? Сомнительно. Но этот ренессанс прекрасен. Он как-то удивительно удался, и это золото раскрывает тайны, тайны узорчатости, тайны затейливости, тайны сложности… Оно как будто хочет выявить сложность мира: так узорчата и затейлива Вселенная. И все же сложность Вселенной – это только одно единое. Вот и здесь самый хитрый рисунок подтвержден «одному закону». Это закон – Бог. Об этом говорит золото собора. Золото Бога, золото в сиянии Агнца, поправшего золото Тельца… Золотом сверкают путеводные слова: «Верую в Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца Неба и Земли, видимым же всем и невидимым…» Так твердит золото на стенах еще не понятого до конца этого чудесного храма». Так Владимирский собор стал душой и сердцем Киева. В нем есть святая святых, как сердце в сердце, рака с мощами великомученицы Варвары.

Крещение князя Владимира.

Худ. В. М. Васнецов

Открытка 1910-х годов

Я часто задумывался, как я пришел к вере. Мне кажется, что изначально была какая-то душевная расположенность, некая чуткость к «иному». Ребенком я религией не интересовался – всё мое семейное окружение было неверующим. Крестила меня бабушка по материнской линии в Сальске Ростовской области. Если бы узнали в Киеве, то у отца были бы большие неприятности по партийной линии. Неуемная жажда к чтению сталкивала меня с книгами, где поднимались вопросы веры, героями были верующие, даже библейские сказания были толчком к познанию Святого Письма. В Чернигове, мне 17-летнему, дал почитать Библию Феликс Кагно, в то время руководитель местного объединения эстетов. До сих пор помню дрожь, которая меня охватила при чтении Эклизиаста. Потом в юности меня всегда волновала религиозная проблематика, – ответы на которую я находил в политиздатовской литературе, особенно в «Настольной книге атеиста», где очень грамотно было поставлено всё на места. Читай только «наоборот». Таким же серьезным пособием для знакомства с религией был журнал «Наука и религия», где печатали и Агату Кристи. Особенное знакомство с библейскими сюжетами происходило благодаря искусству, где официальному искусствоведению приходилось пояснять изображенные сюжеты. Очень сильно в познании веры подвинул меня Владимирский собор, исследователем которого я являюсь. Не скрою, что активному занятию церковной историей способствовал протестантский настрой, ведь церковь была так не похожа на все то, что нас окружало. Думаю, что с падением безбожной советской власти многое прояснилось: где было подлинное христианское чувство, а где – политический протест.

Мудрый старый еврей сказал, что рай – это старый английский дом, китайская кухня, славянская жена и американская зарплата.

От собора пройдем по улице Франко (Афанасьевская, Нестеровская), хоть и небольшой, но с несколькими интересными строениями. Особенно хочу отметить дом № 40/25, где жил писатель Александр Беляев, и с памятной доской Н. Г. Рахлину. Натана Григорьевича спросили: «Какая разница между хорошим и плохим дирижером?» Он ответил: «Хороший дирижер держит партитуру в голове, а плохой голову в партитуре». О великом дирижере можно рассказывать много, но оставим эту привилегию внуку Игорю Лысенко, который, кстати, автор этой доски. А об его дочке Элеоноре я напишу, тем более, что некоторые считали меня ее сыном, что стало моей гордостью. А дружба с Э. Н. Рахлиной продолжалась не один десяток лет. Благодаря этому книга о моем Киеве получила дополнительно много-много строк-улиц. Элеонора Натановна приучила любить наш город не одну тысячу человек, и как жаль, что она сама, журналист по специальности, так мало написала. Пусть в ее рассказах много фантазий, по-доброму называемых «рахлинизмами», но, тем не менее, более красочной, образной картины, чем у нее, на экскурсии получить было не у кого. Мы-то знаем, что рассказывать о Киеве без образов, – безобразно! Рахлина могла неторопливо, с мельчайшими подробностями, часами рассказывать об одном переулке, доме, даже фонтане. Она создала свою школу, свой стиль, в котором экскурсовод любовно романтически показывает дорогие ему места, свой город, его окрестности, да что там говорить, – ее фирма считалась единственной в городе, а может быть в Украине, представляющей систематические знания по краеведению, не особенно увлекаясь заграничными вояжами. Для этого были необходимы настойчивый характер и целеустремленность, присущие Рахлиной. Вечная ей память! Мне бы возглавить ее школу и продолжить дело по ее направлениям, но специфика моей коллекционной деятельности не давала бы мне возможности полностью отдаться организации интересных маршрутов и заняться подбором увлеченных экскурсоводов. Да и возраст не тот! А жаль, дело всей жизни Рахлиной сошло на нет! Возраст большинства опытных профи перевалил за 60, а хорошей школы по-прежнему нет! Считаю, посредственность озабочена тем, как бы убить время, а талант – как бы время использовать.

Улица Франко получила имя писателя и ученого неспроста, он на ней проживал, но тут хочется вспомнить одну историю, произошедшую на другом конце Европы в испанском городе Барселоне. Там служил один торговый представитель СССР, с высшим экономическо-партийным образованием, но абсолютный «болван». Таких в свое время любили держать за границей – убежать не хватит ума. Как-то он вышел встречать в порт советское судно и, прочитав на корме «Франко», восхитился дипломатическим чутьем советского руководства. «Надо же, – захлебываясь от восторга, говорил чиновник окружающим, – теперь каудильо будет лучше относиться к Советскому Союзу, где его именем называют суда!»

К Франко присоединяется улица Чапаева, в прошлом Святославская, пожалуй, самая молодая в исторической части Киева, проложенная лишь в 1897 г. по дну существующего яра. Эклектическая застройка того времени без заметных потерь дошла до наших дней. В доме № 9 прошли детские годы Константина Паустовского, позднее тут посещал своих друзей Борис Пастернак. Хочется вспомнить наши встречи с Вадимом Паустовским. Мы с ним познакомились в Пархомовке возле церкви с мозаиками Н. Рериха. Потом он бывал у меня дома, пользовался моей киевоведческой литературой. Мы переписывались. Но я приведу письмо К. Паустовского жене сына Вадима: «Не изображай постоянно мировую скорбь. Склонность к депрессии и загадочная грусть нынче не в моде. Свои проблемы приоткрывай перед ним постепенно. Нынешний мужчина слаб и может испугаться. Но проверить Вадима на прочность тоже не мешает. Если ты убедишься, что в серьезной ситуации он готов немедленно прийти на помощь, а на твои капризы и дурное настроение он не реагирует, – значит, все в порядке. Он не обязан вздрагивать от каждого твоего чиха или сострадать во время месячных. Не ворчи, когда он смотрит футбол по телевизору. Лучше подай ему кофе с булочкой. Изменить ты все равно ничего не можешь, да и зачем? – у него есть право на личную жизнь. А за картошкой пошлешь его, когда футбол кончится. Или завтра». Как это правильно!

В небольшом сквере находится памятник Олесю Гончару. На этом месте стояла тоненькая фигурка мифической партизанки, считали, что Зои Космодемьянской. Поменяв фактуру на бронзовую, скульптура перешла в начало ул. Б. Хмельницкого. И мы перейдем в другой сквер, с фонтаном столетней давности, с маркой завода Термена. Вдова проникновенного поэта и писателя Н. Н. Ушакова как-то мне рассказывала, что они давным-давно жили на Софийской площади, и она часто ходила к своему любимому фонтану, а переехав в Дом писателей, стала скучать без него. Николай Николаевич оказался не только кудесником слова, но и дела. Она не знает, какие магические заклинания он произносил, но фонтан с Софийской площади перевезли к ним в садик под окнами. Одно время мне казалось, что Ушакова напрочь забыли, наша пресса не заметила его столетний юбилей. Понятно, для большинства журналистов он не нужен, – не участвовал, не привлекался, вел тихий образ жизни интеллигентного человека и прекрасного семьянина. Увы, для многих современных читателей его добродетельная жизнь скучна. Нет в ней сенсации бульвара, жареных фактов, скабрезностей «Московского комсомольца»!

Н. Н. Ушаков

Я в своей просветительской роли киевоведа и историка культуры Украины довольно много почерпнул у Николая Николаевича. Первая встреча с его небольшой книжкой «Повесть быстротекущих лет» сделала меня его вечным поклонником. Она простым и прекрасным литературным языком, рассказывает о моем родном городе. Читается легко и оставляет долгое ощущение всего значительного в Киеве. В этом издании есть трогательное посвящение: «Т. Н. Белогорской-Ушаковой, с которой мы прошли по всем киевским улицам, выходили из Киева и входили в него через все парадные и черные киевские входы». Однажды, после того как на телевидении я назвал эту книгу лучшей о городе, мне позвонила Татьяна Николаевна и пригласила к себе. Встретила она при всем параде, как положено даме прошлого, но так как ей уже тогда было тяжело ходить, впереди она толкала стул. Но при этом горделивая осанка и длинные волосы, уложенные по-старинному, веночком. Мы очень долго беседовали, пили чай. Нас окружали иконы, которые говорили о набожности хозяйки. В то время это меня удивляло. В основном шел разговор о Киеве, городе, который очень любил и знал ее супруг. Я поинтересовался, откуда у него эти сведения. Я слышал, что, выступая на собраниях клуба любителей Киева, который вел Михаил Лившиц, Ушаков затмевал всех своими познаниями, а там были настоящие знатоки. Тогда вдова поэта подвела меня к книжному шкафу, и я увидел подборку киевоведческих книг, о которых и не мечтал, так как о большинстве из них не имел даже представления, хотя собирал книги по Киеву уже давно и имел хорошо подобранную библиотеку. По какому-то внутреннему импульсу я стал перед ними на колени и начал гладить их руками, что выглядело особым заклинанием. И чудо! После кончины Татьяны Николаевны эти книги стали приходить ко мне удивительно непостижимыми путями. Теперь многие из них украшение моего собрания и помогают мне радовать читателей статьями и книгами о Киеве. Не хотите, чтобы вам врали – не задавайте лишних вопросов. Часть книг, открыток и фотоархива попали мне от племянника, с которым мы на короткое время даже подружились. Вскоре и он ушел в мир иной. Тут бы рассказать, каким замечательным мастером стиха и художественного перевода был Николай Ушаков, но мне он интересен, в первую очередь, как знаток Киева. Только у него можно узнать подробности убийства немецкого фельдмаршала Эйнгорна и о взрыве на Зверинце, про весну республики и развитие литературы, про его учебу в І Киевской гимназии и о жизни ремесленника на заре истории Киева. Все образно, с подробностями и очень убедительно. Если хоть десяток читателей вернется к творчеству Н. Н. Ушакова, то я спокоен, что не напрасно помянул его в этой книге.

Фигура Валерия Чкалова, выполненная в лучших традициях парковой скульптуры середины 1960-х, после сокрушительной победы Хрущева над абстракционизмом, стоит на улице, которая одно время носила его имя. Теперь это улица Олеся Гончара, жившего неподалеку. Рассказ о ней начнем со зданий по обе стороны садика: № 55, который является прекрасным творением в стиле неоампир (архитектор А. Кобелев, 1914). Центральная часть выделена дорическим портиком главного входа, ионической колоннадой на уровне 2–3 этажей, треугольным фронтоном с изображением античной богини мудрости Афины Паллады и закругленными флангами, заканчивающимися аттиковыми парапетами. Здание построили для Высших женских курсов – учебного заведения, подготавливавшего женщин к педагогической деятельности. Его переменно занимают то военные, то гражданские, но всегда высоких инстанций. Сейчас тут Министерство по чрезвычайным ситуациям.

Бибиковский бульвар.

Фотооткрытка 1910-х годов

Здание № 55-б, по другую сторону садика, выполнено в то же время и по проекту того же архитектора в аналогичном стиле для Киевского отделения Российского технического общества, куда входили лучшие светила науки и техники: Н. Бунге, Г. Де-Метц, Е. Патон и другие. Прикладное направление научно-инженерной деятельности характеризуют жезлы Меркурия – символы коммерции. После революции тут в разное время находились художественные и технические учебные заведения, а после войны – Институт электротехники, где работал академик С. Лебедев, руководивший созданием в 1950 г. первой в Европе электронно-вычислительной машины, прообраза современного компьютера. Позднее здание передали Институту геологии, директором которого был академик В. Порфирьев. В то же время Кобелев построил дом № 44 для Г. Де-Метца. В том же стиле – неоклассицизм, появились другие здания на этой улице: № 50 на углу Чеховского переулка (архитектор М. Клуг, 1907), № 74 с майоликовыми узорами (архитектор П. Алешин, 1910). Особенное впечатление на людей, склонных к романтике, производит дом № 60 (1909) со множеством готических деталей, стоящий на возвышении, а схожая с оборонным сооружением пристройка оказалась прямо на красной линии улицы. В самом низу, в реконструированном доме № 84 находится Посольство Германии.

На вопрос, почему Германия дала миру так много философов, я отвечал: “А ты немецких женщин видел?”

Вернемся на улицу Богдана Хмельницкого и поднимемся по ней. Начнем со здания Высших женских курсов (до их переезда), расположенных в № 51 (1900). Именно тут на юридическом факультете училась до бракосочетания с Н. Гумилевым Анна Горенко (Ахматова). Долгое время здесь находится редакция Украинской энциклопедии, где на протяжении десятилетий выходило много справочной литературы, в том числе и «Киев» под ред. А. Кудрицкого, который долгое время был единственным пособием по изучению нашего города. Она носит имя своего руководителя Мыколы Бажана. Тут же располагается редакция журнала «Радуга», печатающая много интересных произведений о Киеве.

По той же стороне, только выше, находится бывший Анатомический театр Киевского университета (архитектор А. Беретти), который занимает невысокий холмик. В 1850-е использовали в строительстве возвышения для усиления акцента здания с глубокими и просторными подвалами. Здесь работали многие выдающиеся ученые-анатомы, о деятельности которых рассказывает один из лучших музеев города – медицины, с уникально разработанной прекрасной экспозицией. На той стороне улицы обращает внимание дом № 50 с выразительным рустом и живописной мансардой. В нем поселился инженер Ф. Андерс – конструктор и строитель дирижаблей. Над соседним домом недавно возродили башенку – тут жил дипломат и политолог Вячеслав Липинский. Особняк № 60 выделяется среди плотной застройки улицы необычайным для Киева декором и островерхим шатром над эркером и куполом слева. Автором проекта и первоначальным собственником был инженер М. Артинов. В 1910 г. домом стал владеть профессор университета В. Образцов. Этот крупный ученый создал вместе с Ф. Яновским киевскую терапевтическую школу. В этом особняке после перевода столицы поселился председатель Совнаркома УССР П. П. Любченко. Узнав, что отдан приказ об его аресте, Панас Петрович 30.VIII.1937 г., совместно с женой, покончил жизнь самоубийством. Этим он спасся от показательного процесса, где его, сделав главарем, обвиняли бы в создании «национально-фашистской» организации.

Возле одного дома Рахлина часами проводила экскурсию, не отходя от него, ну разве что переходя от одного парадного к другому. Это № 68, фасад которого украшают 23 мемориальные доски. Недаром некоторые мои коллеги называют его колумбарием. Его строили для кооператива писателей – «работников литературы» («Роліт»). Вначале, в 1934 г., возвели объем вдоль ул. М. Коцюбинского в стиле конструктивизма, характерного для его архитектора Василя Кричевского. Отмечу лишь тех писателей, большинство которых забыли, и остались лишь памятные доски: Б. Антоненко-Давыдович, С. Головинский, А. Головко, О. Гончар, Д. Гофштейн, О. Копыленко, И. Кочерга, И. Кулик, О. Кундзич, А. Малышко, И. Микитенко, П. Панч, Л. Первомайский, М. Пригара, Н. Рыбак, М. Рыльский, В. Собко, М. Стельмах, П. Усенко, М. Шпак, Ю. Яновский и композитор Б. Лятошинский. Несколько отстает по числу знаменитостей дом № 2 по улице М. Коцюбинского, где означены литераторы: П. Бейлин, Ю. Збанацкий, В. Земляк, В. Кучера, Б. Полийчук, В. Сосюра, Н. Ушаков, Ю. Черный-Диденко, В. Швец. В нем жил и блистательный переводчик всемирной классики на украинский язык М. Лукаш.

Улица М. Коцюбинского, бывшая Тимофеевская, продолжается в сторону бульвара Шевченко, где отмечу дом № 7, декорированный в стиле ренессанс, тут была частная женская гимназия А. Дучинской. В ней училась Елена Шовгенова, будущая поэтесса Олена Телига, расстрелянная фашистами за свою любовь к Украине.

Дом № 9 строился как жилье для ученой элиты, переехавшей в новую столицу после 1934 г., – это академики: языковед Л. Булаховский, механик А. Дынник, химик А. Киприанов, мостостроитель Е. Патон. В нем проживал композитор В. Кусенко, и в его квартире открыт мемориальный музей. Более подробно хочется рассказать об усадьбе № 12, принадлежавшей кирпичному фабриканту Ф. Михельсону, где сложился довольно приличный доходный комплекс, состоящий из основного здания и двух флигелей, в одном, правом, работала корсетная фабрика. В главном здании находилось частное образовательное заведение Валькера, которое в 1899 г. перевели в левый флигель и преобразовали в 7-ю мужскую гимназию. Среди участников сложилась какая-то художественная аура, иначе как объяснить появление там гениальных скульпторов А. Архипенко и И. Кавалеридзе, мастера книжной иллюстрации Д. Шмаринова, пианиста В. Горовица и выдающегося помолога В. Симиренко. Скорее всего, что Владимир Горовиц и родился здесь, в центральном доме, где снимал квартиру его отец, поэтому тут и установлено памятную доску.

От Владимирского собора пройдем по бульвару Шевченко, носившему до этого имя Бибикова. Он был проложен в 1830-х по инициативе генерал-губернатора Д. Г. Бибикова, поэтому с 1869 г. его стали называть Бибиковским. Шевченко его называл «Капрал Гаврилович Безрукий». В 1919 г. бульвар переименовали в честь Великого Кобзаря. Стройный ряд его тополей – одна из особенностей нашего города. Показывая эту линию из деревьев с пл. Победы, я любил вспоминать слова А. С. Пушкина: «Она стройна, как тополь киевских высот». Особо популярен анекдот про давний символ нашего города – каштаны. Губернатор приказал посадить аллею каштанов на киевском бульваре. Когда они приобрели свою характерную для мая красоту, он с радостью показал их Николаю І, но тут же был неприятно удивлен категоричностью заявления императора: «Убрать!» Пришлось каштаны вырубить. Но спустя некоторое время не меньшая растерянность была вызвана вопросом царя: «А где каштаны?» Не сразу до киевского администратора дошло, что приказ «убрать!» касалося не деревьев, а кучи мусора под ними. Дотошность Николая І при стремлении все успеть и всюду побывать легла в основу многих подобных историй.

Экономика зависит от экономистов в той же степени, в какой погода зависит от метеорологов.

Весь квартал от ул. И. Франко занимает учебный комплекс Украинского педагогического университета им. М. Драгоманова. В 1906 г. по инициативе историка М. В. Довнар-Запольского был создан Киевский коммерческий институт. Став его первым директором, Митрофан Викторович провел большие работы по реконструкции усадьбы, плотно ее застроив. Институт имел коммерческое и экономическое отделения. Преподавательский состав был хорошо подобран: математик Д. Граве, физик и механик М. Делоне, экономист и географ К. Воблый, статистик О. Русов и другие.

А среди студентов следует назвать революционера Л. Картвелишвили, выдающихся литераторов И. Бабеля, В. Эллана-Блакитного, П. Тычину, гениального режиссера А. Довженко, актера и режиссера С. Михоэлса. Во время Украинской революции здесь проходили ответственные мероприятия, в частности формирование Мыколой Михновским национального войска. Поэтому вполне оправдана постановка здесь памятника патриоту Украины Михаилу Драгоманову.

Напротив памятника находится уютный офис частного нотариуса Юрия Каплуна. Этот прекрасный человек, любящий искусство, гость всех эстетских мероприятий. Такие люди украшают нашу жизнь!

Своей так называемой «венецианской готикой» с башенкой мне нравится особняк по бульвару Шевченко № 34 (архитектор В. Краузе, 1875). С 1879 г. усадьбу приобретает И. Н. Терещенко, старший сын одного из богатейших сахаропромышленников Николая Артемьевича. Иван Николович был известным собирателем, в его особняке располагалась богатая коллекция. И. Терещенко был щедрым меценатом – на его средства содержалась частная художественная школа Н. Мурашко. После смерти отца все его громадное состояние практически полностью переходит к Ивану, который из-за ранней смерти не смог воспользоваться наследством, и оно перешло к его вдове и детям. Назовем старшего сына Михаила, широко известного как министр финансов Временного правительства в Петрограде. Семья редко жила в этом особняке, чаще за границей, но коллекция тут сохранялась до января 1918 г., когда после трех дней обстрела из тяжелой артиллерии красные банды под командованием Муравьева ворвались в город. Дадим слово киевоведу Ф. Л. Эрнсту: «Кто не посетил Терещенковского дома в дни владычества в Киеве советской власти, тот, конечно, не может себе составить и приблизительного понятия о произведенном здесь разгроме. Особенно тяжелое впечатление производили остатки великолепных полотен первоклассных художников, разодранных на клочки или бессмысленно иссеченных сабельными ударами. Ряд картин был просто вырезан из рам при помощи ножа или сабли – как вырезана была кожа из сидений стульев или кресел. Украденными оказались 40 картин различных мастеров русской школы, 188 этюдов и эскизов Верещагина, одна гравюра Крамского, 3 бронзовых статуи и 44 художественных альбома. Среди картин особенно обращают на себя внимание врубелевская Одалиска, две картины Репина (Монахиня, Петрушка), три – Маковского, и далее имена Бодаревского (Водосвятие), Риццони, Шадрина, Сведомского, Волкова, Святославского (8 полотен), Верещагина (Кремль, Индийский дворец), Кузнецова, Мурашко (Искушение Антония). Среди художественных альбомов интересны папки с гравюрами, драгоценные издания Ровинского (между ними «рисунки Рембрандта»), гравюры и офорты Шишкина, издания «Древностей Российского государства» и др. Наконец, среди разбитого и изодранного мы находим один мраморный бюст, 4 этюда Верещагина и 24 картины. Между последними портрет Екатерины ІІ – Лампи (отца), несколько вещей Васнецова (Богоматерь, Варяги), Шишкина, Сурикова (На баштане), Поленова (Христос на Генисаретском озере), Кузнецова, «Казак» Соколова и «Натурщица» Врубеля». Ныне то, что осталось от Терещенковской коллекции, можно увидеть в Киевском музее русского искусства.

Не менее романтический вид имеет дом с башенками № 36 (архитекторы В. Николаев, П. Спарро, 1874). Он строился по заказу аптекаря М. Фрометта, о скупердяйстве которого ходили легенды. Рассказывали, что, имея полумиллионное состояние, он сыну-гимназисту давал на карманные расходы считанные копейки. Но, Фрометта разбил паралич, и его опекуны, попав в липкие лапы каких-то проходимцев, быстро растратили громадные деньги.

Вот мы подошли и к памятнику Щорсу. Про этого героя Гражданской войны так мало свидетельств современников, но зато много описаний его деяний в кино и книгах. Дело в том, что после репрессий 1937 г., расстреляв большинство командиров борьбы «За Власть Советов», выяснилось, что хороших героев не осталось. Так кто ж тогда вел народ на борьбу с капиталистами и помещиками?! Поэтому начали восхвалять мертвых. В данном случае Александр Довженко лично получил задание от Сталина снять фильм об украинском «Чапаеве». Так появился Николай Щорс. Памятник поставлен в 1954 г. скульптором М. Лысенко. Существует довольно красивая легенда, что для образа Щорса позировал Л. М. Кравчук. Сам Леонид Макарович на этот вопрос загадочно улыбается – то ли подтверждает, то ли нет.

Почти на этом самом месте стоял памятник Бобринскому. Благодаря этому графу началось массовое производство сахара из сахарной свеклы, и Киевская губерния стала главенствующей по изготовлению этого необходимого продукта, что способствовало значительному развитию местной промышленности и транспорта. А губернский город стал столицей Юго-Западного края, где, по некоторым сведениям, производилось 80 % сахаропродуктов империи и 40 % – мира. И хотя на Киевщине первое сахарное предприятие было открыто в 1834 г., стремительное развитие этой отрасли началось при активном участии А. А. Бобринского, вскоре перенесшего свою деятельность в Украину. Трудно охватить всё, что внес граф Бобринский в развитие и промышленность Киева, губернии, края, государства. Он был членом многих обществ, в том числе учредителем Киевской городской публичной библиотеки, Университета Св. Владимира. С 6.ІІ.1872 по 1920-е гг. в Киеве стоял памятник этому благодетелю края (скульптор И. Шредер), как бы раскрывающий все виды деятельности графа – военную, строительство железных дорог, промышленность и сельское хозяйство. На постаменте графский герб и надпись: «Полезной деятельности Алексея Алексеевича Бобринского». Но когда памятники «царям и их сатрапам» начали сносить, пострадал и этот памятник, сначала долгое время скульптура ждала переплавки на заводе «Арсенал», а потом и постамент разобрали. Некоторое время на старом постаменте была нелепая маленькая пирамидка из листовой жести с надписью: «Хай живе восьма річниця сьомого жовтня». Нужно постараться, чтобы в ближайшем будущем подобная нелепость не появилась на постаменте памятника Ленину.

Чтобы рассказать о генерал-адъютанте Александре Павловиче Безаке, пришлось перерыть немало литературы, но ничего замечательного не нашлось. Просто бравый служака, достигший высот власти. Улица, полстолетия носившая его имя, переименована в улицу Коминтерна. Сейчас вроде бы Петлюры, но пока не на слуху.

Колоритной памяткой в конце бульвара Шевченко стоит дом № 27 – бывшее помещение так называемых «арестантских рот» (1849). В этом грубом сооружении отбывали наказания всякие бродяги и мелкие воришки, которых использовали на грязных казенных работах по благоустройству города. При заведении была Борисоглебская церковь. Особую нужду в подобных учреждениях испытывал репрессивно-карательный режим при Сталине. В 1937 г. сюда свезли всех мужчин-ассирийцев, обвиненных в заговоре, отправив большинство в Сибирь. Южане погибли в первые же дни. Ныне в этом помещении находится профессионально-техническое училище.

Значительную часть непарного бульвара Тараса Шевченко занимает Ботанический сад им. акад. А. Фомина, заложенный в 1839 г. при Университете. Одновременно с сооружением учебного корпуса осуществлялось благоустройство садового участка площадью 22,5 га, что первоначально представлял собой заросший кустарником пустырь, пересеченный глубоким яром. В организации и планировке сада брали участие профессора ботаники Р. Траутфеттер, А. Рогович. Тут работали известные ученые-академики Сергей Навашин и Александр Фомин, чье имя сад носит с 1935 г. Ныне коллекция сада превышает 10 тыс. видов, форм и сортов растений. Здесь растут старейшие пальмы в Украине, для них в 1977 г. построен самый большой на то время в СССР климатрон (разновидность теплицы) высотой 30 м. Вход в Ботанический сад со стороны бульвара получил вид античных пропилеев. На противоположной стороне сада находится улица Толстого, в доме № 15 во время нацистской оккупации жил поэт и один из лидеров Организации украинских националистов О. Ольжич. А напротив сохранились старые университетские сооружения. Три здания за № 12 составляют комплекс химических корпусов, а № 14 (архитектор А. Беретти, 1847) в стиле позднего классицизма, – специализированное помещение метеорологической обсерватории Университета.

Вдоль Ботанического сада ул. Толстого проходит живописным спуском, по которому когда-то ходил трамвай. А по левую сторону начинается историческая местность Паньковщина.

Благодаря давним хлопотам С. И. Белоконя, начатым еще в газете «Молода гвардія», где в конце 1970-х Сергей Иванович работал корреспондентом на полставки, являясь при этом кандидатом наук, киевляне впервые узнали об особенностях этого района, им прозванного «Латинским кварталом». Поэтому Паньковская стала так называться не от живших там панов (их там не было), а от компактного обитания интеллигенции. В своей «Истории украинской культуры» Иван Огиенко писал, что в царское время нельзя было улицу назвать именем выдающегося украинца, поэтому Паньковскую улицу назвали в честь Панька Кулиша. При всей симпатичности этой легенды, она выдумана, так как Паньковщину назвали по имени владельцев в 1516–1570 гг. – семейства Паньковичей. Потом местность принадлежала Софийскому монастырю. Современное планирование и название с 1836 г., а при СССР улица носила имя террориста-народника Степана Халтурина, никакого отношения ни к Киеву, ни к его прошлому не имеющего. Белоконь, мечтающий вернуть исконное название родной улице, в 1990 г. добился своего. Улица оправдала меткое «белоконевское» определение «Латинский квартал», так как она стала местом обитания и творчества многих выдающихся деятелей во всех отраслях науки и культуры. В доме № 1/23 на углу с ул. Толстого жили профессор физики И. Косоногов и выдающийся общественный деятель В. Науменко, в доме № 3 – известный оперный певец М. Микиша (памятная доска Н. Дерегус). Самобытным геометрическим орнаментом особо радует дом № 8, построенный в 1910 г. в редко встречаемом стиле украинский модерн, по проекту архитектора Н. Шехонина. Это был доходный дом известного деятеля национального общественного движения И. Юркевича. Он охотно предоставлял его редакциям журналов «Світло» и «Сяйво», где активно сотрудничали Б. Гринченко, М. Вороный, М. Рыльский.

Жилой дом № 9/14 на углу с ул. Никольско-Ботанической (по мнению того же И. Огиенко), названной в честь Николая Костомарова, сооружен в 1950-е, но и он достаточно прославлен своими обитателями. Тут жили выдающий литературовед академик Александр Билецкийся, его сын – известный искусствовед Платон Билецкий, его внук, коллекционер, милейший Иван Билецкий, а также математик О. Штокало. Место этому обязывало. Тут стоял доходный дом Михаила Грушевского, имеющий выразительные черты украинского национального стиля, построенный по проекту выдающегося архитектора и художника В. Г. Кричевского. Сам Василий Григорьевич занимал часть помещений, где размещалось его значительное собрание произведений мирового и украинского искусства. Здесь в просторной квартире профессора М. С. Грушевского хранились редкие старопечатные книги, древние рукописи и ценнейшие грамоты. В январе 1918 г. бронепоезд под командованием матроса Полупанова прорвался на железнодорожную ветку, что была ниже улицы. Возвышающееся жилое здание стало желанной целью для красного бандита, предпочитающего не вступать в бой с войсками, а стрелять по мирным жилищам на улице, созвучной с его фамилией только на половину. После «точечного выстрела» зажигательным снарядом красавец дом запылал, и… удалось вынести на руках только беременную жену Кричевского. Ценные духовные и исторические сокровища Украины погибли. Впоследствии имя Полупанова носили улицы (одна и сейчас в Минском районе), а его дочь за «заслуги» отца назначили директором исторического музея в Киеве. От всего личного имущества М. Грушевского остался во дворе флигель (№ 9) начала ХХ в., где в последующие годы проживал выдающийся историк и руководитель Центральной Рады. Сейчас в нем разместился музей великого ученого и государственного деятеля. Директор этого музея ведет большую работу по сбору и систематизации материала!

В печатных изданиях стало привычным, и даже обыденным, давать описание главных храмов, широко известных улиц и площадей города. Но в каждом городе есть и окраины или просто второстепенные улицы, даже переулки, на которых рождаются, живут и умирают люди. Среди них редко попадаются знаменитости, создающие духовные и материальные ценности, а чаще всего это просто незаметные, простые люди, всю жизнь скромно выполняющие свой гражданский долг. И обитают они на таких же тихих, не будем бояться такого утверждения, забытых и малозаметных улицах и переулках. В городе, как и в человеческом организме, все важно – и сердце, и мизинец. И этот переулок или улочка, которая всего лишь точка на карте города, но без нее так же немыслим Киев, как без Крещатика или Андреевского спуска.

Поэтому вполне уместно кое-что рассказать о них и мне, как бы выполнив домашнее задание по краеведению. Когда-то в КБПиЭ была такая экскурсии для школьников: «Вот эта улица, вот этот дом», к сожалению забытая в нынешнее время. Но мы прекрасно знаем, с чего начинается Родина? – С комнаты, квартиры, парадного, двора, улицы, города… Значение двора для наших родителей, да и частично для нас, разве кто-то будет отрицать? Поэтому пройдемся по конкретному, при этом мало описываемому району. Тем более что все путеводители описывают, а чаще переписывают одни и те же объекты: Лавру, Софию, Верховную Раду… А где найти описание малых, окраинных районов и улиц, словно на них ничего не происходило.

Игра слов: мало описываемый, – многоописиваемый.

Будет уместным начать с улицы Саксаганской, бывшей Мариинско-Благовещенской. Она большая, широкая, на ней тоже жило немало известных людей. Выдающийся театральный деятель, в честь которого еще при жизни вполне справедливо названа улица, наверно обиделся, узнав, что вначале она получила название от представителей репрессивного аппарата. До 1881 г. улица состояла из Большой Жандармской (от начала до Тарасовской) и Малой Жандармской (от Паньковской до конца). Побыв Жандармской недолго, улица в 1888 г. поменяла свое строгое название на вполне миролюбивое, даже гуманно-церковное – Мариинско-Благовещенская. Что было вызвано двумя строениями – Мариинской общины Красного Креста (№ 75) и церкви Благовещения, стоявшей на углу с Паньковской улицей. Ее, построенную в 1887 г. по проекту В. Николаева, на деньги киевского городского головы И. Толли, снесли то ли в 1935 г., то ли раньше, оставив только домик № 62, где находилась парафиальная школа. Здание Общины сестер милосердия сохранилось. Оно было возведено в формах позднего ренессанса в 1915 г., по проекту В. Рыкова. Композиция фасада выполнена с тонким вкусом. Центральную часть выделено четырехколонным портиком и увенчано аттиком, на фоне которого стоят четыре женские фигуры, олицетворявшие Милосердие, Жизнь, Любовь и Медицину (скульптор Ф. Балавенский). Фасад обогащен ризалитами с треугольными фронтонами, где размещены скульптурные композиции на тему оказания помощи раненым. Медицинское направление зданий сохраняется и ныне. Тут долгое время располагался НИИ клинической медицины, возглавляемый выдающимся ученым-академиком Н. Стражеско. По этой улице приятно ходить и знакомиться с различными архитектурными стилями. В начале ХХ в. строящие доходные дома архитекторы могли без проблем решить с заказчиком всё – от формы до материалов. Так № 26, построенный в стиле модерн, украшен рельефами, № 34 с неоренессансными украшениями (архитектор Ф. Троупянский). Похоже по выполнению творение В. Рыкова – № 68/21. А вот здание № 72 уже в стиле северного модерна (архитектор Й. Зекцер), а № 78 – воплощение модернизированной готики – предложил архитектор Н. Шехонин. Здания, построенные на десятилетия раньше, радуют глаз необарочными скульптурными украшениями – № 96 (архитектор М. Клуг). Дом № 112 уже совсем «киевский псевдоренессанс» (архитектор А. Краусс). Но и в наше время возможны неординарные решения в архитектуре, а не только: «наши новые массивы – одинаково красивы», в 1980 г. был закончен дом № 47 (архитектор В. Шарапов) со специальной планировкой, защищающей жильцов от уличного шума. Улица пришлась по душе творческим людям. В № 74 жили академик-литературовед В. Перетц и известный архитектор В. Осьмак. Детские годы популярного автора «Незнайки» Н. Носова проходили в доме № 84–86. Выдающийся деятель Центральной Рады Евген Чикаленко выбрал для себя дом № 91.

Трудно найти в Киеве место более насыщенное духовной культурой и национальным возрождением, чем ряд домов на ул. Саксаганского № 93, 95, 97 и № 96 на соседней улице. Там находится музей МВД. Нет, эта аббревиатура означает всего лишь – «Музей видатних діячів української культури». Не буду вдаваться в подробности, – посетите этот музей, где ваши представления об Украине значительно расширятся, и вы сможете по-новому оценить эту плеяду духовно и семейно родственных людей, поднявших нашу культуру на европейский уровень. Нельзя представить нашу страну без живших тут и создававших свои гениальные произведения Леси Украинки, ее матери Олены Пчилки (О. Драгоманова-Косач), Мыколы Лысенко, Михаила Старицкого и Панаса Саксаганского.

Он очень хороший муж, если закрыть глаза на его пьянство и лень. Она отличная жена, если закрыть глаза на ее вредный характер и глупость. Жить в нашей стране замечательно, если закрыть глаза на безнаказанность руководителей-грабителей и всеобщую анархию.

А как не вспомнить улицу Жилянскую? Большая Жилянская, поглощающая маленькие улицы, появилась после 1830 г. как место поселения выходцев из аристократического Печерска. Она получила свое название от давнего населенного пункта Желань, Жиляны. Он сейчас хорошо известен по неблагозвучному названию поселка и аэропорта «Жуляны». В процессе ее существования улица меняла все, что только возможно: протяженность, ширину, назначение, наименование, социальный, этнографический и политический состав населения… Ее протягивали то до переулка Скоморохского, был и такой возле площади Победы, то до улицы Борщаговской. Вначале она была узенькой и прерывистой, так как шла от Черепановой горы до р. Лыбедь. Потом ее стали приспосабливать для трамвая, сначала допотопного, а потом и скоростного, линию которого в последние годы так часто меняют, что и не определишь, где она. Данной улице это вполне свойственно, так как она претендует на звание Киевского Бермудского треугольника, где все пропадает – люди (смотри криминальные хроники), дома и улицы. Недаром она почти что упирается в настоящий «треугольник» – Дворец Торжественных событий, где женятся. А при этом акте пропадает всё, кроме надежды, а она умирает последней.

Дело в том, что со временем, в результате неоднократных реконструкций Жилянской, без следа исчезли ряд улиц и переулков, известных еще с ХIХ в. Они, как положено в старых поселениях, тянулись от основной улицы перпендикулярно к Лыбеди, на то время полноводной. И остались только на старых планах и картах, да и тут нельзя разобраться из-за постоянной путаницы в перемене названий. Так, Дьякивский переулок стал в 1920-х Скоморохским, это от протекающего рядом ручья Скоморох. Клейгельсовский проулок, получивший имя от киевского генерал-губернатора, стал в 1925 г. по случаю столетия восстания – Декабристским. Хуже всего поступили еще с одним, моим любимым генерал-губернатором М. И. Драгомировым. Переулок, названный в его честь, стал Рыночным, потому что он вел к Новому рынку. Тут бы остановиться, но нет, этот переулок получил имя в честь «батьки» Боженко. Но маленькая улочка была признана недостойной героя гражданской войны, поэтому имя борца против патриотов и интеллигенции (вспомните фильм гениального А. Довженко «Щорс») присвоили более широкой, которая сохраняет это название и сегодня. Улице тогда дали имя Котовского, но, не выдержав такого «бандитско-геройского» напряжения, она в 1963 г. сгинула окончательно. А «бритоголовый комбриг» сейчас прославлен в другом районе города. Улица Комсомольская, до 1920-х Мариинский переулок, навсегда исчезла с карты города и не возникала больше никогда. Не правда ли странно?! Площадь Ленинского комсомола с 1961 г. была, а улицы в Киеве не было! Куда смотрел ЦК ЛКСМУ!?

Парадокс вещевого рынка: можно за американские деньги купить у лиц кавказской национальности итальянские товары китайского производства, а потом чисто по-русски возмущаться, мол до чего евреи довели страну.

«Желанное» название в 1926 г. отобрали, дав взамен Жадановского, прошу не ошибиться в написании. Подпоручик Б. П. Жадановский возглавил в 1905 г. восстание саперов, которые во главе с ним с оружием прошли на отчаянный бой с самодержавием именно по этой улице.

В доме № 45 проживает один из лучших журналистов страны – лауреат Шевченковской премии Н. А. Шудря. «Шудрейший из шудрейших» автор более 600 статей и двух десятков книг, в которых узнаем удивительные подробности о мире культуры и духовности украинцев. Николай Архипович, как никто, докопался до глубин творчества «світочей людства», что жили в Украине. На Жилянской улице рекомендуем побывать в доме № 96 (начало ХХ ст., надстроен позже). Тут проживал Панас Саксаганский. На доме мемориальная доска работы Н. Грицюка. В гостях у выдающегося театрального деятеля часто бывал его брат, не менее известный актер и режиссер Микола Садовский. Немного далее, в сторону вокзала, заслуживает внимания интересным архитектурным решением в стиле ренессанс дом № 120 (архитекторы Хойнацкий, Вишневский, 1900), здесь располагаются таможенные службы. Жаль, что нельзя увидеть унесенную атеистическим ветром церковь Св. Ильи, построенную в «модернизированном» российском стиле в 1914 г. Е. Ермаковым. Она стояла на углу с улицей Коминтерна. Там неподалеку был оптовый рынок, но это уже другая, более коммерческая, история.

Возьмем еще одну, еще меньшую, улицу имени Аркадия Гайдара (детского писателя). Она появилась во второй половине ХІХ в. и получила название Новокараваевская, от существующей улицы Караваевской (теперь улица Толстого). Район тогда назывался Новое Строение. Эта историческая местность Киева стала известна с 1830-х, как земля, выделенная для переселения людей с Печерска, вынужденных покинуть нажитые места в результате строительства Новой крепости. Судя по фамилиям домовладельцев, на этой улице предпочитали селиться православные. Застройка была небольшой, не более 50 домов. Из-за незначительности, лишь в 1955 г. улице дали современное название, и вполне обоснованно. В 1941 г. неподалеку проходила последняя – 3-я линия обороны Киева, в которой активно участвовал корреспондент «Комсомольской правды» А. П. Гайдар. Во время затяжных боев под нашим городом неугомонный писатель, так как и его персонажи, рвался на передовую, о чем даже был снят художественный фильм. Легенда рассказывает, что Аркадий Петрович последний напросился пройти по мосту им. Е. Бош (бывший Цепной), чтобы убедиться, не остался ли кто-то из бойцов. Обойдя окрестности, он «разрешил» взрывать. Этот сказочный сюжет очень любили рассказывать журналисты и пересказывать экскурсоводы. Выйдя вскоре из окружения, по некоторым данным, А. Гайдар примкнул к партизанскому отряду. 26.Х.1941 г. писатель погиб при выполнении задания. По другим, более-менее вероятным данным, закончил жизнь в фашистском концлагере, а в могиле в Каневе находится другой человек. Произошло очередное мифотворчество, характерное для советского времени. Учитывая необычайную популярность его произведений и идеологическое влияние на поколения комсомольской молодежи, в Павловском сквере в 1976 г. была установлена памятная парковая скульптура. Автор С. Марчук изобразил популярного писателя и командира в военной форме, левую руку он положил на саблю, а правой держит книгу. По справочникам, скульптура была бронзовая, это соответствовало исключительно окраске, но, скорее всего, она была из покрашенного цемента. Столь подробное описание необходимо, так как ее поставили без особого шума и официоза. Так незаметно в 1993 г. и сняли. Есть сведения, что фигуру «убрали после неблаговидных финансовых решений его внука», хотя бытует мнение, что он мешал сотрудникам Посольства США, поселившимся в здании Шевченковского райкома партии.

Хотя он смотрел не на них, а куда-то в сторону. Более вероятным представляется, что снос вызван низким художественным воплощением «кумира советской молодежи». Так что об А. П. Гайдаре в Киеве напоминает лишь эта улица.

Многие мои коллеги, да и я сам в прошлом, начинают свои экскурсии с Железнодорожного вокзала и проезжают по ул. Коминтерна. Поэтому вполне резонно сказать и о ней. Она раньше называлась Безаковской, в честь одного из генерал-губернаторов, и ведет к вокзалу от памятника Щорсу. На этой улице сохранился дом № 14, где находился книжный магазин журнала «Киевская старина», в котором 100 лет назад можно было прочитать не только первые публикации украинских классиков, но и много статей по истории края. К сожалению, подобного популярного исторического журнала по сей день не существует, хотя кое-какие пробные потуги проводились, причем с сохранением названия. Об одной самой печальной напомню. В 1972 г. в издательстве «Наукова думка» тихо вышел № 1 журнала «Київська старовина». Что тут началось! И несмотря на то, что в конце первой части «Описания Киева» Максима Берлинского появилось сообщение в скобках: «Закінчення буде у наступному випуску» – его не было! Партийное руководство просто взбесилось. Хотя примечания к Берлинскому были анонимны, так как имя Михаила Брайчевского упоминать было нежелательно, тем не менее, № 2 не увидел свет, а редактор издательства имел «большие неприятности».

Киевский вокзал – один из самых красивых вокзалов в мире, и достоин особого описания. Первая пропозиция о строительстве железной дороги в Юго-Западном крае датируется 1830 г., когда новороссийский генерал-губернатор М. С. Воронцов убедил правительство в необходимости создания новых путей сообщения. На его просьбу император Николай І положил резолюцию: «Полагаю, что устройство железной дороги будет и лучше и полезнее всего: надо определить только откуда ее начать». Такой категорический наказ о железной дороге был Европе в диковинку, к тому же царь лишний раз показал, что каждое начатое им дело доводит до завершения. Привлекли опытных отечественных и зарубежных специалистов, которые доказали, что это мероприятие потребует очень больших затрат. На расчетах Министерства финансов император наложил другую резолюцию: «Чтобы при сооружении просимой дороги дать ей такое устройство, чтобы оно могло послужить для паровозного сообщения». К строительству отнеслись достаточно серьезно. Выбрали Одессу и Киев, между которыми начали прокладывать железнодорожное сообщение. Сооружение Киево-Балтской железной дороги было поручено Обществу Де-Вриер, как обычный подряд, и благодаря финансам заинтересованных местных обеспеченных кругов завершили раньше. Составы от Одессы в Киев пошли с 26 мая 1866 г., а через три года закончилась прокладка дороги Курск-Киев. Так установили прямое сообщение с Москвой. Уже через десятилетие наш город становится крупным железнодорожным узловым и транзитным пунктом, по которому доставлялись товары для всей империи.

Первоначальный вокзал был небольшим сооружением в псевдоготическом оформлении, он уступал не только Одесскому, но и Жмеринскому, и Казатинскому вокзалам. В конце ХІХ в. даже в путеводителях писали о его неудобствах и размерах, не соответствующих ни населению Киева (1884 – 154,5 тыс.), ни административному центру Юго-Западного края. По данным Всероссийской переписи от 28.I.1897 г., в городе (вместе с Шулявкой) зарегистрировано 247 723 человека. По численности населения Киев занимал второе место в Украине, уступая только Одессе, где по этой же переписи насчитывалось 404 000.

Касательно Товарной станции, то вначале ее считали наиболее устроенной в России. На Жилянской улице выросли корпуса Южнорусского машиностроительного завода и ряд жилых домов для железнодорожников. В 1867 г. возникло наибольшее предприятие города – Главные железнодорожные мастерские, где вскоре было 2500 работников. Они выпускали ежегодно из ремонта до 90 паровозов, из них более половины после капитального, 350 пассажирских вагонов и 1200 товарных вагонов и платформ. Постоянных работников и мастеров обслуживала больница на 32 койки, сиротский приют и техническое железнодорожное училище, а также вечерняя школа. Особо меня поразило описание духового оркестра, набранного из рабочих и их детей, численностью до полусотни. Содержание капельмейстера, имущество, одежда и инструменты были за счет железнодорожной администрации. Так что популярные в моей молодости рассказы о тяжелом состоянии рабочего класса при царизме были преувеличением, а чаще всего, обычной ложью.

Во время Первой мировой войны попробовали построить новый вокзал, и он существовал как временный до 1927 г., когда начали строить современный по проекту А. Вербицкого. Строительство Киевского вокзала было в основном закончено к 1934 г., спешка была вызвана необходимостью устроить на нем торжественную встречу Украинского правительства, переезжавшего из Харькова, бывшего на то время столицей УССР. На строительство вокзала быстрыми темпами потратили 15,1 млн рублей. Вербицкий использовал на фасаде конструктивистские мотивы, своеобразно соединив их с характерной для украинского барокко пластикой центрального щипца высотой 37 м, что придало сооружению возвышенный вид.

Интерьер главного вестибюля после войны был заново украшен советской символикой с обязательным памятником Ленину. В 1967 г. реконструированы платформы, сооружен зал-галерея над путями. На Привокзальную площадь выходит также Пригородный вокзал (архитектор А. Добровольский), построенный в 1960 г. Главные «въездные ворота» столицы Украины, глобально реконструированные с 2001 г., одни из наилучших и удобных в мире.

Оглавление книги