Книга: Шоссе Энтузиастов. Дорога великих свершений

Дачное Новогиреево

Дачное Новогиреево

При изучении плана Москвы привлекает внимание редкая для нашего города прямоугольная сетка кварталов Новогиреева.

Где-то в 1870–1880 годах Москву охватил дачный бум. Исчезли богатые дворянские усадьбы, где их владельцы проводили летний сезон, исчезли и дворянские состояния. Зато прокладка железных дорог дала возможность выезжать на отдых за город тем, кто раньше и помыслить об этом не мог – средним чиновникам, служащим, лицам свободных профессий. Уловив конъюнктуру, новоявленные предприниматели из кулаков взялись застраивать ближайшие окрестности города целыми поселками простеньких деревянных домиков, обязательной принадлежностью которых была открытая веранда – для отличия от мужицкой избы.

К рубежу XIX и XX столетий летний выезд на дачу стал необходимым условием общественного престижа. И одновременно с этим лежащие вдоль железных дорог дачные поселки начали быстро превращаться в места постоянного жительства.

Этому способствовали два основных фактора. Во-первых, дороговизна приличного жилья в самой Москве. Ведь слой людей, которым требовалось жилье с водопроводом и канализацией, все более расширялся, спрос на приличные квартиры рос, а в соответствии с этим росли и цены. Дошло дело до того, что небольшая квартира с удобствами поглощала практически все жалованье учителя или техника. Во-вторых, улучшение железнодорожного сообщения сделало возможным ежедневные поездки из Москвы в ближайшие пригороды и обратно. Вот и потянулась потихоньку московская мелочь из среднего класса в подмосковные поселки – Лосиноостровский, Люблино, Кунцево. На рынке жилья возникла новая ситуация.

Одним из первых, кто уловил и сумел использовать эти новые тенденции, стал А. И. Торлецкий, которому принадлежало Новогиреево. Сегодня система небольших прудов в лесопарке невдалеке от бывшего села Гиреева носит название Терлецких.

В своей усадьбе Александр Иванович решил создать поселок нового типа – не просто дачный, рассчитанный на летний отдых, а многоцелевой, в котором можно было жить постоянно. Сам владелец называл свое детище «пригородным поселком», подчеркивая его отличие от дач.

Выбранный для поселка участок находился всего в 8 километрах от Москвы и соединялся с ней сразу двумя железными дорогами. До станции Перово Казанской дороги – две версты, до станции Кусково Нижегородской дороги – всего одна, а вновь устроенная платформа Новогиреево лежала и вовсе рядом – в пяти минутах пешей ходьбы от центра поселка. Житель Новогиреева уже через 30 минут после выхода из дому мог оказаться на Курском или Казанском вокзале, то есть близ центра Москвы. Таким образом, с проблемой передвижения все было в порядке.

Но в семьях, как правило, есть дети, которым нужно учиться. Для них Торлецкий добился открытия в поселке трехклассного училища. Кажется, пустяк, ведь благодаря нынешним «историкам» мы привыкли считать, что до 1917 года все учились в восьмилетних гимназиях. На самом же деле в гимназии попадал лишь каждый восьмой – десятый из юных москвичей, а большинство ходило в городские начальные училища с тем же самым трехлетним сроком обучения.

Спланирован поселок (его назвали Новогиреевом) был просто и логично – в виде сетки прямоугольных кварталов, занимавших пространство между современными улицами Новогиреевской, Металлургов, Молостовых и путями Горьковского направления железной дороги.

Сетку эту образовывали 13 прямых просек, проложенных от железной дороги на северо-северо-восток, к парку. Под прямыми углами их пересекали всего три широтные просеки. Вот эти-то прямые и относительно широкие проезды, ставшие основой планировки Новогиреева, которая сохранилась до наших дней, и получили гордое звание проспектов.

Это был чисто рекламный ход Торлецкого. В статусе проспектов ощущалась некая представительность, даже столичность. А в самой Москве того времени попросту не было прямых и широких улиц, сравнимых с питерскими проспектами. Поэтому с учетом скидки на пригородность новогиреевские просеки вполне достойны были полученного звания.

Имена проспектам присвоили в расчете на самые разные вкусы. Гиреевский и Крымский напоминали о правивших в Крыму ханах Гиреях. Княжеский и Баронский отражали аристократическо-монархические симпатии владельца. Так же можно расценивать Александровский, Екатерининский, Мариинский, Еленинский, Ольгинский, Дмитриевский, Елизаветинский (такие имена носили члены императорской фамилии). Зато Присяжный, Думский и Свободный отдавали некоторым либерализмом. Больше всего поражает Свободный (кстати, это единственное название, дошедшее до наших дней, перенесенное, правда, на бывший Екатерининский проспект). Но удивление проходит, как только взглянешь на дату составления плана – 1905 год, когда первая русская революция вырвала у царя пресловутый манифест с обещанием демократических свобод, восторженно встреченный либеральными кругами.

Однако названиями, даже самыми красивыми, покупателей участков не заманишь. Прежде всего их интересовали условия жизни в поселке. Нужно отдать должное Торлецкому – развернулся он широко. Поселок был обеспечен водопроводом с собственным артезианским колодцем и водонапорной башней, охраной, телефонной связью с Москвой. В каждом доме можно было устроить электрическое освещение. Напомним, что в те времена в Москве на проводку электричества в каждую квартиру требовалось особое разрешение губернского правления.

Последнее достижение Торлецкого казалось совсем фантастическим – сооружение линий конки через весь поселок к платформе железной дороги. Сохранились фотографии – маленький, почти игрушечный вагончик на шесть – восемь пассажиров, запряженный вполне симпатичной лошадкой, бравый кучер с вожжами в руках. Картину портят, пожалуй, только слишком легкие рельсы, уложенные без всякого балласта. Возникает подозрение, что затея с конкой – скорее рекламный трюк, чем солидное предприятие.

И вновь удивительный факт. За много лет до появления так называемой «экологии», да и вообще до возникновения этого слова, Торлецкий позаботился о том, чтобы его поселок стал максимально «экологичным» (вот, наверное, позабавился бы достойный помещик, если бы узнал, что его очень простые и естественные, в сущности, меры носят столь научное название).

Конечно, Новогиреево разительно отличалось от Москвы с ее теснотой, грязью, шумом, недостатком воды. Здоровая почва, чистая вода, тишина, обилие деревьев делали новый поселок действительно высокоэкологичным. Но важно было не только удачно подобрать условия жизни, но и надолго их сохранить. Поэтому в договоры на продажу участков вносились следующие обязательства, принимаемые на себя покупателем. Последний обязывался (не только за себя, но и за своих наследников) не заводить и не открывать на своем участке никаких торговых, питейных, промышленных, ремесленных и других тому подобных заведений, «заражающих местность и нарушающих покой», не вырубать деревьев, высаженных вдоль проспектов, а на своем участке сводить не более половины растущей там зелени. Наконец, во избежание заражения местности все помойные и выгребные ямы должны были устраиваться в бетонных коробках. Была и еще одна обязанность, которая нашему современнику может показаться довольно обременительной. Владельцы участков должны были поддерживать в исправности и чистоте против купленных участков тротуары, бульварчики и улицы, а также парк и пруды, поступающие в общее пользование. На деле это означало, что время от времени почтенные чиновники и инженеры превращались в дворников и усердно мели тротуары у заборов своих владений.

Типовой проект жилого дома для поселка Новогиреево. Архитектор М. Г. Гейслер. 1905 г.

К застройке поселка Торлецкий привлек строительную контору инженера М. Г. Гейслера, который выполнил десяток проектов типовых домиков всех сортов и размеров: маленьких (в три комнаты), средних (в четыре-пять комнат) и больших (семь-восемь комнат) в один и два этажа, каменных и деревянных. В каждом домике – кухня, кладовая, непременная веранда при парадном входе. Отапливались дома печками, потому без черного хода для переноски дров было никак не обойтись, он вел через кладовую на кухню. Фасады построек выдержаны в едином духе, в них явно (насколько это возможно при общей скромности отделки) чувствуются веяния господствовавшего в московском зодчестве стиля модерн. Причудливые наличники и оконные переплеты, башенки сложных очертаний, подчеркнутая асимметрия планов – в строгом соответствии с архитектурной модой.

Использование типовых проектов позволяло каждому застройщику сократить расходы на проектирование, а серийность строительства (дома сооружались сразу по 5–6 штук) заметно удешевляло и его. Несколько домов дачного поселка дошло до наших дней. Один из них, двухэтажный, построенный по самому дорогому проекту, стоит на Союзном проспекте, № 15а. В последнее время в нем работал районный общественный музей.

Все же главной приманкой для будущих покупателей Торлецкий сделал экономическую сторону вопроса. Внося ежегодно сумму, сравнимую с квартирной платой в Москве, обитатель Новогиреева через 10–12 лет становился собственником земельного участка и хорошего, уютного дома. Купчая крепость выдавалась уже при взносе 30 процентов от общей стоимости.

Поселок неуклонно заселялся. В 1905 году, в котором составлялся план Новогиреева, больше половины участков значились проданными. Понятно, в первую очередь разошлись владения близ железнодорожной платформы. «Глубинка» была еще не затронута. Кое-что и не получилось. Парк и пруды, ответственность за которые Торлецкий переложил на владельцев участков, стали быстро загрязняться. Конка, по-видимому, не прижилась. По крайней мере, сведений о ее дальнейшем существовании и развитии у нас нет.

Вагон конно-железной дороги в поселке Новогиреево. 1905 г.

Но это, в сущности, мелочи, а вот главные факторы, несшие угрозу скорой гибели зеленого поселка Новогиреева, оказались просто вне власти Торлецкого, хотя предвидеть развитие событий при вдумчивом подходе он вполне мог.

Ведь уже в 1900 году (то есть одновременно с созданием поселка) у станции Перово открылся вагоноремонтный завод. Да и вообще, транспортный узел, образованный сплетением путей трех дорог – Нижегородской, Казанской и Окружной, оказался притягательным местом для промышленных предприятий. Вокруг этих заводов, буквально бок о бок с Новогиреевом, быстро выросли рабочие поселки, не столь зажиточные и, соответственно, менее благоустроенные и более грязные. К началу Первой мировой войны тишина и спокойствие новогиреевской жизни ушли в прошлое.

Конечно, грядущая индустриализация окрестностей Новогиреева была очевидной для Торлецкого, и он сознательно затуманивал головы клиентам, запрещая им открывать ремесленные заведения, хотя в полутора километрах от поселка уже вовсю коптил воздух и оглашал округу гудками крупный по тем временам завод. Судьба Новогиреева была предопределена. В 1925 году возник новый город Перово, среди прочих населенных пунктов включивший в себя и Новогиреево. Город быстро рос, застраивался зданиями городского типа. С 1930 года начинается постепенный снос дачных домиков, сначала, конечно, обветшавших деревянных (а их было большинство). В 1938 году Перово вобрало в себя соседний город Кусково, но в 1960 году само оказалось поглощенным Москвой. Поточное строительство 1960-х годов быстро покончило с еще остававшейся дачной застройкой.

Но все-таки от детища Торлецкого сохранилось многое. Во-первых, несколько домов, о которых упоминалось раньше. Во-вторых, планировка. К северу от платформы Новогиреево лежат те самые четкие, правильных очертаний кварталы бывших дач. Союзный, Зеленый, Федеративный проспекты – это бывшие Княжеский, Баронский, Свободный. Некогда центральный Гиреевский превратился в номерной 5-й проспект. Помимо него, как уже упоминалось, есть и другие безликие номерные проспекты. Думается, что комиссии по наименованию московских улиц, на протяжении последнего десятилетия занимающейся ненужными, а зачастую и неумными переименованиями московских улиц, стоит обратить свою неуемную прыть на эти обиженные судьбой новогиреевские проспекты. О самом предприимчивом создателе поселка напоминают парк и пруды, хотя и именуемые сегодня почему-то Терлецкими, а не Торлецкими.

В начале XX века Новогиреево являлось самым передовым из подмосковных поселков. Его можно считать настоящим «зеленым городом», идея которого была крайне популярна в те времена. И принципы, которые впервые в Подмосковье реализовал Торлецкий, получили дальнейшее развитие в прославленном поселке у станции Прозоровская, предназначавшемся для железнодорожных служащих и строившемся лучшими зодчими. А в 30-х годах, когда возобновилось массовое сооружение подмосковных дачных поселков (Абрамцево, Крюково, Зеленоградский), в чертежах дачных домиков можно было заметить черты, напоминающие знакомые проекты М. Г. Гейслера.

Оглавление книги