Книга: Большая Никитская. Прогулки по старой Москве

Звезды под крышей

Звезды под крышей

Московский планетарий (Садовая-Кудринская улица, 5) построен в 1929 году по проекту архитектора М. Барща.

1929 год запомнился московским жителям высылкой Троцкого, началом культа личности и открытием на Садовой-Кудринской улице странного дома с яйцевидной крышей – планетария.

Московский планетарий был отнюдь не первым в мире. Один уже работал в Австрии, один – в Италии и целых десять – в Германии. Но в Москве ни о чем подобном и подумать раньше не могли: до революции официальной религией было православие, а планетарий неизбежно подрывал веру во Всевышнего.

Автором столичного планетария был архитектор Михаил Осипович Барщ. Зодчий, говоря по правде, начинающий – во Вхутемас (Всероссийские художественно-театральные мастерские) он поступил только в 1920 году. Ему было всего шестнадцать лет. Его дипломная работа (крытый рынок на Болотной площади) не была реализована. Зато проект планетария, начатый сразу же после окончания института, в 1926 году, неожиданно для автора победил на архитектурном конкурсе. Юному дарованию доверили строительство важнейшего объекта – случай для того времени достаточно распространенный. По окончании строительства двадцатипятилетний Михаил Осипович сделался классиком архитектуры.

Открытие планетария стало сенсацией общесоветского масштаба. 150 тысяч золотых рублей были потрачены не зря. Больше всего поражал тонкий железобетонный купол – при диаметре почти что 30 метров он был толщиной от 8 до 12 сантиметров.

Внешне планетарий смахивал на медресе (недаром архитектор Барщ перед строительством долго путешествовал по среднеазиатским городам).

Собственно, планетарием здание назвали всего-навсего по одному предмету (так же, как десятилетней давности «транзистор» по одной лишь радиодетали). «Планетарием» назывался прибор, изготовленный германской фирмой Цейс. Это был проектор, поражавший своей невиданной в то время сложностью. «Планетарий» состоял из 119 отдельных фонарей, дающих на высоком куполе 5400 движущихся ярких точек – звезд, планет и прочих светящихся объектов.

Тринадцатый в мире планетарий. Построенный, опять же, за тринадцать месяцев. Да еще, как отмечали астрологи, открытый под тринадцатым знаком Зодиака. Тринадцать – число символическое…

Московский планетарий был, по сути своей, так же антиправославен, как крематорий. Старорежимные дедульки тужились принять новую власть и новую идеологию. На вопрос «товарищей»: «Куда бежишь, песочница, неужто в крематорий?» – дедульки напускали бодрости и радостно кричали:

– Да, в наш советский колумбарий.

А потом на всякий случай тихо добавляли:

– И в планетарий.

«Ежедневно производятся сеансы-лекции под искусственным звездным небом. Перед зрителями демонстрируются движение солнца, луны, планет и звезд, кометы и падающие звезды, солнечные и лунные затмения, полярные сияния», – рекламировали новую игрушку московские путеводители.

Маяковский даже написал стихотворение: «Пролетарка, пролетарий, заходите в планетарий». Название стихотворения стало рекламным лозунгом.

А Емельян Ярославский, как водится, умничал: «Поповские сказки об устройстве Вселенной рассыпаются в прах перед доводами науки, подкрепленной такой незабываемой картиной мира, какую дает планетарий».

В планетарии лежала книга отзывов, куда восторженные пролетарии вписывали незатейливые мысли: «Сидя в Планетарии на сеансе, я вспоминаю, как трудящиеся, часто терпевшие поражение в борьбе с угнетателями, отступали, устремляя взоры на неведомое небо, где они надеялись найти избавление. Деревенским мальчиком, находясь в ночном, я часто смотрел на небо…» – и так далее, в духе все той же народной патетики.

Роль планетария отнюдь не ограничивалась наукой астрономией. Здесь иногда показывали феерические шоу. Например, после войны пользовался особой популярностью «Салют Победы».

Когда скульптор Вера Мухина лепила своих «рабочего с колхозницей» для Всемирной выставки в Париже, она пришла в Московский планетарий. Там ей показали, как будет освещаться небо во время выставки. И это повлияло на скульптуру.

Здесь же, в планетарии, работала так называемая Реактивная секция Стратосферного комитета Осоавиахима. В нее входили инженеры, делающие ракеты: Королев, Цандер, Стечкин. Тут перед зрителями выступали лучшие люди советской страны – космонавты. Действовали читальня и буфет. Проводились тематические выставки. Устраивались выездные лекции.

История же автора была не столь блестящей. Барщ, разумеется, не был забыт. Ему давали вполне престижные заказы – крематорий, клубы, павильоны на ВСХВ, экспериментальные дома-коммуны. Однако же в историю архитектуры Михаил Осипович вошел именно планетарием. Продвинуться дальше своей первой победы не удалось. Разве что «Монумент покорителям космоса» может конкурировать с его дебютом.

Оглавление книги