Книга: Русский Лондон

Александр I

Александр I

Александр I был первым после Петра Великого русским монархом, посетившим Великобританию. Герой только что закончившейся войны со смертельным врагом Великобритании Наполеоном, освободитель Европы, к которому относились почти с религиозным обожанием, русский император Александр I в 1814 г. прибыл в Великобританию.

Еще в Париже он получил письмо от любимой сестры Екатерины: «Есть ли еще в истории монарх-завоеватель, характер которого превозносился бы и как образец добродетели, – пишет она. – Необыкновенно приятно слышать все то, что о Вас говорят и, воздав хвалу, добавляют: "Все это ничто, надо знать его душу". Не браните меня, я Вам это передаю потому, что просто задыхаюсь от восторга. Увидите сами, преувеличиваю ли я». Это была его первая поездка после триумфального завершения войны с Наполеоном, и Александр I решил посетить своего союзника, ликующую Великобританию.

Корабль великобританского флота «Импрегнбл» («Несокрушимый») с Александром и королем Пруссии Фридрихом-Вильгельмом на борту, сопровождаемыми большими свитами, пересек бурный Ла-Mанш (Александр с огорчением был вынужден признать, что он не будет моряком – так его укачало) и 6 июня (н. ст.) 1814 г. пришвартовался у пристани города Дувр, салютовавшего им пушечными выстрелами крепостных орудий. Вся пристань была заполнена десятками тысяч зрителей, ожидавших «умиротворителя вселенной» и героев прошедшей войны.

Как только гости заняли приготовленные для них кареты, народ выпряг лошадей и повез обоих монархов. В их свите был знаменитый прусский полководец Блюхер, сыгравший решительную роль в битве при Ватерлоо (его русские солдаты прозвали «фельдмаршал Форверц»: его любимым словом было «Vorwдrts!» – «Вперед!»). Восторженная толпа англичан окружила Блюхера и несла его на руках до города, по дороге отрезая кусочки от его мундира… В гостинице он появился в лохмотьях[31].

На следующий день рано утром – в четыре часа – просто в почтовой коляске, «дабы избежать помешательств от чрезвычайного стечения народа», гости отправились в Лондон, где в пригороде Блекхит* (Blackheath) Александра встретил русский посол князь Христофор Ливен и сообщил ему, что у Лондонского моста его ожидают многотысячные толпы. Александр решил избежать их и кружным путем проехал на улицу Пикадилли* в Пултеней-отель («Pulteney Hotel»), где его встретила любимая сестра Екатерина. Сразу же после приезда Александр отказался принять приглашение принца-регента поселиться в одном из королевских дворцов, предпочтя отель, где жила сестра. Правда, злые языки утверждали, что решающую роль в этом выборе сыграли новомодные ватерклозеты, оборудованные в здании…[32] Лондонцы испытали немалое разочарование, от того, что не смогли встретить Александра в Блекхите, ведь, как вспоминала потом княгиня Ливен, «англичане любят, чтобы короли показывались на публике при полном параде». Несмотря на эти огорчения, они быстро простили своего кумира, и вскоре Пикадилли была запружена зрителями, к которым на балкон время от времени выходил Александр и под приветственные крики раскланивался с ними.

В этот же день Александр ждал принца-регента (замещавшего тогда на престоле своего душевнобольного отца) у себя в отеле, но так и не дождался: как было сообщено ему, принц из-за толп не может появиться на улицах, ибо он не хотел присутствовать при триумфе своего гостя. Пришлось Александру садиться в экипаж посла и ехать в Карлтон-хауз* (Carlton House), который был расположен не так уж и далеко.

Большую часть визита, который продлился довольно долго – почти три недели, Александр присутствовал на разного рода приемах и праздниках и на представлениях – в театре «Хеймаркет» и в Королевском театре Ковент-гарден. Светская хроника, конечно, не преминула отметить увлечение императора – он явно предпочитал графиню Сару Джерси (Sarah Jersey) (бывшую любовницу принца!) всем другим поклонницам, которым было несть числа. Даже после утомительного путешествия он предпочел не отдохнуть, а появиться среди ночи на балу у Сары Джерси в ее дворце Остерли-хауз* (Osterley House).

Александр с сестрой под восхищенные возгласы зевак совершали конные прогулки по Гайд-парку или же в полях Хемпстеда и Хайгейта. Популярным он был необыкновенно – даже герцог Кентский пожелал назвать свою дочь, родившуюся через три года после этого визита, в честь русского императора – Александриной. Эта была та самая знаменитая королева, известная более под своим вторым именем – Виктория.

10 июня на скачках в Аскоте все внимание было обращено не столько на сами скачки, сколько на гостей. Александр I произвел смотр 15-тысячного войска в Гайд-парке, он ездил верхом «по важнейшим лондонским улицам… и осматривал все народныя здания». При посещении Английского банка император отметил, что все виданное им «в полной мере оправдывает славу, которою пользуется Англия в разсуждении торговли, истиннаго богатства и честнаго характера жителей».

Сообщалось, что Александр настолько увлекся политическими порядками, что как-то, беседуя с представителями партии вигов о пользе оппозиции, сказал, что он позаботится о создании в России un foyer d’opposition (центра оппозиции), естественно, только «честной и благонамеренной», что по возвращении в родные пенаты, конечно же, было прочно забыто.

Особенно торжественным был прием, устроенный 18 июня 1814 г. лорд-мэром в огромном старинном парадном зале ратуши Сити – Гилдхолле*. При проезде гостей порядок на улицах города обеспечивали восемь тысяч солдат, все улицы по маршруту проезда были плотно заполнены народом (как сообщалось, население Лондона, насчитывавшего около миллиона жителей, увеличилось в дни визита на 200 тысяч человек).

В зале Гилдхолла поставили три кресла – для Александра I, прусского короля и принца-регента; на огромных столах, накрытых на 470 приглашенных, красовался знаменитый золотой сервиз, стоивший 200 тысяч фунтов стерлингов, и на них «было все, что могли произвести природа, искусство, время года и различные страны света». Сотни приглашенных представляли собой живописное зрелище: «Разноцветные стекла длинных окошек отражались изумрудами и яхонтами и распространяли лучезарный свет на все предметы, возвышая новыми прелестями розовые ланиты женщин, наполнявших галлереи, или одевая их алебастровые груди очаровательною тенью».

Гостей приветствовали песней «Oh, the Roast Beef of Old England!», которая вызвала необычайный прилив чувств и у присутствующих:

Растроганные гости-англичане еще долго оставались в Гилдхолле – многие «пили тосты до трех часов утра».

На следующий день после приема в Сити Александр попросил посла князя Ливена организовать его встречу с представителями квакеров в Лондоне[33]. О них ему рассказала сестра, побывавшая на собрании квакеров. Александр, никого не предупреждая, появился в доме квакеров, который тогда находился в переулке св. Мартина (St. Martin’s Lane) на месте современного театра герцога Иоркского (the Duke of York’s Theatre) около Черинг-Кросс-стрит. Он присутствовал на молитвенном собрании и пригласил двоих членов «Общества друзей», как себя называли квакеры, прийти в отель Пултни. После длительного разговора с ними император пригласил их приехать в Петербург. Двое известных квакеров – Вильям Аллен и Стефан Греллэ де Мобилье – побывали в России в 1818 г.: дневник этой поездки опубликован в журнале «Русская старина» в 1874 г.

Где бы ни появлялся Александр, его и его свиту окружали огромные восторженные толпы. Как рассказывает очевидец, «большого труда стоило Блюхеру удержать народ, чтоб не раскладывал его кареты (т. е. не выпрягал лошадей. – Авт.), а Платова, который ехал верхом, так стеснили, что не мог он ни шагу подвинуться ни в одну сторону. Всякой хватал его за руку и почитал себя щастливейшим человеком, когда удавалось ему пожать ее. Часто пять человек держались за него, каждый за палец и передавали оный по очереди знакомым и приятелям своим. Весьма хорошо одетые женщины отрезывали по волоску из хвоста графской лошади и завертывали тщательно сию драгоценность в бумажку».

Александра даже как-то чуть было не задавили при посещении лондонского пригорода Ричмонд*, небольшого городка, расположенного на высоком берегу Темзы, откуда открывались красивые виды. Александр «сказал, что никогда не видал столь прелестного местоположения» (один из русских эмигрантов сравнивал его с видом с Воробьевых гор в Москве). На вершине холма стояло здание гостиницы и таверны «Star and Garter», т. е. «Звезда и Подвязка», откуда император последовал во дворец Хемптон-корт* (Hampton Court).

Александр I посетил собор св. Павла*, где его приветствовал хор, состоявший из одиннадцати тысяч (!) мальчиков и девочек, исполнивших гимн в честь освободителей Европы, Камберлендский дворец* на улице Пэлл-Мелл, Кенсингтонские сады*, Вестминстерское аббатство*, арсенал в Вуличе*, куда он отправился на «англинских судах» из центра города. Там ему показали новейшее секретное английское вооружение – ракеты военного инженера Уильяма Конгрева. Как писали тогда, «полковник Конгрев показал также в разных видах ужасное действие адских ракет, им изобретенных. Сие последнее удивило и ужаснуло великодушное сердце Государя»[34].

Император в воскресенье 12 июня присутствовал на обедне в церкви русского посольства. Александр осмотрел также инвалидный дом в Челси*, обсерваторию и морскую богадельню в Гринвиче*. Визит императора Александра окончился в понедельник 27 июня 1814 г., когда от отплыл в Остенде.

С Александром в Англии пребывала и его свита, в которой выделялся атаман Матвей Платов – он в особенности пользовался вниманием англичан. Его подвиги, его экзотическая внешность, одежда – все вызывало неудержимое любопытство и восхищение.

Правда, надо сказать, что, незадолго перед тем в Лондоне в 1813 г. побывал другой казак, Александр Земленухин, посланный с депешами к русскому послу, и прибытие его вызвало неподдельный интерес лондонцев, наслышанных о свирепых казаках из русских степей, наводивших ужас на врагов. Его встречала громадная толпа, ему хотели было поднести значительную сумму денег, но заменили дорогой саблей, в честь его сочинили песню «Казак», перевод которой появился в журнале «Сын Отечества»:

Его пригласил принц-регент, казак присутствовал на обеде у лорд-мэра, где, по наблюдению корреспондента газеты «Morning Chronicle», «к счастью для самого и элегантного собравшегося общества, он пил умеренно».

Матвея Платова встречали огромные толпы народа, которые, по выражению «Московских ведомостей», «громко изъявляли ему свое уважение». Город Лондон преподнес ему саблю в драгоценной оправе, Оксфордский университет наградил докторским дипломом, принц-регент преподнес ему свой портрет, украшенный драгоценностями, а в ответ Платов подарил принцу-регенту своего ветерана-коня, бывшего с ним во всех походах и который был с ним в Лондоне. Живописец сэр Томас Лоуренс написал портрет атамана Платова, который приезжал к нему в студию, находившуюся на 67, Russel Square (№ 67 на Рассел-сквер; дом этот снесен).

Платов вывез из этого путешествия своеобразный «сувенир» – молоденькую англичанку. Рассказ об этом передает П. А. Вяземский: «Кто-то, помнится Денис Давыдов, выразил ему свое удивление, что, не зная по-английски, сделал он подобный выбор. "Я скажу тебе, братец, – отвечал он, – это совсем не для хфизики, а больше для морали. Она добрейшая душа, и девка благонравная; а к тому же такая белая и дородная, что ни дать ни взять ярославская баба"».

Вообще старый казак приехал в Россию настоящим англоманом. По воспоминаниям посетившего его английского офицера, ехавшего из Индии через Дон в Великобританию, «атаман, казалось, с удовольствием подражал англичанам даже и в привычке обедать поздно вечером и в манере сервировки стола… [За столом Платов] произнес тост и от себя: "Вся Британская нация – мои друзья и настоящие друзья России"».

Посещение Александром Англии легло в основу сказки Лескова «Левша»: искусный мастер был с императором за границей, когда атаман Платов показал Александру подпись русского мастера на пистолете, которым он восхищался как произведением английского оружейного искусства. В ответ мастер Левша подковывает блоху, которая, правда, после этого перестала прыгать…

Александр и принц-регент (будущий король Георг IV) не чувствовали симпатии друг к другу, принц завидовал военной славе своего гостя, а встречи Александра с оппозицией, его откровенное пренебрежение принятыми правилами отнюдь не способствовали установлению хороших отношений между ними. Александр хотел представить себя в глазах Европы, только что освободившейся от невиданного еще тирана, самым справедливым, самым доступным, самым либеральным из всех монархов. Отсюда и его заигрывания с оппозицией, отсюда и его намеки на введение конституции и оппозиции.

Как еще отмечали многие современники, Александр поддался влиянию сестры, невзлюбившей принца-регента. Некоторые говорили, что он находится под ее башмаком; по-английски это звучит еще более выразительно: «под управлением нижней юбки» – under petticoat government. Александр вел себя по отношению к принцу-регенту Георгу совершенно непозволительно даже с точки зрения обычного этикета: он постоянно опаздывал на встречи: так, например, на обеде в Гилдхолле сотни гостей дожидались его более часа. Он явно не обращал на него внимания. Так, опоздав на прием, данный принцем-регентом (Георгом), Александр бестактно извинился тем, что встречался с лордом Греем, лидером оппозиции, а в другой раз, разговаривая с Георгом, он увидел лорда Грея и тут же прервал разговор, бросил собеседника и подошел к Грею.

Александр и его сестра, не особенно скрываясь, вмешивались в матримониальные дела королевской семьи, что совсем не способствовало установлению нормальных отношений. Как писал Меттерних австрийскому императору, принц-регент сказал ему: «Если бы ваш император прибыл к нам, то Англия бы увидела настоящего монарха, а теперь она вынуждена удовлетворяться зрелищем северного варвара». Но не только принц-регент был настроен против Александра, но и члены правительства весьма отрицательно отзывались о нем.

Александр бестактным поведением умудрился совершенно испортить отношения с королевским двором и даже способствовал сближению его с оппозицией. А в конце концов он достиг того, что облегчил переговоры о создании коалиции Австрии, Франции и Англии против России, которое и было заключено в следующем, 1815 г.: «В чаду своего величия… Александр ни минуты не подозревал о возможности такого заговора, столь же ловкого, как и нахального, а граф Нессельроде (русский вице-канцлер), очевидно, благодушно прозевал все это дело, как низкопоклонный царедворец и бездарный дипломат»[35].

Непрерывная череда приемов, балов, визитов и различного рода увеселений (по словам жены Нессельроде, «великолепные непрекращающиеся обеды совсем лишили меня способности соображать, и я чувствую полную пустоту в голове») отнюдь не способствовали серьезным переговорам с членами британского правительства.

В понедельник 27 июня 1814 г. Александр отправился на корабле из Дувра на континент, где он и высадился в Остенде.

Оглавление книги