Книга: Америка глазами русского ковбоя

Ковка лошади

Ковка лошади

15 мая

В поселке Фэйрвелл я остановился на ночевку в доме инженера Дэла Пека. Для старшей дочери он содержал двух лошадей, пасшихся на роскошном пастбище в долине ручья. После непродолжительного и безуспешного сопротивления они были вынуждены потесниться и уступить часть своей территории моему громадному Ване.

У Пека было трое своих детей и две приемные дочери из Кореи. При разговоре с одной из них, Мелиссой, спросил, не соскучилась ли она по родине. Смуглая кожа ее лица мгновенно потемнела, и Мелисса почти закричала: «Я никогда не поеду в ту страну, где меня родители выбросили в мусорный бак!»

Вечером семейство Пека, прихватив меня, отправилось в поселок Эльба на школьный концерт, в котором принимали участие их дети. Почти все школьники участвовали в концерте, который нельзя назвать самодеятельностью, настолько прекрасно все было оркестровано.

Большинство песен мне было незнакомо, но встрепенулся я после того, как пропели они песню о герое Кэйси Джонсе. Для того чтобы предотвратить железнодорожную катастрофу, этот машинист поезда пожертвовал жизнью. Эта песня была так же популярна в СССР лет 30 тому назад, но тогдашние инженеры человеческих душ изменили ее смысл. В советской интерпретации Кэйси превратился в штрейкбрехера, который предал интересы рабочих и взялся вести поезд, нарушив забастовку. Представляю, как этот американский герой ворочался в гробу, слушая песню на русском языке. (Я уверен, что после смерти, в ожидании следующего воплощения, мы все являемся полиглотами-телепатами. Во время бестелесного существования наш великий господь-компьютер подводит баланс и высчитывает, в какое следующее тело пристроить нашу душу.)

Солнечным и пронзительно чистым утром следующего дня отправился я дальше на запад, в поисках своей земли обетованной. Этот район штата Небраска заселен потомками польских иммигрантов, а их неофициальной столицей считается город Луп-сити, что в переводе с французского означает «волчий город». Волков давно уже здесь нет, а живут гостеприимные американские граждане польских кровей.

В юности, узнав о наличии каких-то польских предков, я проштудировал учебник польского языка и мог читать по-польски. В условиях информационной изоляции СССР чтение польских еженедельников, «Шпильки», «Пшекруй», «Доокола свята» позволяло узнать несколько больше об окружающем мире.

Заехав в местный краеведческий музей, встретил доброжелательнейших хозяев, которые пригласили отобедать в ресторане при отеле «Фредерик». В отеле, построенном в 1912 году, уже никто не останавливается. Такая роскошь по тем временам, как умывальник в каждом номере и теплый туалет в конце коридора, современникам не кажется достаточной.

Местный гробовщик Тэрри Курцхальс, будучи еще и мэром города, подарил мне на память футболку с именем города и пожелал солнца и попутного ветра в дороге.

Километрах в четырех от города возле телеги остановился микроавтобус, и миловидная женщина пригласила переночевать на своей ферме рядом с дорогой. Супруги Квятковские, Дин и Джин, пашут землю вместе с родителями Дина, Алленом и Алисой Квятковскими. Сегодня был прекрасный день для посева кукурузы, и Аллен с Дином допоздна в поле.

У Алисы в доме гостила семья ее старшей дочери Сони, живущей в Калифорнии. Стиль их одежды и поведения настолько отличались от местных, что казалось – живут они в разных странах. Подобных я навидался и в Нью-Йорке, и в Лондоне, да и в нашем Санкт-Петербурге. «Новые русские» ничем не отличаются от подобных американцев, ну, может быть, сейчас они побогаче одеты.

Моя хозяйка попросила приехать местного кузнеца, Кена Кузека. Он недавно закончил так называемую академию по ковке лошадей в штате Колорадо, где проучился девять месяцев. Провозился он три часа. Ясно было, что тяжеловоза он ковал первый раз в жизни. Пришлось еще наваривать шипы из твердого металла, а это он делал также впервые. Боюсь, недолго подковы прослужат…

Оглавление книги