Книга: Автостопом по Индонезии и к папуасам

Последний день в Набире

Последний день в Набире

Последний мой день в Набире ознаменовался несколькими любопытными событиями. Во-первых, нашлась пара человек, которые подтвердили наличие дальнейшей дороги из Энаротали на Мулиа, и ещё несколько человек, которые эту инфу категорически опровергли. Никто из них, правда, сам не ездил в данном направлении.

Ещё я продолжил свою просветительскую деятельность. Ходил в школу, общаться с учащимися 15—18 лет (христианская школа-колледж). Сперва я пошёл в другую школу, но там учительница английского языка не знала английского языка, и объяснить, что я хочу, мне не удалось. В другой школе, на счастье, учитель английского умел разговаривать и оказался умным дядькой, он согнал несколько старших классов в одно помещение, и самоустранился, с другими учителями отправившись гулять и курить. Я остался с народом (больше пятидесяти ребят). Говорил очень медленно и внятно, добавляя индонезийские слова, но когда потом предложил задавать вопросы, ответом было гнетущее молчание.

Тогда я сам стал спрашивать учеников, провёл опрос их и выяснил, что примерно 10% из них родились в Набире, 40% приехали из деревень в лесу (папуасы), а 50% переселились из других городов (Маноквари или остальная Индонезия, это больше обычные индонезы – с родителями переехали в детстве). Также узнал, что никто из них никогда не был в Энаротали и никогда не покидал о. Новая Гвинея (переселенцы – с момента переезда). Два человека были в Джайпуре (столице острова). Некоторые планируют после завершения школы переехать в Джайпуру или Маноквари. Одна умная девушка (оказалось потом – англоговорящая, просто стеснялась) хочет переехать на о. Бали, чтобы работать там туристским гидом. Ещё мечтает побывать в городе Рим. Но это весьма теоретически, ибо о методах попадания туда она не имеет представления. (Будем надеяться, что её, как активную католичку, отправят на самолёте на какую-нибудь всекатолическую конференцию за счёт западной церкви.) Другие идей не имели.

Час примерно я провел с учащимися и даже вспотел, выдавливая из них какую-то информацию. Узнал, что у себя в деревнях они используют свои, папуасские языки. В школе же учат и английский, и немецкий, но оказалось – без толку. Все христиане (католики). Потом предложил побороться (с ребятами папуасской внешности). Те оказались очень сильными и завалили меня несколько раз (а им 16—17 лет, и размером поменьше меня будут). Поражение «Белого мистера» вызвало вопли и восторг всего коллектива. Папуасы же зауважали меня, видя, что белый мистер почти такой же сильный, как они, Оранч Асли («настоящие люди»).

После урока целая депутация парней отпросились со школы (под видом практиковаться в английском языке) и пошли со мной шляться по жаркому городку (под видом быть моими гидами). Гидами оказались плохими. Мы два часа искали редакцию районной газеты Набире Пост (имея при этом её адрес, в маленьком городке), и закончили поиски на городском пляже (вода +30), где я угощал ребят мандаринами (единственный дешёвый и растущий тут фрукт). Так газету и не нашли. Ребята поведали мне, что 1) в лесу под Энаротали живут папуасы, у которых нет из одежды ничего, кроме «котека»; 2) фруктов и риса там тоже нет, и едят они только батат (сладкий картофель), 3) в аэропорту работают русские лётчики, которых они правда не видели, но по слухам они пролетают над нами; 4) они очень счастливы встретить в своей жизни белого мистера.

Бывали и раньше в Набире проездом какие-то мистеры, но проезжали они мимо на джипах, жили в гостинице и летали на самолёте, с местными жителями не общались и в школах не выступали. Поэтому я для местной молодёжи и оказался единственным образцом белого человека, «близкого к народу», компанейского, с которым можно пообщаться, погулять по городу, побороться и прочее.

Вернувшись в мечеть, я выявил десять причин, почему Оранч Асли не принимают ислам, а приехав из деревень в Набире, идут в церковь, а не в мечеть. 7 причин я обнародовал в мечети (при помощи уже известного нам Абдул Рашида). И записал им на бумажке, чтобы исправлялись (виноваты в этом, конечно, сами обитатели мечети, и вообще индонезы, создавшие разделение между индонезами и Оранч Асли и сохраняющие, и поддерживаюшие этот разрыв). Три причины не стал говорить, всё равно кое-что им не исправить.

Почему папуас, приехав из леса в Набире, идет в церковь, а не в мечеть

1. В церкви говорят на индонезийском, а в мечети в молитвах ничего не понятно.

2. В мечети строгий персонал. Нужно руки-ноги мыть, одеваться прилично. В церкви посвободнее.

3. Коран в переводе на бахаса в Набире не встретишь, он лежит в каморке, пахнет плесенью, и в нём живут муравьи. А Библия переведена на бахаса и встречается тут в каждом месте.

4. Вокруг мечети большой забор и колючая проволока, хрен знает что внутри, может лучше не заходить.

5. Никто из индонезов в народ не ходит, все отделились, типа мы хорошие, а папуасы пьяницы и злодеи.

6. Сами индонезы не понимают своего же арабского языка и ничего толково объяснить не могут.

7. В мечети в Набире нет женского отделения, а в церковь в воскресенье можно прийти всей семьёй.

И ещё три причины, которые могут назвать папуасы, но я не назвал —

8. Индонезийцы – оккупанты, понаехали тут со своей религией.

9. Индонезийцы – проклятые буржуи, понавезли из своего Макассара тучу барахла и продают за огромные деньги, а мы тут картошкой питаемся и продаём кукурузу за 1000 рупий, и то никто не берёт.

10. Начальники, полиция и менты понаехали тут, а мы люди местные.

На третий день моего пребывания в Набире, я познакомился с ещё одним англоговорящим сообразительным мужиком, членом правительства Набирского района, таким образом общее число умных англоговорящих людей в городе, найденных мною, достигло четырёх. Член правительства был единственным человеком на всю общину, который приезжал в мечеть на машине – остальные приходили, конечно же, пешком.

Оглавление книги