Книга: Высотки сталинской Москвы. Наследие эпохи

Высотные здания в Варшаве и Бухаресте

Высотные здания в Варшаве и Бухаресте

Факт строительства высотного здания в Варшаве чрезвычайно интересен в социальном отношении. Дело в т ом, что хоть высотка и была построена советскими инженерами и по советскому проекту, но первыми о ее строительстве заговорили сами поляки.

В 1950 году эскиз высотного здания был опубликован в книге, вышедшей в польском издательстве «Ксенжка и ведза» и называвшейся «Шестилетний план восстановления Варшавы». Свыше 600 снимков, схем, диаграмм, перспективных планов в этой книге рассказывали о страданиях, пережитых польским народом, о его героизме, любви к родине, гигантских творческих силах и вере в будущее. Многочисленные фотоснимки с суровой простотой изображали условия жизни жителей Варшавы, их работу по восстановлению города, рассказывали о помощи советского народа польскому народу.

«Эта братская, сердечная, самоотверженная помощь, – сказал в предисловии к книге президент Польской республики Болеслав Берут, – была первой братской рукой, которая помогла воскресить жизнь нашей столицы. Пусть помнят об этом все, кто ходят по улицам возрожденного города, пусть передадут будущим поколениям горячие чувства уважения и благодарности к великому инициатору этой помощи – другу Варшавы – Сталину!»[280]

Эскиз польской высотки был еще в 1949 году выполнен Яном Кноте, который изобразил Центральный дом культуры и науки на Маршалковской улице, по своим очертаниям напоминающий нечто среднее между высотным зданием на Смоленской площади в Москве и Дворцом Советов. Этот эскиз был выполнен на основе планировочных решений по генплану Варшавы без проектирования высотного здания как такового. Хотя эскиз уже предопределил основные объемы дворца. В частности, необычное для всех высоток соотношение распластанного низа и компактного центричного верха с отчетливо выраженными ярусами.

Интересно, что советская печать по этому поводу хранила полное молчание. Только 16 января 1952 года газета «Советское искусство» перепечатывает эскиз двухлетней давности, не ссылаясь на автора рисунка и умалчивая, что к данному моменту проект здания уже почти подготовлен творческой группой под руководством советского архитектора Льва Руднева. Фотография макета осуществляемого здания публикуется «Советским искусством» еще через четыре месяца – 7 мая 1952 года.

1950 год приносит резкое обострение ситуации на мировой арене: противостояние двух сверхдержав – СССР и Америки – усиливается небывалым образом. Передний край холодной войны проходил по странам Восточной Европы, попавшим после подписания соответствующих документов между бывшими союзниками в зону советской оккупации.

Речь шла о полномасштабном идеологическом противоборстве двух непримиримых политических систем. И.В. Сталин прекрасно понимал, что в сложившейся ситуации помимо военной и политической экспансии в Восточной Европе требовалась и экспансия культурная – только она могла быть противопоставлена той разлагающей идеологической работе, которую вели западные спецслужбы на территории социалистических стран.

Летом 1950 года группа ведущих польских архитекторов посетила Москву, где их познакомили с достижениями советской архитектуры. Тот откат к классике, который советские архитекторы пережили еще в начале 30-х, польские архитекторы почувствовали на себе спустя почти двадцать лет. Председатель польского Комитета по делам градостроительства и архитектуры Зигмунд Скибневский отметил тогда, что «одной из главных причин пересмотра генерального плана реконструкции Варшавы… является стремление более полно использовать богатейший опыт советского градостроительства»[281]. В польской печати отмечалось, что основным историческим документом, который всегда являлся для польских градостроителей примером всестороннего подхода к реконструкции социалистического города, было постановление СНК СССР «О генеральном плане реконструкции города Москвы» и указания Коммунистической партии Советского Союза и советского правительства по вопросам строительства советских городов [282].

В Государственном архиве города Варшавы хранится документ, регламентировавший деятельность представителей прессы в освещении тех или иных аспектов строительства высотного Дворца культуры и науки, который, как известно, был подарен польскому народу Советским Союзом. Документ, подписанный в апреле 1952 года директором Бюро контроля прессы, публикаций и зрелищ тов. Миколайчиком и адресованный главному архитектору Варшавы Юзефу Сталину, показывает, что популяризировать эту высотную стройку разрешалось со значительной долей осторожности. Журналистам предписывалось информировать читателей о том, что уже было опубликовано ранее в ряде перечисленных официальных сообщений, о сроках строительства, о работах по подготовке строительной площадки и еще о некоторых малозначительных аспектах. В то же время они не могли сообщать о деталях проекта и его авторах, о пребывании на территории Польши советских инженеров и местах их временного проживания. В тексте указывалось: «Нельзя брать интервью со строителями как советскими, так и польскими. Примерно 20–30 апреля 1952 года состоится пресс-конференция, где представители прессы будут ознакомлены с проектом, который к этому времени уже будет в Варшаве, после его подписания Польским правительством. После конференции представители прессы за любой информацией, касающейся реализации Дворца культуры и науки, обязаны обращаться в Бюро Представителя Правительства (тов. Пшибыл), которое будет предоставлять информацию, согласованную с Управлением строительства»[283].

Основой для архитектурного решения дворца послужили образы возводившихся в то же время высотных зданий в Москве: в частности, здания Московского университета на Ленинских горах и нереализованного высотного здания в Зарядье. Дворцу следовало быть народным по форме и социалистическим по содержанию. В связи с этим в 1951 году советские архитекторы по приглашению польского руководства посетили несколько польских городов для поиска национальных архитектурных акцентов.

В начале 1952 года советское и польское правительства подписали соглашение о строительстве в Варшаве Дворца науки и культуры. Здание было спроектировано в архитектурной мастерской строительства Московского университета Л.В. Рудневым, А. Великановым, И. Рожиным, А. Хряковым и инженером В. Насоновым.

Объем здания достиг 80 0 тыс. м³, а полезная площадь превысила 66 тыс. м². Высота равна 234 м. К высотной части, увенчанной шпилем, примыкают четыре многоэтажных крыла. О размере дворца дают представление такие цифры: длина фасада по Маршалковской улице составляет 254 м, ширина здания – 212 м. Правите льство Польской республики одобрило проект Дворца культуры и науки, расходы по строительству взяло на себя правительство СССР[284].

В центральной высотной части здания разместилась Академия наук и Общество по распространению научных знаний. В боковых крыльях – музей промышленности и техники, драматический театр, два кинотеатра, концертный и лекционный залы, большой комплекс помещений для молодежи, включая специальный спортивный корпус с двухсветным гимнастическим залом, бассейном для плавания, рассчитанным на проведение международных соревнований, и целым рядом других спортивных залов. Самым значительным по размерам и архитектурному оформлению стал зал конгрессов на 3700 мест, который был в то время одним из крупнейших в Европе[285].

Первоначально Дворец культуры и науки носил имя Сталина, при жизни которого ему хотели поставить памятник перед главным входом, между значительно уступающими в размерах Коперником и Мицкевичем.

С наступлением «оттепели» дворец утратил имя Сталина, буквы оторвали со стены, стерли фамилию вождя и с обложки книги в руках рабочего, стоящего в одной из ниш западного фасада здания. Следы от букв имени Сталина, отпечатавшись на керамической облицовке, были читабельны вплоть до начала 1990-х.

В 1990-х годах и сам дворец вызвал серьезные дискуссии у польской общественности. Польские исследователи единодушно причислили Сталина к составу разработчиков проекта, и это дало повод всерьез рассматривать вопрос о том, как поступить с этим «наследием тоталитаризма». Предлагалось если не сломать его совсем, то, по крайней мере, превратить в пародию, связав его с объемом значительно превосходящего по размерам современного здания из стекла и бетона. Звучали и вовсе бредовые предложения по устройству внутри дворца зрелищных аттракционов.

Проект Дворца культуры и науки в Варшаве. Вид со стороны Маршалковской улицы. Авторский коллектив: действительный член Академии архитектуры СССР Л.В. Руднев (руководитель), члены-корреспонденты Академии архитектуры СССР А. Великанов, И. Рожин и А. Хряков

Однако уже в 1997 году состоялась дискуссия историков, архитекторов, консерваторов, на которой впервые было предложено признать дворец памятником истории и старины и поставить его Проект Дворца культуры и науки в Варшаве. Вид со стороны Маршалковской улицы. Авторский коллектив: действительный член Академии архитектуры СССР Л.В. Руднев (руководитель), члены-корреспонденты Академии архитектуры СССР А. Великанов, И. Рожин и А. Хряков под охрану. Сегодня ДКиН уже никто не собирается сносить… Историки и архитекторы не позволили переделать конгрессзал в мюзик-холл, так как это угрожало бы аутентичности здания. 1 февраля 2007 года Дворец культуры и науки включен в список объектов, охраняемых Польским государством и имеющих историко-культурную ценность! Таким образом, в Варшаве совершился акт здравомыслия и уважения к истории, могущий стать хорошим примером и для нас[286].

Варшава. Проект реконструкции площади Сталина. Авторский коллектив под руководством Ю. Сигалина и К. Марчевского. 1952 г.

Дворец науки и культуры в Варшаве является отнюдь не только наследием советской культурной экспансии. Без сомнения, его архитектурное решение гармонично сочетает в себе и национальные польские черты. Своеобразным прототипом для оформления завершения послужила башня городской ратуши в Кракове. На башне ратуши в Кракове имеются часы, они являются очень известной местной достопримечательностью. Башня Дворца культуры и науки на макете Л.В. Руднева, несмотря на явное сходство с башней в Кракове, часов сначала не имела. Но в окончательном варианте проекта они появились, возможно как явная дань традициям национальной архитектуры, возможно и как результат пожелания самих поляков. В архитектурных деталях дворца прослеживается явное сходство с аттиками Сукениц в Кракове (суконные ряды в центре рыночной площади), и в несколько меньшей степени городского рынка в Казимеже. А у внимательного наблюдателя найдется и повод для улыбки – двадцать восемь аллегорических скульптур, выполненных советскими авторами по периметру дворца, исполнены ироничным и дружественным толкованием самобытных национальных мотивов.

Еще более необычной может показаться судьба одного из самых малоизвестных у нас высотных зданий, построенного в Бухаресте.

Общий вид строительства дворца на 15 сентября 1953 г.

«У друзей не бывал я в Бухаресте, но душой мы всегда и всюду вместе, – признавался в 50-х годах словами песни известный советский киноактер Марк Бернес. – Пусть летит от родных московских мест мой привет в Бухарест, в Бухарест…» Так советский высотный привет долетел и до Бухареста.

В начале 50-х годов и румынская архитектурная общественность вслед за поляками заговорила об искоренении пережитков конструктивизма и формализма. Проектирование крупнейшего в стране полиграфического комбината – Дома «Скынтейи» началось еще в 1948 году. В стадии проектирования изучалось 14 возможных решений с 30 вариантами. Первоначальный план постепенно расширялся в соответствии с постоянно растущими задачами, и к августу 1949 года эскизный проект и приложенный к нему план рабочего поселка были закончены[287].

Уже к 1952 году были построены производственные корпуса, но на фоне возврата к традициям классики, о котором как раз в то время заговорили, объемное решение комплекса было признано схематичным и формалистическим. Но, как отмечалось, критика широкой архитектурной общественности, товарищеская помощь советских мастеров, изучение лучших образцов мирового зодчества и национального народного искусства помогли коллективу проектировщиков Хория Майку, Никулае Бадеску, Марчел Локар и Мирча Алифанти достичь выразительности общей композиции планов и объемов[288].

Технологический процесс комбината был конкретно и обстоятельно изложен комиссией советских экспертов, уточнивших полезные площади и целесообразную расстановку машин согласно самым передовым научным методам советской полиграфии. Благодаря помощи советских экспертов румынские архитекторы и технологи смогли разрешить сложные вопросы, обусловленные разнообразием процессов на гигантском полиграфическом комплексе. В Москве румынским архитекторам представилась возможность встретиться с мастерами советской архитектуры, их помощь в выяснении вопросов эстетического и идеологического характера оказалась чрезвычайно ценной. Например, для большей монументальности здания и для создания благоприятной перспективы было рекомендовано расположить его в конце одной из главных магистралей столицы. Был также осужден композиционный разрыв между центральным корпусом здания и корпусами управления и типографией. По мысли авторов проекта «…единство сооружения должно выразиться и в композиционном единстве проекта. Недопустимо противопоставление труда умственного труду физическому. Здание комбината должно составлять стройный ансамбль, идейное содержание которого воплощается в целостном, хотя и сложном архитектурном сооружении»[289].

Опираясь на уже проверенные принципы советской архитектуры, проектировщики добились симметричной композиции, постепенного наращивания объемов к главному центральному объему, наилучшего расположения ансамбля на занимаемой территории. Румынскими зодчими были применены некоторые приемы из тех, что ранее использовал Л.В. Руднев в пространственной композиции МГУ. Центральный корпус поддерживается расположенными по углам четырьмя башнями, придающими всему ансамблю выразительный силуэт. Путем устройства широкого курдонера авторы избежали замкнутости, что сделало ансамбль более открытым, «гостеприимным». Цокольный этаж центральной части фасад а украсили широким арочным портиком. Для оформления центрального корпуса и угловых башен была применена система перспективных аркад, часто встречавшаяся на башнях старых памятников румынского зодчества[290].

X. Майку и Н. Бадеску. Полиграфический комбинат. Дом «Скынтейи» в Бухаресте. Макет. 1952 г.

В 1953 году началось строительство центрального корпуса, увенчанного башенной частью. Башня получила строгие и динамичные пропорции, вошедшие в румынскую архитектуру под влиянием русского классицизма и наиболее приближенные к пропорциям советских высотных зданий. Шпиль высотой 110 м, который сначала хотели отделать позолотой, предлагалось установить на основании, форма которого напоминала бы звезд ообразные основания памятников молдавской архитектуры. Согласно описаниям, шпиль планировалось увенчать пятиконечной звездой, однако вместо нее поставили позолоченную стрелку длиной 12,4 м. Высота здания без стрелки составляет 91,6 м, занимаемая площадь 280 х 260 м, объем 753 тыс. м³, а общая площадь комплекса 25 тыс. м ².

Производственная часть комбината состоит из четырех корпусов шириной в 20 и высотой в 25 м, которые образуют квадрат с наружными сторонами в 140 х 140 м, с внутренним двором в 100 х 100 м, на котором разбита зеленая площадка. Корпуса, прилегающие с двух сторон к главному корпусу, имеют в плане форму буквы С, ширина их – 15 м, высота – 25 м. Центральный корпус имеет в плане вид двутавра с очень короткими перекладинами. Его основание вписывается в прямоугольник размером 90 х 30 м.

Для главного корпуса, который являлся самым высоким гражданским сооружением Румынии, был применен сварной железобетонный каркас. Все проектные расчеты выполнялись по советским методикам. В описании отмечалось, что советский метод расчета металло-каркасов значительно превосходил американский, позволяя сэкономить 20 % металла и увеличить жесткость конструкции на 30 %[291].

В решении интерьеров авторы использовали элементы оформления старинных дворцов, широко применяя живопись и расцвеченные рельефные штукатурные украшения. Вплоть до завершения работ на строительстве Дома «Скынтейи» – первой румынской стройки социализма – коллектив проектировщиков продолжал вести поиски окончательного решения в оформлении интерьеров и деталей фасада центрального корпуса, старался вносить изменения в проект, поднимая все выше его художественные качества.

Помощь Советского Союза не ограничилась только поддержкой, оказанной при проектировании комбината. Она состояла и в механизации работ на стройке, и в подготовке полиграфистов. Почти все машины на комбинате были получены из Советского Союза, их ежедневная производительность достигала 3 млн экземпляров газет, 100 тыс. экземпляров переплетенных книг и 160 тыс. брошюр. 8 мая 1951 года в честь тридцатилетия Румынской рабоче й партии была досрочно введена в эксплуатацию первая очередь комбината Дом «Скынтейи». Большая ротационная машина, специально построенная в СССР, начала выпускать газету «Скынтейя». Помимо ротационной машины комбинат планировалось укомплектовать 457 различными машинами, подавляющее большинство которых также были советского производства[292].

После окончания строительства полиграфический комбинат некоторое время носил имя Иосифа Сталина. 21 апреля 1960 года перед зданием была установлена монументальная статуя В.И. Ленина. Она простояла до 1990 года. Высотка, утопающая в зелени парков, и в наши дни продолжает украшать горизонты румынской столицы.

Оглавление книги