Книга: Вокруг Кремля и Китай-Города

Авиамарш, или Шереметьево-3

Авиамарш, или Шереметьево-3

Хотя уже более двадцати пяти лет прошло с того дня, когда немецкий пилот-любитель произвёл посадку на Красной площади, история эта памятна многим. Однако мало кому известно, что была ещё и предыстория, без которой вряд ли это могло бы произойти.

Началось всё в те времена, когда два монстра примеривались к Европе, как бы её половчее разделить. Один создавал тысячелетний рейх, другой проектировал мировую революцию.

Тоталитарные режимы, построенные в Германии и Стране Советов, по своему устройству близки были настолько, что если взять пропагандистские плакаты, в графическом редакторе перекрасить знамёна и униформы персонажей, ну и поменять местами лозунги, то современному зрителю и в голову не придёт, что здесь что-то не так. Даже чужие песни приживались в обоих государствах легко, словно органы, пересаженные от единоутробного брата. Советской молодёжи полюбился марш «Мы шли под грохот канонады,/ Мы смерти смотрели в лицо», под который в Германии сначала маршировали коммунисты, а затем – с новым текстом – национал-социалисты. А фашистам понравился наш «Марш авиаторов», на немецком зазвучавший так:

В тонкости политических игр Сталина и Гитлера мы вдаваться не будем, но в августе 1939 года имела место фигура высшего пилотажа: рейхсминистр Иоахим фон Риббентроп прилетел в Москву, чтобы вместе с наркомом Вячеславом Молотовым подписать пакт о ненападении. На банкете по случаю заключения пакта Сталин поднял бокал и произнёс: «Я знаю, как немецкий народ любит своего фюрера. Поэтому я хочу выпить за его здоровье…»

Знал товарищ Сталин и о том, что в небе над Старой Руссой самолёт немецкой делегации был обстрелян нашими зенитчиками. (А кстати, что им ещё было делать? Летит FW-200 с крестами на плоскостях – ну они и врезали. Почём им было знать, кто летит и зачем?..)

Мне неизвестно, был ли комбат ПВО разжалован за излишнее рвение – но, судя по всему, да. А уж немецкая разведка знала это наверняка, когда планировала операцию, проведённую пилотами люфтваффе 15 мая 1941 года. Тогда немецкий транспортник «Юнкерс» Ju-52 совершенно безнаказанно нарушил границы воздушного пространства СССР, совершив ознакомительный полёт по маршруту Белосток-Минск – Смоленск – Москва, в завершение которого благополучно приземлился на московском аэродроме!

До начала войны оставался месяц с небольшим…

Система противовоздушной обороны – штука достаточно сложная, и какие-то уязвимые места в ней находятся всегда. Это может быть несогласованность действий истребителей-перехватчиков и зенитных батарей, проблемы со связью, неразбериха между гражданской и военной авиацией…

Но главная ахиллесова пята – это личная ответственность. Тот, кто может нажать на гашетку, ждёт приказа; тот, кто должен отдать приказ на уничтожение воздушной цели, ждёт информации по своему запросу наверх – а там, наверху, никто не напрягается, ибо отвечать-то не им. И офицер на командном пункте сидит и тупо переводит взгляд с экрана радара, где неумолимо прёт своим курсом зелёная точка, на собственные погоны, пока ещё украшенные звёздами. Собьёшь – разжалуют, не собьёшь – тем более.

А брать на себя ответственность никому не хочется, поскольку такие полёты нарушителей всегда имеют какие-то политические последствия.

Например, южнокорейский «Боинг-707—321B», сбитый 20 апреля 1978 года над Карелией, так неудачно отклонился с курса именно в то время, когда СССР и США вели переговоры по ограничению стратегических вооружений. А сбитый над Сахалином 1 сентября 1983 года «Боинг-747– 320В» всё той же южнокорейской авиакомпании Korean Air Lines вообще стал причиной нового витка холодной войны и поводом для присвоения СССР почётного титула «Империи зла».

Вот так и получилось, что 28 мая 1987 года сбивать маленький спортивный самолёт не то чтобы ни у кого рука не поднялась – но смотрелось бы это как поведение уж слишком неадекватное, как явное превышение пределов необходимой обороны. На то и был расчёт.

Разумеется, маленькая Cessna не могла доставить в Москву атомную бомбу. Но политическая бомба на Красной площади бабахнула ничуть не хуже.

Провокация и по замыслу, и по исполнению была достойна самой высокой оценки. Тщательно продуманный сценарий, удачно выбранный исполнитель, беспроигрышное место для съёмки финальной сцены.

Пилот: Матиас Руст, 19-летний мальчишка, которого воспринимать как злоумышленника или шпиона было бы смешно. Склонен к авантюрам, тщеславен, как и положено Близнецу, но главное – налетал уже много часов на этом типе самолёта, поскольку папа, Дитер Руст, ими торговал.

Тип самолёта: Cessna 172B Skyhawk.

Маршрут: Гамбург – Хельсинки (аэропорт Мальми, дозаправка) – Москва.

Время операции: вылет 27 мая, приземление 28-го, в День пограничника.

Способ пересечения границы: заявив диспетчерской службе, что летит в Стокгольм, Руст над Балтийским морем выбросил канистру с маслом, снизился и пропал с экранов радаров. В эфир он с этого момента больше не выходил, а посланные на его поиски спасатели обнаружили на воде масляное пятно и сделали вывод, что самолёт упал в море. Тем временем Руст на небольшой высоте пересёк советскую границу и взял курс на Москву.

Наши радары самолёт обнаружили сразу, но несколько раз службы наблюдения его теряли – слишком маленькая цель. Ничего удивительного в этом не было, ведь система ПВО предназначена для противодействия боевым машинам, а не малой авиации.

В трёх точках маршрута (с аэродромов Тапа, Хотилово и Бежецк) по тревоге поднимались в воздух истребители, и в двух случаях они обнаруживали цель. Это было непросто, учитывая пятикратную разницу в скоростях машин и тот факт, что «сессна» летела на высоте 500–600 метров и увидеть её можно было лишь иногда и случайно, в разрывах между облаками.

Пилоты не атаковали самолёт Руста, поскольку не получали такого приказа. Есть информация, что один из истребителей предлагал пройти над «сессной» на форсаже, в результате чего самолёт Руста потерял бы управление и в лучшем случае совершил вынужденную посадку. Разрешения на это тоже не было дано.

Знал ли Руст, что 28 мая – День пограничника и настроение в погранвойсках будет праздничное, что может сыграть ему на руку? Информация не секретная, мог и знать; но тогда должен был понимать, что, каким бы «послом мира» он себя ни выставлял, с кого-то непременно сорвут погоны – впрочем, его это уже не касалось.

Мог ли он знать, что советские ВВС после сбитого южнокорейского «боинга» имели инструкцию не открывать огонь по гражданским самолётам?.. Даже если и знал, вряд ли этот фактор имел решающее значение для юного авантюриста.

Был ли он способен разработать и провести операцию без посторонней помощи?.. А вот это самый интересный вопрос. Добыть полётную карту – не проблема. Лететь без помощи диспетчеров, пользуясь только картой и компасом, и не заблудиться – тоже ничего фантастического, учитывая наличие на маршруте таких крупных ориентиров, как Чудское озеро, озёра Ильмень и Селигер, железнодорожный путь Ржев – Москва. И даже проложить маршрут самостоятельно этот парень смог бы – но как-то слишком удачно он был проложен, точно на стыке двух районов ПВО. В Интернете такую информацию не найдёшь. Не говоря уж о том, что в тот злополучный день слежение за небом производилось в ручном режиме, так как была временно отключена автоматизированная система управления ПВО Московского округа. Официально – «для проведения внеплановых профилактических работ». Подобных внеплановых мероприятий в штабах ПВО не проводилось никогда – ни до, ни после. Поэтому трудно поверить, что никакие спецслужбы не участвовали в планировании и проведении операции.

Матиас Руст вышел на глиссаду над Васильевским спуском и попытался приземлиться, но на Красной площади, как обычно, было многолюдно. Пролетев между Историческим музеем и Музеем Ленина, Руст развернулся и сделал второй заход, включив посадочные огни – в надежде, что люди расступятся и дадут ему место для посадки. Ну, это надо было совсем не знать русских… Какое уж там расступиться! Наоборот – на площади начали скапливаться зеваки, и на третьем круге пилоту пришло в голову, что проще будет сесть на Большом Москворецком мосту, а на Красную площадь выруливать уже на шасси.

Руст совершил разворот над гостиницей «Россия», вдоль Большой Ордынки снизился на мост, лихо пронырнул между соседними поперечными растяжками троллейбусной контактной сети и спокойно приземлился, что было уже нетрудно, поскольку постовой гаишник во избежание аварии включил на мосту красный сигнал светофора.

В 18.55 Матиас Руст подрулил к Покровскому собору и выключил двигатель. Пропеллер замер, самолёт остановился среди припаркованных машин…

Марш-бросок немецкого пилота закончился для него успешно. Никто не кинулся вытаскивать его из кабины и укладывать лицом на мостовую. Милиция вообще вела себя индифферентно, поскольку днём над площадью летал вертолёт с кинооператором, и дежурная смена знала, что съёмка разрешена. Когда постовой сообщил по рации в отдел охраны Красной площади о посадке самолёта, дежурный ответил: «Ты смотри, чтобы коровы по площади не ходили, а самолёт – хер с ним!»

Вообще советский народ, хотя и был шокирован, в целом отнёсся к инциденту с юмором. Среди анекдотов по этому поводу были, например, такие:

Собралась на Красной площади большая толпа людей с чемоданами. Когда у них спросили, что они делают, ответ был: «Ждём самолёт на Гамбург».

На Красной площади милиционер останавливает прохожего с сигаретой и говорит:

– Здесь курить нельзя.

– А, ну да – это же аэродром…

А Матиас Руст, выйдя из самолёта, поставил колодки под шасси и принялся раздавать автографы. Минут через пятнадцать – двадцать подъехала машина с Лубянки, люди в штатском очень вежливо попросили пилота предъявить документы, а затем предложили проехать с ними.

Из выступления Михаила Горбачёва на заседании политбюро ЦК 29 мая 1987 года: «Произошло событие, которое по своим политическим последствиям превосходит все то, что было в прошлом… Речь идёт об утере веры народа в нашу армию, в то, ради чего он пошёл на многие жертвы. Нанесён удар по политическому руководству страны, его авторитету».

Всё верно, удар по престижу страны был нанесён, конечно, страшный. И не хочется думать, что Михаил Сергеевич с помощью КГБ инспирировал эту провокацию, но вот то, что он воспользовался создавшейся ситуацией в своих интересах, – неоспоримо. Высшее армейское руководство не одобряло горбачёвских реформ, а избавляться от силовиков даже генеральному секретарю было непросто. Столь вопиющий скандал был прекрасным поводом для отставок министра обороны Соколова, главнокомандующего войсками ПВО Колдунова… Слетели со своих должностей 9 генералов и 298 офицеров, двое даже были осуждены. Перетряхнули практически весь Генштаб. Такого кадрового погрома армия не знала с 1937 года.

Что касается маршала Соколова, то в 76 лет отставка (пусть и несправедливая) – это не трагедия, не говоря уж о том, что Сергею Леонидовичу лет жизни Судьба отпустила так много, что маршал стал свидетелем множества событий, способных и у хорошего человека вызвать чувство мстительной радости: как его преемник Дмитрий Язов принял участие в попытке свержения Горбачёва, как потом Горбачёва скушал Ельцин, и даже застал период, когда Министерством обороны командовал человек, прославленный победами на фронтах мебельной торговли.

Но вот то, что Руст в числе прочих сбил и Александра Колдунова, – это обидно.

Главный маршал авиации, дважды Герой Советского Союза, Александр Иванович Колдунов входил в первую десятку советских асов Второй мировой. Его не сбивали ни разу, хотя дважды он был ранен и неоднократно возвращался на повреждённом самолёте. Колдунов на своём Яке совершил 412 боевых вылетов, провёл 96 воздушных боёв и лично сбил 46 немецких самолётов, не считая сбитых в составе группы, а также одного американца, которого пришлось завалить в 1944 году в небе над Югославией. В районе города Ниш две группы американских самолётов «Р-38 Лайтнинг» по ошибке атаковали колонну советских войск. Было убито до 20 советских солдат и офицеров, в том числе командир стрелкового корпуса. Чтобы прикрыть своих, в воздух была поднята эскадрилья Колдунова. Американцы то ли в раж вошли, то ли вообще не ожидали, что здесь могут быть силы Советской армии – но они не поняли, что перед ними союзники, хотя Колдунов специально приблизился к американским самолётам, чтобы показать им звёзды на крыльях. Американские истребители открыли огонь по нашим и сразу же сбили двоих. Тут уж ничего другого не оставалось, как принять бой, и ответным огнём было сбито три «лайтнинга». Бой прекратился лишь после того, как Колдунов сделал такой вираж, что красные звёзды на плоскостях его истребителя оказались буквально перед носом ведущего группы американцев.

Оглавление книги