Книга: Автостопом по Индонезии и к папуасам

Джайпура

Джайпура

Похожа на летний Владивосток. Бухта, окружённая зелёными горами, корабли в порту, улочки, уходящие вверх по склонам, ну и весь город такой живой, активный, шумный, хотя и поменьше Владивостока. Интернет недорогой и очень медленный. Ежедневно выходит газета – «Цендераваши пост». Цендераваши – некая особо красивая птичка, якобы райская птичка, обитающая здесь на Папуа. В честь неё называют и улицы, и фирмы, и даже газету.

Население – почти все понаехавшие. Центр колонизации. Папуасов оттесняют в горы, в лес, а Джайпура образцовый град, Новая Индонезия среди леса, супермаркеты, менты конечно же (безвредные для меня). Стройки. Музыка, огни… совсем не Энаротали!

Город Джайпура и окрестности полны шоколада. Внимание всем шоколадоманам! Отличнейший шоколад стоит тут примерно 9 рублей в пересчете на 100-граммовую плитку, а батончики местного типа-сникерса – 2,5—3 рубля, и это при местной всеобщей дороговизне. При этом произведены шоколады не в Папуасии, а в яванском Бандунге. Подозреваю, что в самом Бандунге они вряд ли дешевле. А то и дороже (проверю при случае). Думаю, что причина такова – папуасы возмущались, что у них растёт шоколадный боб, а потом его везут на Яву и им, папуасам, шоколад достаётся втридорога, – и вот бандунгский завод специально дотирует ту часть шоколада, что идет в Джайпуру, чтобы папуасы не ворчали! Так что в Джайпуре наелся до отвала шоколадками, их тут столько видов, что каждую по разу и не попробовать даже! Хороший шоколад, почти не тает на солнце, всем рекомендую.

Кины – деньги Папуа-Новой-Гвинеи – можно приобрести в обменниках Джайпуры (курс 3000/3200 рупий, кина дорогая). Продаются и монеты. Так что я стал обладателем целой горсти папуа-новогвинейских копеек, а также однокиновых монет (с дырочкой) и одной новенькой двухкиновой купюры, отпечатанной не на бумаге, как обычные деньги, а на пластике. Заходите в гости в Москве – покажу.

Стал искать приличное местожительство. Переехал с городка Энтроп в центральную Джайпуру, и оказалось, что зря:

Главмечеть в центре города оказалась вся в ремонте, жить в ней не очень уютно.

Всего, на Индонезию, от Суматры до Нов. Гвинеи, у меня ушло почти 80 дней (в одну сторону). Конечно, за 80 дней вокруг света можно облететь, но Индонезия такая приятная страна, что как раз это, наверное, такой необходимый минимум, чтобы что-то посмотреть, в чём-то разобраться, подучить язык, получить почти все индонезийские удовольствия.

Итак, результат. Как читатель помнит – я прибыл в Джайпуру на шоколаде, в виде бомжа с мокрым рюкзаком и разорванными штанами, и в полночь забрался через окно в мечеть в пригороде Джайпуры, п. Энтроп. На другой день поехал в саму Джайпуру, выяснил неутешительные свойства консульства и решил поворачивать назад. Как и в других местах Индонезии, я, понимая, что нахожусь на острове, решил применить прежнюю стратегию – через СМИ сообщить всем нужным людям о моем наличии в городе. В надежде, что за пару дней в городе возбудятся какие-то силы, которые перенесут меня в центральную часть Индонезии – на остров Сулавеси (на котором я пока что не был) или на Яву.

На второй уже день мой цветной портрет и огромная статья про меня появилась в «Цендараваши пост», на первой полосе, оттеснив на страницы 2—12 предыдущую ГлавНовость региона – кончину местного Главмента. Мент скончался на днях в центральном военном госпитале, и все чиновники слали через газету платные соболезнования – форматом от 1 полосы до 1/8 полосы. Все соболезнования были в точности одинаковые, только менялось название организации, которая соболезнует. И портрет главмента был всюду один и тот же, дурацкий, единственный, какой нашёлся в газете в отделе рекламы. А сами соболезнователи, ни один, не имели фотографии, чтобы представить в газету. Итак, «Управление коммуникаций и связи скорбит о…», «Магазин-супермаркет такой-то скорбит о…», «Управление деревенского округа такого-то скорбит…», «Мечеть / церковь / община скорбят…», «Колледж / школа / директорат рынка / коллектив нефтебазы / моторная группа такая-то / гостиница / Кабупатен Мерауке скорбят…», «Служба по уходу за беременными / фирма комнатных цветов / контора «Рога и котеки» скорбят… о безвременной кончине… генерала Анди Лоло, главмента Папуа, скончавшегося 16 апреля 2008 года в 16:04 в центральном госпитале.» Все эти объявления занимали страниц десять.

Но портрет А. Кротова выгодно отличался от главментовского и был цветным и помещен на стр.1, а статья огромная – неясно, как сочинённая, т.к. никто в редакции не знал английского, а моих 200 слов, что я знаю на бахаса, явно меньше, чем в статье (другие статьи обо мне они не ксерили). Итак, я стал Новостью №1, меня стали узнавать на улицах, в мечети и проч.

В городке Энтроп находилась не только редакция газеты, – там же нашлась и Папуасская Академия Путешествий (!) единственная на острове. В ней (это институт туризма) учится человек 50, преимущественно – дамы. Там я и провёл самую восточную лекцию по автостопу в своей практике (и самую южную) – Джайпура и Энтроп находятся восточнее Владивостока и Комсомольска-на-Амуре, где у меня были другие восточные лекции. Народу собралось поболе, чем в Комсомольске-на-Амуре, но вряд ли будет большой прок – движение вольных путешественников в Папуасии нам ещё развивать и развивать!

Да, в Академии подтвердили, что автодороги на Вамену, Мулью и Мерауке нет.

Один из преподавателей Академии решил повезти меня к себе в гости (на мотоцикле), но сперва надо было заехать на ужин к его матушке (которая, как оказалось, жила в 25 км отсюда). Иначе бы матушка обиделась. Итак, приехали туда, и тут начался дождь. Поужинали. Я говорю – поехали назад (вписывать он меня собирался в другом месте), т.к. мой рюкзак в мечети, а то закроют на ночь.

– Нет, сейчас не поедем, потом поедем: сейчас дождь.

– Дожди здесь всегда. Поехали, или я покину тебя и пойду сам за своим рюкзаком!

Мужик недовольно нацепил куртку, и мы поехали. Под усиливающимся дождём, по мокрым ночным улицам Джайпуры. Я зашёл в мечеть за рюкзаком, а тем временем мужика след простыл. Вернулся в мечеть. Глупо получилось как-то.

Заночевал в развалинах главной мечети. Как я уже писал, её разобрали, с целью выстроить новую и большую, а пока моления проходили под каким-то дощатым навесом. Здесь же и спали те, кто хотел этого. Жить под навесом дальше мне не хотелось, тут было неуютно, какой-то проходной двор, тесно, да ещё и курят (но курильщиков в мечети я строго пресёк этим вечером). Лучше, конечно, было вернуться в Энтроп, в ту самую мечеть, в которой я спал первую свою ночь после приезда в город. Знал бы, что Главмечеть в ремонте, – не стал бы переезжать.

На другой день я вернулся в Энтроп, и с утра я стал лучшим другом всей детворы Энтропа (от 5 до 14 лет). Дети ходили со мной по всем окрестным свалкам-помойкам (Энтроп оказался дивно трущобен), вели за обе руки, так что и отойти невозможно было, так как только отлипали одни дети, так прилипали другие. В дополнение, в мечети нашлось 2 штанги (небольшого веса, для индонезийских подростков), мы начали тягать эти штанги, отжиматься, бороться. Трое ребят проявили большую физическую силу и настойчивость, в целом индонезийцам не свойственную. Наверное у папуасов научились. Я оценил их, а они оценили меня; потом угощал детей конфетами и печеньем (остатки даров Сармийских). Фанаты не отставали от меня с 9 утра до 9 вечера, и под конец я ужасно устал, т.к. они сменялись, а я нет, и их было человек пятьдесят. Дети были в восторге.

На ночь меня приютил мужик-религиозник, живущий очень просто (почти бедно) в одной из трущоб Энтропа, и я с грустью переехал из большой чистой мечети в каморку к мужику. Но надо ж ближе к народу! Мужик жил в полуторакомнатной квартирке общей площадью 10 квадратных метров, с женой, несколькими детьми и телевизором. Книг было много, и почти все религиозные, например сочинения известного шейха Ахмада Дидата на индонезийском языке. На ужин и завтрак – рис с соевыми котлетками, чай, долгие разговоры – мужик был англоговорящим. Приехал сюда из Макассара, занимался ремонтом автомобилей. А в Макассаре у него и такого дома не было.

На третий день я подумал, что пора переезжать дальше, из Энтропа в Сентани – аэропортовский городок. Он в 60 км от Джайпуры. В самой Джайпуре самолёты сажать негде – рельеф не позволяет. А там, к западу от столицы, есть озеро Сентани, как раз вдоль него протянулась и взлётная полоса, и сам Сентани, обрамлённый горами в 2500 метров и выше.

На маршрутках переехал туда. Пошёл к начальнику аэропорта – мол, нужно улететь на Большую землю, причём бесплатно. Плыть на пароходе на Яву обратно мне совсем не хотелось. Уже наплавался!

Аэропортовский начальник сказал, что, по его мнению, багажных бортов на Большую Землю нет, грузы идут водным путём, а если срочное что – то суют военным. Бывает и комбинированный пассажирско-грузовой рейс, но он платный, за перелёт нужно отдать около миллиона (2600 руб). Но можно пойти договориться с милитаристами. Как раз должен был быть военный самолёт в этот день.

Я пришёл на военную базу. Самый главный начальник был как раз занят левыми пассажирами. Кто только не летел – бабы с коробками, папуас с гитарой, мужики с сумками… Но мне отказал. Сказал, что я – как иностранец – не могу лететь. Шпиономания, и боится он, что на прилёте, в Джакарте на военной базе, как-то не так воспримут, и он очень сожалеет, что я не индонезиец, а то бы взял. Надо было, конечно, мне сказать ему, чтоб он позвонил в Джакарту и предупредил генералов обо мне… Но тут прилетел самолёт (большая жирная сосиска тёмно-зелёно-коричневого цвета с маленькими вентиляторами), и начальник пошёл встречать борт на лётное поле. Пока я смотрел на секретный самолёт, мелкие и средние чины деликатно выперли меня с территории военной базы. Оставалось обедать и глядеть, как всего через 45 минут большой самолёт, гудя, поднялся в воздух и исчез, унося местных авиастопщиков (те, вероятно, платили некоторую взятку).

Скинул рюкзак в мечети «Баб-аль-Джаннат» (Ворота Рая) и пошёл разыскивать интернет, потому что в Джайпуре мне с оным не везло, всё было очень медленным. За полчаса не грузился даже один емайл! Городок Сентани оказался довольно длинным, здесь был и базар, и стоянка маршруток. Но интернет не был найден. Не успел я найти интернет, как произошла моя встреча с местным миллиардером (рупиевым). Звали его Бово. Произошло это так.

Я шёл по улице, несколько возмущённый всем происходящим (не стопились не только самолёты, но даже и городские маршрутки), и тут затормозил шикарнейший джип. Бово, увидев, что по улице его родного Сентани идет бородатый герой вчерашней статьи «Цендераваши пост», сразу признал меня и приказал своему водителю остановиться.

…Итак. Бово, немногим старше меня, интеллигентный, безбородый, ростом на полголовы ниже меня, родился и жил здесь в Сентани, а родители его приехали сюда с Макассара лет сорок назад, до того, как эта земля стала индонезийской. Занимались они каким-то хорошим бизнесом, видимо, интерьерно-гостиничного направления.

– Антон Кротов! Я читал о тебе в газете. Я приглашаю тебя в гости на обед!

Я не стал отказываться и погрузился в джип.

Обитал Бово в 200 метрах от аэропорта и всего в 100 метрах от интернета, в эти дни, правда, закрытого. Его двухэтажный особняк за забором выглядел внушительно. Как только я зашёл в дом и увидел обстановку, стол и прочее, я понял, что имеется в наличии человек очень не среднего достатка. На уровне хорошего сытого москвича. Только те продукты, которые мы покупаем за обычные деньги в магазинах, сюда привозят из Тайланда и Китая и стоят они тут дороже, чем в России.

Кроме Бово, в особняке жили: его родители – подвижные, умные, почти англоговорящие старички лет семидесяти; жёны, сёстры, братья в неизвестном количестве, рассованные по разным комнатам; сын Бово, очень толстый и ленивый мальчик лет десяти, просто позорно толстый, шарообразный, годный к транспортировке только на машине (настоящий сын миллионера с советских карикатур); обслуга и шофёр. В квартире стояли тяжёлые массивные столы, стулья, понтовая мебель из дерева, шкафы, часы и зеркала, всё то, чего была лишена моя предыдущая вписке в Энтропе. Вся безмебельная квартира, где я вписывался минувшей ночью, поместилась бы в любую из комнат сегодняшнего особняка.

Бово спросил, что я делаю в Сентани. Я рассказал – улетаю, но лётчики не взяли. Тем временем Бово узнал, что из всех 5 больших островов Индонезии я не был только на Сулавеси (родина его предков) и спросил, не собираюсь ли я побывать на Сулавеси, например в Макассаре. Я сказал, что если такая возможность подвернётся, то полетел бы. Тогда Бово, посовещавшись с родителями, вышел в соседнюю комнату и скоро принёс оттуда целую пачку разноцветных купюр денег (и красные, и синие, и зеленые, и фиолетовые бумажки – всего больше миллиона) и вручил мне их:

– Это тебе подарок. Можно купить билет в Макассар, или куда угодно.

После обеда мы поехали с Бово за билетами, он спросил – ты хочешь на пароход или на самолёт? Я сказал – на самолёт (уже наплавался. Уплыть я могу и без всякого билета.) Купили билет в Макассар на понедельник (на воскресенье уже не было), я говорю: спасибо! Он – «ерунда, не стоит благодарности, давай до понедельника поживешь у меня». Я согласился.

Бово (может это и не настоящее его имя, а кличка) оказался редким продвинутым человеком, очень знающим, англоговорящим, и я получил возможность узнать у него всё, что меня интересовало про Папуасию и Индонезию (его точку зрения). Он же расспрашивал про РФ, тоже очень интересные вопросы задавал.

Вечером в субботу мы поехали в какую-то деревню, в часе езды от города. В ней жили переселенцы с Явы. Там, оказывается, каждую неделю, в субботу, сход (вечером). Прибыли, в очень простом доме на циновках сидело 30 мужиков очень пролетарского вида, но трезвые. Пили чай, разливая из большого кувшина, ели рис, заверченный в листья пальмы, курили и говорили о чём-то. Несколько женщин тоже присутствовали, обслуживали гостей нехитрым угощением, другие сидели снаружи на веранде, тоже на полу. Я, Бово и два других человека, что приехали с нами, тоже сели в круг. Часа полтора посидели, поговорили, потом все стали расходиться, на прощанье всем раздали в пакетах еду, рис и прочее, Бово тоже взял, я тоже.

– Что это было? – спросил я.

Оказалось, это селяне собираются обсуждать свои нужды, и Бово тоже приезжает – узнать, не надо ли чего – может, у кого ребенок заболел и нужно отвезти в город и пристроить в больницу, или ещё какие-то нужды, и всем им он старается помочь (и христианам, и мусульманам). «Я уверен, что Бог даст мне больше, чем это», – так он объясняет. Сам он мусульманин, но к христианам очень вежливо относится – «Наши братья-христиане», говорит. Большой он специалист оказался по всяким религиям, присутствующим в Индонезии, и о проявлении папуасского сепаратизма.

О НЕЗАЛЕЖНЫХ ПАПУАСАХ. По его мнению, из 4 миллионов народа в индонезийской части острова, 1—1,5 миллиона являются сторонниками независимости. Им Австралия раздаёт обещания, что как только они отделятся, то разбогатеют. Хотя это не так – уже несколько или много лет все деньги, добываемые в Папуасии, достаются самим папуасам, и плюс регион щедро дотируется; губернатор – папуас, христианин, и главы всех районов – коренные местные. Папуасам раздали все правительственные должности, чтобы они могли бездельничать, и вообще никак их не угнетают (в отличие от американских индейцев или австралийских аборигенов), – а создают им все условия. Но есть такие вредные активисты-сепаратисты. Их два вида, одни сидят здесь, в городе Сентани и ведут разложение умов, это идеологи независимости. Эти люди вредят самим же «оранч асли», пытаются отторгнуть их от благ, порождаемых Индонезией. Второй тип сепаратистов – те, что живут в джунглях и убивают солдат, ну а солдаты отвечают тем же. Все эти граждане – жертвы австралийской пропаганды.

О ЯЗЫКАХ. В одной Джайпуре папуасы говорят на двадцати языках, вдоль озера Сентани тоже несколько языков. Всего много сотен, может 800 языков. Но письменность есть не у многих, а газет и книг на местных языках не выходит, т.к. очень мало народу на каждый язык приходится. Поэтому в общественной жизни все пользуют гос. язык. Школы есть везде, даже в лесу. Вот мужик (показал мужика) работал много лет в школе в лесу, у него было всего 6 учеников, а учитель – он один, на все предметы! (прикольно!) За зарплатой и покупками каждый месяц ходил пешком в райцентр.

О РЕЛИГИОЗНОЙ СВОБОДЕ. В Индонезии можно исповедовать четыре религии (ислам, христианство (двух подвидов – католичество и протестантизм), буддизм и индуизм). Всем религиям равные якобы условия. Но всё раздельно – школы отдельно для детей разных религий. В каждой провинции есть храмы всех 4 религий (под Джайпурой тоже есть буддийский и индуистский храмы, но в них почти никто не ходит, буддисты-индуисты тут – переселенцы с Бали). Сменить веру очень сложно. Если ты хочешь перейти в иную религию, то надо в комитете той религии получить справку – мол, этого берём к себе, – и потом уже в конторе в деревне менять запись о себе, бумаги пойдут в район, потом в провинцию и в Джакарту, так как данные о всех людях хранятся там. После всего поменяют тебе паспорт, будет записана иная религия. Но очень муторно.

А вот атеистом быть нельзя! Нет такой законом данной возможности. Поэтому атеисты хотя и есть, но прикрываются разными религиями. Чаще всего они (по мнению мужика) пишут себе «Ислам», но реально не верят ни во что. Евреев-иудеев в стране тоже нет, и ни одной синагоги Бово не встречал, хотя был такой случай – одна деревня на Яве решила, что они евреи, и написали коллективное письмо в Израиль, чтобы их забрали. Но оттуда пришел им отказ. Возможно, то были ложные евреи. Мусульмане-шииты есть в Джакарте и на Суматре. Исмаилитов нет (он не встречал). Есть обширная секта – Ахмадия, они считают, что был ещё один пророк в Индии, Ахмад, самый последний что ни на есть.

О ПАПУАСАХ дополнительно. Они не бизнесмены, не сеют, не пашут почти никогда, больше охотники или государственные служащие. Но стоит каким-либо индонезийцам приехать распахать сию землю, которая всё равно пустует, – может появиться какой-нибудь папуасский вождь и требует – это моя земля, вы понаехали, платите мне, скажем, 100 тысяч в день с деревни. И тогда часто приходится прикрывать хозяйственную деятельность. А сами они не занимаются земледелием. Но мы, индонезийцы, всё равно их любим, никак не угнетаем, и если говорят они, что это их земля – ну пожалуйста, мы вас не трогаем.

О ЗОЛОТОЙ ШАХТЕ. Как известно, на юго-западном побережье острова находится «свободный порт» Тимика. От него идёт дорога на золотые рудники. В посёлке Темагапура (закрытом для посторонних) находится самый большой в мире золотой рудник. Каждый год добывается золота на миллиарды долларов; сотни миллионов одних только налогов платит зототая компания. Фирма принадлежит Америке, но все эти налоги, по мнению моего нового друга, остаются в бюджете острова. Поэтому Папуа – самый многоденежный край. Но из-за того, что много денег водится в Тимике, там повсюду процветает разврат, проституция, наркомания и СПИД. В других районах этого зла почти нет.

Вот такие подробности рассказал мне Бово. Всё воскресенье я провёл у него, интернет и все заведения в городе были закрыты. Бово сделал попытку отвезти меня на радио, но и оно не работало, или просто народ тут ленивый. Так что я отъедался, отстирался, а утром в понедельник в аэропорт – и чудесным образом оказался в Макассаре, третьем городе страны!

Всё, Папуасия кончилась. Теперь вокруг меня – обычная юго-восточно-азиатская цивилизация. Теперь я занимаюсь возаращением домой.

Напоследок о моём пребывании в Джайпуре:

Сентанийский миллиардер Бово оказался единственным жителем Папуа, который НЕ обращался ко мне «МИСТЕР». Все остальные жители Папуа упорно считали меня Мистером, да и на других островах тоже. Хоть и самый б.у.шный, но мистер!

За несколько дней в Джайпуре/Энтропе/Сентани я сменил несколько ролей —

1. А. Кротов – бомж.

2. А. Кротов – друг всех детей и исследователей свалок и помоек.

3. А. Кротов – друг святых мужей и специалистов по религии.

4. А. Кротов – знатный коллега из российской Академии Путешествий.

5. А. Кротов – друг миллиардера из Сентани.

Одна роль у меня не вышла – А. Кротов – «друг военных самолётчиков». Ну ладно, не последний раз.

Оглавление книги