Книга: Америка глазами русского ковбоя

Обещаниедержатели

Обещаниедержатели

6 августа

На 44-й дороге встретил утром группу русских иммигрантов со знаменитого Брайтон-Бич, что в Нью-Йорке. Александр Орлов с приятелями объезжал Дикий Запад на предмет покупки недвижимости. В России он был поэтом и членом российского Пен-клуба писателей. Приехав сюда, уразумел, что виршами в Америке не проживешь. Открыл контору по оформлению документов на гражданство и переводу денег из России сюда и наоборот. Бизнес процветает, правда, в приобретении богатства есть проза, но мало поэзии.

В поселке Игл (орел) пригласили меня в дом престарелых пообедать и рассказать пожилым людям об экспедиции. В США не любят употреблять слова старик либо старуха. Они придумали термин, переводимый на русский как «гражданин постарше». С увеличением продолжительности жизни число таких граждан быстро увеличивается, и они представляют значительную политическую силу, особенно на выборах. Поэтому профессиональные политики обхаживают и ублажают их, обещая увеличить пенсии и отпускать больше денег на медицинское обслуживание.

Вот и сегодня приехавший на званый обед комиссар графства Вернон Бистерфелд полчаса рассказывал о предстоящем улучшении их жизни в случае его переизбрания. Дали и мне пять минут на разглагольствования, и пока мы жевали словесную жвачку, старики уминали жареную курицу в соевом соусе с артишоками.

Директриса дома, Мария Гесс, выдала мне удостоверение, согласно которому я сделался почетным обитателем этого дома престарелых. Естественно, я сохраню его – авось пригодится, когда выйду на пенсию. Координатор по связям с общественностью Карл Хиринг вручил мне любопытное послание от тех, кто родился до 1945 года. Я перевожу его здесь с некоторыми сокращениями:

Несомненно, эти сентенции касаются и моего поколения. Но в России мы подверглись еще более кардинальным изменениям, особенно в последние 10 лет. Преимущество американцев перед нами состоит в том, что им не пришлось приспосабливаться к демократии – они были рождены свободными. Ну а бывшим советским гражданам приходится лишаться впитанных с детства святынь, получая взамен цинизм и горечь по утраченному советскому раю. Ленин, коммунизм, комсомол и т. д. превратились в повод для насмешек. Людей, еще верящих в социализм и справедливость, считают чуть ли не придурками.

Во все времена для человека важнее было равноправие, чем свобода, и советское государство нам гарантировало его либо создавало его правдоподобную иллюзию. Даже будучи нищими по сравнению с народами капиталистических стран, мы умудрялись смотреть на них свысока, гордясь, что живем в самой справедливой и демократической стране мира. И когда у равноправных рабов отобрали еще и социальную защиту, а взамен дали свободу, то население растерялось. На практике люди оказались свободными либо влачить жалкое существование, либо грабить ближних. Общество разделилось на ограбленное большинство и грабительское меньшинство «новых русских».

Что раньше было хорошо, теперь плохо, и наоборот. Старые ценности обветшали, а новые не набрали силу. Люди даже не знают, как друг друга называть. Вместо «гражданин-гражданка» окликают теперь – «мужчина-женщина». Когда-то писатель Владимир Солоухин предложил вполне человеческое обращение к людям – «сударь-сударыня». Ан не привилось оно в языке – наверное, слишком высокопарно звучит оно для угнетенных жизнью женщин и мужчин. «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить».

Императрица Елизавета Петровна тоже не могла понять, что происходит с подвластной ей державой. Вот и плакалась поэтически:

Покинув дом престарелых, я направился в поселок Стар, часто останавливаясь и беседуя с десятками проезжих.

Джеймс Кросли направлялся с друзьями на свадьбу и пригласил меня присоединиться. Я бы с удовольствием, да прежде необходимо найти место для лошади. В беседе Джеймс упомянул о своем членстве в братстве «Держателей обещания», лозунгом которого является: «Честность и преданность Богу, жене и детям». Члены братства регулярно собираются, чтобы поддержать друг друга в этой тяжкой борьбе за честность. Что-то не совсем понятно, при венчании давали же обет верности. Наверное, этого мало для этих мужиков – силен дьявол.

На следующей остановке адвокат Сюзанна Матос посоветовала остановиться у ее знакомого, Дэвида Богарта, ж ившего в четырех километрах западнее по дороге. На прощание эта умница поделилась со мной следующей мудростью: «Три человека мои друзья: тот, кто любит меня, кто ненавидит и тот, кому я безразлична. Тот, кто любит – учит нежности, кто ненавидит – осторожности, а безразличный – уверенности в собственных силах». Вот так ехал я по дороге, умнел, по мере сил.

Вскоре остановился напротив двухэтажного дома, украшенного четырьмя фальшивыми дорическими колоннами с портиком. Над арочной дверью почему-то написано: «1905 Центральный парк». Перед домом были разбиты цветочные клумбы, фонтан окружали античные скульптуры. Фигурная чугунная решетка отделяла этот райский уголок от бесконечно унылых полей гибридной кукурузы. При виде нее мне вспоминаются хрущевские времена, когда государство решило догнать и перегнать Америку по всем параметрам, включая и выращивание на наших северных землях теплолюбивой кукурузы. Народ вскоре уразумел авантюрность и глупость этой кампании, и пошло гулять тогда такое присловье: «Догоняем штат Айова! – Ну и как? – Пока х… (плохо)».

Я нажал кнопку звонка на воротах, и на крыльцо вышел мужчина в замшевой куртке, которому можно было дать от 30 до 50. Он, не колеблясь, согласился приютить нас на ночь и распахнул ворота в свои владения.

На самом деле Дэвиду исполнилось недавно шестьдесят, но лицо и фигура отражали младость его души и контрастировали с моими поизносившимися телесными и душевными реквизитами. Когда-то содержал он здесь гостиницу, и если клиенты путешествовали с лошадьми, то могли найти отдых не только для себя, но и для животных. Разводил он раньше арабских лошадей, но прогорел, после того как покупателям государство запретило списывать налоги при продаже или покупке лошадей.

Полуобанкротившись, он смог сохранить достаточно денег на проживание в этом старинном (по американским стандартам) доме, где когда-то была начальная школа. В ней до сих пор сохранился запах анилиновых чернил, а по заброшенным классным комнатам неприкаянно шастали привидения почивших в бозе двоечников-мазохистов и гнавшихся за ними с розгами учителей-садистов. На меня они внимания не обращали, поскольку я всегда был твердым троечником.

Последние годы Дэвид Богарт посвятил собиранию материалов для книги об истории семейства Богарт. Его предки прибыли в США в 1806 году из района Эльзас-Лотарингия и тяжко работали, наживая и теряя богатства так же легко, как их потомок Дэвид. Ему удалось собрать данные об одиннадцати тысячах Богартов, проживающих в США. Книжные полки и шкафы в доме забиты фотографиями, копиями документов и газетными вырезками, хранящими историю семьи. Книга почти готова к печати и будет издана за его собственный счет в количестве 300 экземпляров.

Когда я спросил о творческих планах, он счастливо рассмеялся и продемонстрировал толстенную папку с материалами о предках с материнской стороны. Его мамаше 93 года, и живет она в доме для престарелых, где он ее еженедел ьно посещает. Она дала ему жизнь, но и привила комплекс неполноценности. Дэйв рассказал мне: «Моя мать любила говорить, что у меня вид человека, так и не вылечившегося от менингита». Видимо, эта фраза запечатлелась в его подсознании и сформировала жизнь. Дэвид никогда не был женат, не было у него ни детей, ни женщин, и все оттого, что он считает себя безобразным.

Будучи затворником, он чувствует себя счастливым только в окружении животных и цветов – его хризантемы завоевали массу призов на цветочных выставках.

Я полагал, что особой эксцентричностью славятся англичане, но здесь, в глубинке Айдахо, повезло мне встретить американскую разновидность стебанашек, и я счастлив знакомством с Дэвидом – такие, как он, делают жизнь интересной.

Оглавление книги