Книга: Тверская. Прогулки по старой Москве

Синематограф с роскошным роялем

Синематограф с роскошным роялем

КИНОТЕАТР «ДОМ ХАНЖОНКОВА» был построен в 1913 году известным киномагнатом А. Ханжонковым. Первоначально он назывался «Кинема-театр», но в скором времени был переименован в театр «А. Ханжонков и Ко». Затем кинотеатр неоднократно менял свои названия: «Русь», «Горн», «Межрабпом», «Москва» и, наконец, «Дом Ханжонкова».

Кинематограф возник в нашем городе в самом начале двадцатого века и сразу же вызвал к себе интерес. Впрочем, отношение к первым синематографам было неоднозначным. С одной стороны, дело новое, возможно, перспективное (а может быть, и вовсе нет), однако в любом случае заманчивое. С другой стороны, кинематограф попрал культурные устои общества. Он даже воспринимался как реальная альтернатива старому и доброму театру. Одного этого было достаточно для того, чтобы относиться к новому явлению настороженно.

Правда, передовые люди понимали всю бессмысленность подобного подхода. Искусствовед и журналист Амфитеатров, например, писал: «Будущность кинематографа громадна, и борьба с ним, как с таковым, вряд ли целесообразна… Кинематограф никогда не заменит театра, но союз их необходим, неизбежен и, вероятно, будет в весьма продолжительном времени так тесен, что один без другого станет невозможным… Не аристократничайте, господа».

Новое явление вызвало у обывателей естественное любопытство. Еще бы – на простой плоской поверхности вдруг появляется объемное изображение. В это изображение наивно верили и, завидя на экране приближающийся поезд, многие зрители вскакивали со своих мест. Так кот, подойдя к зеркалу, верит в реальность собственного отражения и пытается вступить с ним в схватку.

Содержание первых кинолент было довольно легкомысленным: «Лаборатория Мефистофеля», «Путешествие на Луну» или «Знаменитые клоуны Нуне-Нуне». Неудивительно, что даже император Николай II относился к новому искусству крайне отрицательно, как к бесполезному и даже вредному делу, и пренебрежительно называл кино «балаганным промыслом».

Первая киноаппаратура была качества довольно низкого, но отличалась фантастическим разнообразием. Поражал горожан фонохромоскопограф. Его, конечно, рекламировали в самых восторженных словах: «Сегодня открытие всемирной новости – аппарата фонохромоскопографа, посредством которого почтеннейшая публика видит на экране во весь рост артиста в натуральных красках и слышит его пение и разговор. Манеры, жесты и движения вполне совпадают с разговором или пением, благодаря чему получается полная иллюзия. Все картины в красках и без мигания».

Где-то устанавливали аппарат попроще – так называемый графофон – массивный агрегат американского происхождения с огромной трубой-рупором. Он якобы тоже создавал полнейшую иллюзию происходящего. Вот, к примеру, одна из реклам: «При помощи электричества зрителю дается полная иллюзия швейцарской природы днем, ночью, утром и вечером, во время грозы, дождя и бури. Тут картина восхода солнца и закат его, и постепенный переход к звездному и лунному небу. Неожиданно начинается буря, раскаты грома, отблески молнии и т. д. Все это исполнение очень удачно. В горах проходит поезд, между скал журчит ручеек, когда темнеет, на мосту зажигаются фонари – вообще соблюдены все характерные детали».

Родственниками фонохромоскопографа и графофона были кинемакрофонограммы, синеорамы и прочие приборы. Однако они все же не давали обещанной владельцами «полной иллюзии», а иной раз даже раздражали.

Иван Бунин писал об одном таком кинематографическом сеансе: «Под вечер мы часто скрывались в последний ряд одного из кинематографов… Фильмовая техника несомненно шла вперед. Уже тогда, в 1915-ом году, были попытки усовершенствовать иллюзию внесением красок и звуков: морские волны, окрашенные в нездоровый синий цвет, бежали и разбивались об ультрамариновую скалу… и пока, как белье, полоскалось это море в синьке, специальная машина занималась звукоподражанием, издавая шипенье, которое почему-то никогда не могло остановиться одновременно с морской картиной, а всегда продолжалось еще две-три секунды».

Так что самым распространенным звуковым сопровождением был все-таки тапер, а в дорогих кинотеатрах и целый оркестр.

В 1913 году в Москве существовало несколько десятков всяческих кинотеатров. Какой-то был пореспектабельнее, какой-то, напротив, попроще. Но ханжонковский кинотеатр сразу же вошел в число лидеров кинорынка. Во-первых, потому, что у владельца в то время были имя, опыт, своя кинопрокатная контора и даже собственная киносъемочная студия. Во-вторых, потому, что «Кинема-театр» изначально стоял на твердой основе. И вот 1 августа 1913 года в Москве на Триумфальной площади торжественно заложили здание нового кинотеатра. А уже 24 ноября, спустя без малого четыре месяца, он был открыт для публики. Естественно, что эта церемония началась с освящения, а «после торжественного освящения, совершенного архиерейским служением, присутствующим было предложено шампанское и роскошно сервированный завтрак. После завтрака перед гостями были продемонстрированы отдельные акты из кинопьес, выпущенных акционерным О-вом (Ханжонкова. – АМ.), в хронологической последовательности с 1908 г. и целая вещь „Страшная месть“ – прекрасно инсценированная по Гоголю».

Официальные отчеты об этом событии удачно дополняют мемуары современников. В частности, известный театральный деятель И. Шнейдер вспоминал: «На открытие театра была приглашена „вся Москва“ (театральная и газетная). Съезд был назначен к двенадцати часам дня. В ожидании киносеанса, который должен был отобразить всю производственную эволюцию фирмы Ханжонкова, публика прохаживалась по залам, спускалась в нижнее фойе и поглядывала на столы, накрытые для банкета, который был организован на широкую ногу – со жбанами зернистой икры и т. д.»

Самое же интересное произошло в конце показа ретроспекции. Зрители вдруг обнаружили на экране себя. Естественно, все переполошились, стали вскакивать со своих мест, кричать, махать руками. А дело было в том, что съезд гостей тайком засняли, быстренько проявили пленку и продемонстрировали приглашенным. Но по тем временам этот аттракцион был необычайной сенсацией.

Дело в «Кинема-театре» впервые в стране было поставлено на широкую ногу. Кроме администратора, ответственного за хозяйственную часть, был приглашен особенный заведующий художественной частью. На сцене стоял превосходный концертный рояль (за него пришлось отдать три тысячи рублей), а рядом с этим инструментом размещался симфонический оркестр из тридцати пяти участников – в то время невиданное музыкальное сопровождение лент.

Кроме киносеансов здесь проходили и лекции (конечно, о кинематографе), демонстрировались научные киноленты. Словом, «Кинема-театр» сразу же обошел своих конкурентов.

А между тем кино из балагана превратилось в полноценное и, более того, высокое искусство. Конечно, особенное впечатление оно производило на детей. Вот, например, впечатления юной Фаины Раневской: «Впервые в кино. Обомлела. Фильм был в красках, возможно, „Ромео и Джульетта“. Мне лет 12. Я в экстазе, хорошо помню мое волнение. Схватила копилку в виде большой свиньи, набитую монетами (плата за рыбий жир). Свинью разбиваю. Я в неистовстве – мне надо совершить что-то большое, необычное. По полу запрыгали монеты, которые я отдала соседским детям: „Берите, берите, мне ничего не нужно…“»

Впрочем, и взрослые были неравнодушны к этому зрелищу. Например, писатель Леонид Андреев воспевал его в таких словах: «Чудесный кинемо! Если высшая и святая цель искусства – создать общение между людьми и их одинокими душами, то какую огромную, невообразимую социально-экономическую задачу суждено осуществить этому художественному апашу современности! Что рядом с ним – воздухоплавание, телеграф и телефон, сама печать… Не имеющий языка, одинаково понятный и дикарям Петербурга, и дикарям Калькутты, – он воистину становится гением интернационального общения, сближает концы Земли и края души, включает в единый ток вздрагивающее человечество».

А Лев Толстой, когда ему показали документальные кадры, изображающие самого Льва Николаевича, взгрустнул и произнес:

– Ах, если бы я мог теперь видеть отца и мать так, как я вижу самого себя.

Один из неизвестных авторов даже посвятил кинематографу стихи:

Естественно, что при такой популярности известнейший в городе кинотеатр приносил ощутимую прибыль. В частности, в 1916 году его владельцы получили более пятидесяти тысяч. Список расходов на кинотеатр тоже смотрелся впечатляюще. Больше всего денег, – без малого тридцать семь тысяч рублей, – уходило на прокат картин. Двадцать с половиной тысяч – на рекламу. Восемнадцать с половиной тысяч получал оркестр. Четырнадцать шли на оплату служащих. И далее, все в том же духе.

Тем не менее уже в 1917 году Ханжонков продал свой кинотеатр. Тому было несколько причин – ухудшение здоровья (сказывалась полученная в молодости рана), мировая война, некоторые организационные ошибки.

Так что после революции кинотеатр отбирали уже у других владельцев.

Оглавление книги