Книга: Америка глазами русского ковбоя

Прозелиты

Прозелиты

17 августа

Оставив хайвэй, я ехал проселочной дорогой вдоль подножия холмов долины Ла-Гранд – Величественной. Здесь народ жил безалаберный – вдоль дороги и в заброшенных садах было полно фруктовых деревьев, и мы с Ваней уже не знали, куда девать груши и яблоки.

Украшением долины, несомненно, был город Ла-Гранд, где проводился фестиваль, посвященный истории Орегонской тропы. Его директор, Тэрри Гриффин, подъехала ко мне и пригласила принять в нем участие. Узнав, что на месте его проведения нет пастбища, я был вынужден отказаться, надеясь найти что-то более подходящее в окрестностях города. Тэрри назвала себя официальным послом графства Юнион, на что я встрепенулся и вспомнил, что тоже не лыком шит – губернатор Айдахо выдал мне диплом Посла доброй воли. Мы распрощались на высшем уровне, и я потащился дальше в гору вдоль реки Гранд-Ронд.

На перевале, пустив лошадь пастись вдоль кювета, я устроился на скалистом берегу реки, и красота этих гор и долины реки повергла меня в состояние транса: хотелось остаться здесь навеки, раствориться в природе, забыть даже о том, что и меня смерть ждет, хотя и уверяю себя, что рожден бессмертным.

Но эту мелкотравчатую медитацию прервала пара энергичных мужиков средних лет. Припарковав автомобиль на обочине, рядом с моей телегой, они решили побеседовать со мной о смысле жизни и Боге. Боб и Даг возвращались с церковного собрания и полны были желанием разделить со мной счастье пребывания в лоне христианской церкви.

Прозелиты любых религий, да еще с такими сверкающими верой глазами, вводят меня в состояние ярости, особенно когда отрывают от общения с самим собой, что не так уж часто удается. А эти еще грозили, что буду гореть в геенне огненной, если не стану жить с именем Христа на устах. Ну а что делать, если, к примеру, я мусульманин или буддист, господа хорошие?

Естественно, наш спор о религии не породил истины. Тем не менее Даг Лесьер не отказался от желания вернуть меня на правильный путь и записал в дневнике: «Надеюсь, Господь проявит тебе себя через сына своего Иисуса – он Путь, Правда и Жизнь. Господь с тобой».

На прощание они вручили мне открытку с изображением Иисуса Христа, который внешне всегда напоминал мне приятеля, Сашку Когана, такого же грешника и пьяницу, как и я сам. На обратной ее стороне была дана инструкция, какие выдержки из Библии нужно читать. Называлась она «Помощь Божьего Слова», ну а рецепты были универсальные:

Вот такая подробная инструкция дана была, и я искренне завидую людям, которым чтение Библии помогает в жизни. Сам к их категории не принадлежу, возможно – Господь наказал.

Следуя дорожному указателю, свернул к Центру истории Орегонской тропы, и дорога пошла в гору так круто, что было впору повернуть назад. Однако я решил, что более подходящего места для ночлега не найти и нужно ехать до конца. Километров через пять дорога уперлась в мостик для скота, преодолев который и миновав туннель под железной дорогой, я уперся в следующий мостик с глубокими канавами по краям. Ничего не оставалось, как распрячь лошадь и проводить ее через канаву, а телегу толкать через мостик руками.

Мне повезло, что сзади подъехала машина с туристами, которые и помогли протолкнуть телегу на другую сторону канавы. Том, Эмилия и Мэт Кройен приехали сюда из Портленда, чтобы найти тот участок Орегонской тропы, который их предки упоминали в своем дневнике. Увидев, что и я преодолеваю эту тропу, да еще один, они решили помочь всем возможным. Эмилия была директором Орегонского института технологии в Портленде и пообещала помочь мне с устройством, когда я окажусь там.

Мы приехали к концу рабочего дня, и ворота музея уже были закрыты. Возвращаться на главную дорогу было поздно, и пришлось разбивать лагерь перед воротами. Семейство Кройен поделилось всем, что у них оставалось съестного, и отбыло в обратный путь, оставив меня на съедение койотам и медведям.

Я распряг лошадь и пустил ее скубать редкие травинки между соснами и елями, а сам разжег костерок и заварил кулеш из суповых концентратов, накрошив туда колбасы. Поднялась полная луна и осветила старую вырубку с редкими деревьями и густым кустарником вдоль русла пересохшего ручья. Лошадь нашла островки травы, но тревожно пофыркивала, чувствуя затаившегося зверя. У меня же никакого оружия, кроме топорика, под руками не было.

Видимо, там действительно таилась какая-то опасность. Ваня вернулся к костру и всю ночь простоял рядом с телегой. Я на всякий случай лег поверх спальника и заснул только под утро, с топориком в руках. Даже если опасности нет, ее легко придумать, и жизнь после этого становится осмысленной.

Утром приехали волонтеры, работавшие в «Орегонском центре», и объяснили, что дальше дороги нет и нужно возвращаться к перекрестку на шоссе. Они помогли мне проехать через мостики, перекрыв их кусками толстой фанеры, и снабдили бутербродами в дорогу.

Этот участок Орегонской тропы называется Старой эмигрантской дорогой, по которой давно уже никто не эмигрирует. Правильнее бы назвать ее иммигрантской, но я до сих пор не знаю, на какой стадии эмигрант превращается в иммигранта. Хотя поселок Камела и указан на карте, но сохранился только один домишко, и даже собаки не лают.

Зато поселок Митчэм оказался более заселен, были там даже кафе и церковь. Хозяйка кафе Кэти Крич угостила меня бутербродами с ветчиной и сообщила, что пастор их церкви Адвентистов Седьмого Дня приехал из России. Я порадовался тому, что мы теперь можем экспортировать не только нефть, лес и мафиози, но и пастырей. Да не простых, а Седьмого Дня, знающих, когда нам крышка придет. Поскольку я весьма осторожно отношусь к идее этой церкви по поводу приближающегося конца света, то решил пастора не разыскивать и дату апокалипсиса не уточнять. Сейчас пророки грозятся наступлением апокалипсиса в 2012 году, надеюсь, и его переживем.

Завернув на территорию кэмпинга «Эмигрантский источник», я оказался в окружении толп народа, приехавшего сюда на выходные. Все были счастливы пообщаться с лошадью и угостить Ваню овощами и фруктами. Я им не объяснил, что моя лошадь также любит сигареты и табак, ведь убили бы меня защитники прав и благосостояния животных. А я, действительно, угощаю иногда партнера трубочным табаком, и ему очень нравится эта ароматная, пахнущая ванилью травка.

Кэмпинг был оборудован специальной секцией для туристов с лошадьми, где находились выгулочная площадка и стойла. Правда, травы маловато, но уборщица кэмпинга Ирэн Фицпатрик съездила домой и привезла кипу свежего сена с люцерной. Лошадники по дороге неоднократно меня предупреждали, что богатую белками люцерну нужно давать в ограниченных количествах, но Ваня и сам ее не переедал. У него было врожденное чувство нормы – весь в хозяина.

Группа бойскаутов из Портленда окружила нас, и все хотели покататься или хотя бы погулять с Ваней. Как большинство городских детей, они никогда так близко не общались с лошадью. Я разрешил наиболее смелым попасти Ваню вокруг кэмпинга. Сам же развел костерок и, собрав бойскаутов вокруг, показал, как печь картошку в мундире, и даже спел им пионерскую песню: «Ах, картошка ты, картошка – пионеров идеал. Тот не знает наслажденья, кто картошки не едал». Аналогичной песни у этих американских дикарей не нашлось.

Оглавление книги