Книга: Суздаль. История. Легенды. Предания

Соломония Сабурова и легенда о разбойнике Кудеяре

Соломония Сабурова и легенда о разбойнике Кудеяре

В 1526 году в Свято-Покровскую женскую обитель прибывает Соломония Сабурова — еще совсем недавно супруга великого князя Василия III. О женитьбе их Н.М. Карамзин в своей "Истории государства Российского" приводит следующий рассказ Франциска да Колло (посла императора Максимилиана): "Великий князь Василий вздумал жениться (это было еще при жизни его отца. — Н.И.), обнародовал во всем государстве, чтобы для него выбрали самых прекрасных девиц, знатных и незнатных, без всякого различия. Привезли их в Москву более пятисот; из них выбрали 300, из трехсот 200, после 100, наконец, только 10, осмотренных повивальными бабками; из сих десяти Василий избрал себе невесту и женился на ней".

Супругой Василия Иоанновича стала Соломония Сабурова — дочь незнатного дворянина Юрия Константиновича, который только после свадьбы дочери получил боярское звание[74]. Оставшись сиротой еще в колыбели, Соломония после смерти матери поступила на попечение родной тетки, которая ее безмерно и горячо любила. Красавица, умная и добрая от природы, Соломония была утешением всей семьи. Согласно правилам того времени воспитывали ее в страхе Божьем, строгом благочестии и доброй нравственности.

Когда Соломонии объявили о повелении Василия Иоанновича, она со страхом поехала к великокняжескому двору, так как ей тогда не исполнилось еще и шестнадцати лет. К тому же она была очень скромна и застенчива, так как до тех пор ее окружала только собственная семья и никуда она еще не выезжала из поместья отцовского.

После избрания юную Соломонию тотчас же торжественно ввели в княжеские хоромы, исполнив предварительный обряд посвящения в государевы невесты. Свадьбу сыграли 4 сентября 1505 года, а через полтора месяца скончался отец Василия — великий князь московский Иван III, и 26-летний Василий III взошел на прародительский престол, которому верой и правдой служили отец, дед и прадед его молодой жены.

Добрая и ласковая княгиня Соломония всей душой полюбила великого князя, и молодые супруги стали жить в любви, мире и согласии. Все свое время княгиня посвящала разным добрым делам; милостыню она раздавала с необыкновенной щедростью, в большие церковные праздники посещала монастыри и оделяла монашескую братию и особенно сестер щедрыми дарами. Народ знал доброту княгини Соломонии, и много страждущего люда обращалось к ней со всякими просьбами.

Почти двадцать лет прожили супруги в добром согласии, и лишь одно омрачало их любовь — не было у них детей. Почти каждый год ездили они на богомолье, моля Господа о даровании им детей, немало выстроили церквей и сделали в них богатые вклады. Но все было тщетно… Шли годы, и вполне реальной становилась возможность передачи великокняжеского московского престола, после смерти Василия III, одному из его братьев — Юрию Дмитровскому, Семену Калужскому, Дмитрию Угличскому или Андрею Старицкому. Отношения их с великим князем были весьма сложными, чем не раз пытались воспользоваться соседние государства, и Польша в первую очередь.

И тогда великий князь Василий Иоаннович решает развестись с Соломонией. Самой большой сложностью при расторжении брака была юридическая сторона дела, так как в истории Рюриковичей не было еще такого случая, когда при живой жене задумывалась бы новая свадьба. Тем более и речи не могло быть о новом браке при живой жене, даже принявшей постриг Константинопольский патриарх, как глава Православной церкви всего мира, согласия на развод не дал, и тогда великий князь Василий III обратился к митрополиту Московскому Даниилу, который был более политиком, чем "пастырем духовным". И тот нашел оправдание для развода, к тому же намерение царя поддержали и многие бояре: "Государь! Неплодную смоковницу иссекают и выбрасывают вон из виноградника".

Однако другие выступили против развода и не побоялись сказать царю, что затевает он дело беззаконное, по своеволию своему попирая церковные и человеческие законы.

В числе последних были боярин И.Н. Берсеня-Беклемишев, командовавший стражей у Каменного моста, Максим Грек и инок Вассиан (в миру Иван Патрикеев), единодушно осудившие царя за его намерение развестись с законной супругой. И.Н. Берсеня-Беклемишев даже ходил с протестом к великому князю, но тот прогнал его с ругательными словами. И первой слетела голова этого боярина, который был казнен за свое "высокоумие" и собственное "мнение", а это, по словам летописца, — "всем бедам мати"[75].

Максим Грек был сослан в Иосифо-Волоколамский монастырь — "обращения ради, и покаяния, и исправления", без права "писати, или писание составляти". С Вассианом Патрикеевым расправились позже. Сочувствовали великой княгине Соломонии и простые москвичи, о чем в народной песне пелось так:

До нашего времени сведения о "неплодстве" великой княгини Соломонии дошли из показаний ее брата — И.Ю. Сабурова. Согласно им, она будто бы говорила ему, что есть "жонка Стефанидою зовут, резанка, а ныне на Москве, и ты ее добуди да ко мне пришли". Стефаниду будто бы доставили к великой княгине, и вместе они "смачивали заговоренной водой сорочку, порты и чехол и иное платье белое", а также велела ворожея этой водой обтираться, чтобы "великий князь любил". А так как всякое знахарство тогда осуждалось, то великий князь Василий Иоаннович решил постричь супругу в инокини. В официальной версии о пострижении великой княгини Соломонии говорилось следующее: "Благоверная великая княгиня Соломония, видя бесплодие чрева своего, словно древняя Сара, стала просить госуцаря… чтобы он позволил ей принять иночество. Царь же государь всея Руси не давал согласие на такое ее желание, возражая на просьбу так: "Как же я могу расторгнуть этот брак, когда после него не могу во второй вступить?", поскольку государь богобоязненно следует заповедям Господним и церковным установлениям"[76].

Другие версии прямо указывают на насильственный постриг Соломонии по приказу великого князя. И в ноябре 1525 года в соборе московского Рождественского монастыря великую княгиню постригли в монахини с именем София. Некоторое время она проживала в стенах этой обители, а весной 1526 года ее отправили в суздальский Покровский женский монастырь.

В сочинении австрийского дипломата барона Сигизмунда Герберштейна сказано: "Во время нашего тогдашнего пребывания в Московии некоторые утверждали нам за непременную истину, что Саломония родила сына, по имени Георгий, но никому не желала показать ребенка. Мало того, когда к ней присланы были некоторые лица для расследования истины, то она… отвечала им, что они недостойны того, чтобы глаза их видели ребенка, а когда он облечется в величие свое, то отомстит за обиду матери. Некоторые же упорно отрицали, что она родила"[77].

Слухи эти, по словам С. Герберштейна, исходили от жен двух важных придворных — "казнохранителя Георгия Малого и постельничего Якова Мазура". Эти женщины уверяли, что от самой Соломонии слышали о ее беременности и скорых родах. Когда же слух об этом дошел до великого князя Василия Иоанновича, тот так разгневался, что приказал обеих женщин отрешить от двора, а жену Георгия Малого еще и наказать кнутом за то, что она вовремя не сообщила ему об этом.

В Суздале великая княгиня-инокиня Соломония-София находилась под защитой стен Покровской обители, так как монастырь этот обустроился и разбогател благодаря ее щедрым пожертвованиям. Это была своего рода ее личная обитель-крепость, тесно связанная с великой княгиней все последние годы ее жизни и всем обязанная ей одной. Здесь, вдалеке от Москвы, она могла чувствовать себя в безопасности за высокими монастырскими стенами, здесь она мота принимать кого угодно, не боясь зорких таз и чутких ушей многочисленных шпионов. Только в Покровском монастыре великая княгиня могла так высокомерно отказать посланцам великого князя, когда те потребовали показать ребенка[78].

Непрестанная молитва, суровый пост и тяжелый труд, который Соломония сама назначила себе, занимали все дни ее пребывания в монастыре. Сохранилось даже предание, что она своими руками выкопала в монастыре колодец. Могила ее находилась в подклети Покровского собора — рядом с могилой старицы Александры, скончавшейся в 1525 году. Между этими захоронениями находилась третья, безымянная могила, отмеченная только небольшой плитой (без надписи). По официальной версии, под этой плитой якобы была похоронена малолетняя царевна Анастасия — дочь Василия Шуйского. Согласно же легенде, передаваемой из поколения в поколение монахинями Покровского монастыря, это была могила сына Соломонии.

И простой народ, и знатные лица в своих горестях, скорбях и несчастиях стали притекать к гробнице великой княгини Соломонии. Ключарь Анания Федоров в своем уже не раз упоминавшемся на страницах нашего повествования сочинении сообщал, что "от гроба преподобной Софии истекало много чудес и исцелений для притекающих с верою во славу Христа Бога нашего".

Так, в 1598 году "ко гробу Соломонии припала с молитвой девица Анна из рода Ногтевых, которая шесть лет была слепа. Усердная молитва ее была услышана, и она прозрела.

В 1610 году при гробе Соломонии получила исцеление жена священника того же Покровского монастыря — Дарья, которая была расслаблена и совсем не владела своими членами".

Эти и другие чудотворения у гроба инокини Софии побудили суздальского епископа Серапиона сообщить обо всем патриарху Иосифу, который и повелел ему освидетельствовать мощи Соломонии. Почитание же ее узаконили только в царствование Алексея Михайловича, который хоть и сам бывал крут; но заботился о замаливании грехов прежних государей. Согласно монастырскому преданию, службы и моления пелись у гробницы Соломонии до царствования Петра I. Затем их отменили и повелели петь только панихиды[79].

В 1934 году суздальский историк А. Варганов вскрыл маленькую могилу, находившуюся рядом с гробницей преподобной Соломонии-Софии. Каково же было удивление археологов, когда они не обнаружили в ней не только скелета, но и следов его! В захоронении лежала только деревянная кукла, одетая в детскую шелковую рубашечку, которая теперь хранится за стеклом в Суздальском музее. Когда-то эта коричневого цвета рубашечка по рукавам и вороту была расшита серебряными нитями.

Предание о спасшемся сыне великой княгини Соломонии нашло отражение не только в легендах, но и в светской литературе. Так, историк и археолог С.Д. Шереметьев был уверен в том, что у великой княгини был сын, и утверждал, что Соломония сама хотела уехать в Суздаль, чтобы разрешиться от бремени и уберечь ребенка от преследований со стороны Глинских. Знал о его существовании и царь Иван Грозный, поэтому боялся за престол московский. Может быть, этим объясняются также и такие черты его характера, как подозрительность, склонность всюду видеть заговоры, резкая смена настроений и т. д.

О происхождении героя народных преданий Кудеяра ничего не говорится, кроме того, что он, мстя за несчастную судьбу своей матери, встал во главе шайки разбойников и грабил богатых купцов и бояр. Историк Н.И. Костомаров героем своей хроники "Кудеяр" сделал реальное историческое лицо — боярского сына Кудеяра Тишенкова, который в конце романа, чтобы отомстить Ивану Грозному, бежал к крымским татарам и даже участвовал в набеге хана Девлет-Гирея на Москву в 1571 году.

Исследователь В. Смирнов отмечает, что никаких исторических подтверждений эта романтическая история не имеет, и единственным документом, в котором упоминается некий Кудеяр, является письмо Ивану Грозному из Крыма, написанное опричником Васькой Грязным, попавшим в плен к татарам. Человек это был невероятно хвастливый и легкомысленный, и в том же письме уверял, что в одном бою насмерть покусал шестерых татарских воинов, а еще 22 человек покусал, но не до смерти. В письме он называет Кудеяра "государевой собакой, изменником", и в этих словах его некоторые историки видят доказательство побега Кудеяра к крымскому хану. В. Смирнов предположил, что, скорее всего, этот Кудеяр родом был из казанских татар, не принявших власть русского царя и бежавших к единоверцам в Крым[80].

Оглавление книги