Книга: Дмитровское шоссе. Расцвет, упадок и большие надежды Дмитровского направления

Мельниковская «Свобода»

Мельниковская «Свобода»

Самое известное в этих местах произведение архитектуры конструктивизма – здание клуба фабрики «Свобода» (позже Дворец культуры имени Горького) – расположено на Вятской, а не на Бутырской улице, но совсем рядом с последней и неплохо с нее просматривается. А обратить на него внимание стоит.

Во второй половине 20-х годов XX века рабочие клубы росли в Москве с быстротой неимоверной – почти как грибы. При этом хозяева клубов еще слабо представляли, что, собственно, в этих клубах будет делаться. Эта неопределенность функций, помноженная на понятный романтизм первого послереволюционного десятилетия, и открыла простор для деятельности зодчих, как серьезных, так и легкомысленных. Как и сегодня, процесс получения выгодного заказа был связан со способностью показать заказчику товар лицом.

Наиболее преуспел в этом сложном ремесле К. С. Мельников. Свои проекты он сопровождал комментариями, акцентировавшими внимание на какой-нибудь особенности, нетривиальной идее, заложенной в них зодчим. Вопрос, насколько реалистичны, практичны эти замыслы, тщательно обходили. Именно так получилось и с клубом «Свобода». Здесь фантазия зодчего подсказала решение главного зала в виде гигантской цистерны, которую вдобавок можно было делить пополам (с помощью специальной раздвижной перегородки) для создания двух залов поменьше.

Зачем требовалась клубу цистерна, часто ли возникала потребность в делении зала, да и была ли в те времена возможность реализации этой самой перегородки, зодчего, конечно, не интересовало. Да и сам заказчик, завороженный высоким полетом мельниковских фантазий, безропотно согласился с проектом.

Зато попробовали было указать архитектору на недостатки его проекта в управлении московского губернского инженера, которое в те годы должно было в обязательном порядке утверждать проекты всех общественных сооружений. Но и эти попытки повлиять на Мельникова оказались безуспешными.

Вот что рассказывает он сам: «Пробовали не утверждать проект клуба имени Русакова. Вспыхнув гневом, мои парни Макаров и Васильев забрали отверженный проект и меня, пришли в Моссовет к товарищу Волкову. Тот срочно вызвал к себе начальника Губинжа – Петра Маматова, и здесь же, не присаживаясь, он с дрожью завизировал чертежи строительства, которого еще никогда и нигде не строили»[92].

Рассказ вызывает большие сомнения, так как Петр Яковлевич Волков, о котором, видимо, идет речь, курировал в Моссовете направление, далекое от строительства, и вызывать к себе губернского инженера вряд ли мог. Вероятнее всего, зодчий просто хвастает, хотя, может быть, в его рассказе есть доля истины. Но и в том и в другом случае рассказчик выглядит не слишком красиво. В первом варианте Мельников предстает выдумщиком, а во втором – пользуется «административным ресурсом» для давления на честного и знающего специалиста и протаскивания своих сомнительных проектов.

В результате в 1927–1929 годах родилось здание, своими формами напоминающее паровой каток для белья или широкоформатный барабанный принтер – огромный горизонтальный цилиндр, зажатый между двух массивных стоек. Фасад оживлял сильно выступавший перед цилиндром пилон – опора для раздвижной перегородки, так, впрочем, и нереализованной. От него в стороны разбегались две узкие лестницы, ведущие с улицы непосредственно в зал.

Вообще, Мельников отличался прямо-таки фанатической любовью к наружным лестницам и, увлеченный этой страстью, никогда не думал о том, насколько пригодны они для использования в мерзком московском климате. Его пристрастия обрекали москвичей на ползание по обледенелым, заснеженным или скользким от дождя крутым ступенькам. Также забыл зодчий про то, что посетителям клуба нужно где-то оставлять верхнюю одежду, а потому гардероб пришлось наскоро втискивать в тесный подвальчик. Туда же, в боковое крыло, незаметно переехал и вход в клуб, ибо предусмотренный Мельниковым парадный подъезд вел с улицы сразу в фойе. Оно оказалось оторванным от зала, расположенного на втором этаже и связанного с фойе единственной узенькой лестничкой. Комнаты для кружковых занятий расползлись по всему зданию, а помещение библиотеки умный зодчий закинул на самый верхний этаж, куда вела опять-таки узкая лестница. В общем, эффектно, но неэффективно.

Понятно, что в 60-х годах при реконструкции здания многие гениальные мельниковские решения приказали долго жить: исчезли наружные лестницы и пилон для опоры, «цистерну» превратили в добропорядочный прямоугольный зал. Внешняя эффектность исчезла. Возможно, поэтому в одном из проектов реконструкции Бутырок, выполненном под руководством И. И. Ловейко, клуб предполагалось привести в классический вид, снабдив его бутафорским шестиколонным портиком. Подобный замысел можно рассматривать в качестве курьеза.

В начале XXI века была проведена масштабная реставрация интересного памятника, вернувшая ему почти первоначальный вид. Но что наделали «реставраторы» внутри! Конструктивистский аскетизм сменился самой пошлой роскошью в духе третьеразрядного парижского кафешантана. А внешними лестницами по-прежнему никто не пользуется.

Достоин внимания и лежащий за зданием клуба стадион «Автомобилист» (Вятская улица, № 47), созданный в 1936–1940 годах и до начала 60-х годов носивший более скромное имя «Пищевик». В советские годы он располагал двумя футбольными полями, на которых в зимнее время заливались общедоступные катки. Их размеры позволяли проводить на них матчи по хоккею с мячом. До самой середины 60-х годов заливка и расчистка снега производилась с помощью цистерны и плуга, смонтированных на шасси давным-давно устаревшего автомобиля ЗИС-5, выпущенного еще до войны. Ветеран явно относился к числу последних представителей этой славной марки в Москве.

Наибольший интерес на стадионе представляет главный павильон с несколькими спортивными залами, выстроенный в 1936–1939 годах по проекту архитектора В. И. Чагина. Этот зодчий старой школы (он окончил питерскую Академию художеств в начале XX века) получил известность как мастер «облагораживания» ранее выстроенных конструктивистских домов. Он чувствовал себя как рыба в воде там, где нужно было повысить декоративность фасада без оглядки на архитектурные каноны. Остался верен он себе и в ходе работы над «Пищевиком», снабдив утилитарный спортивный павильон массивной колоннадой с балконом, выходящим на главное футбольное поле. Получилось то, что надо, – и удобно, и представительно.

Еще одной особенностью бывшего «Пищевика» была парашютная вышка – одна из немногих в Москве. Решетчатая башня завершалась подобием стрелы подъемного крана, к которой на тросе подвешивался купол парашюта – почти настоящего. Плавность спуска обеспечивал противовес на другом конце троса. Чтобы достигнуть земли, прыгуну обязательно следовало быть тяжелее противовеса, и нередко бывало, что какой-нибудь еще не набравший нужного веса парнишка зависал между небом и землей, отчаянно болтая ногами. Беднягу вытягивали вверх постоянно дежурившие на площадке инструкторы.

Строительство стадиона спортивного общества «Пищевик». Спортивный павильон

Аттракцион был очень привлекательным для всей местной молодежи, и на ведущей наверх лестнице всегда стояла небольшая очередь. К сожалению, он пал жертвой перестройки, так же как и одно из футбольных полей, на котором разместился обширный продуктовый рынок. Возможно, именно он помог выжить стадиону, в то время как ряд подобных спортивных комплексов был попросту ликвидирован в ходе всеобщей погони за наживой.

Оглавление книги